Александр С у х о в о — К о б ы л и н. Материалы из собрания Государственного литературного музея: Альбом-каталог / Сост. Т. Ю. Соболь, Т. В. Соколова; отв. ред. Т. В. Соколова. М.: Литературный музей, 2021. 520 с.

Творчество А. Сухово-Кобылина (1817–1903) до сих пор не исследовано в достаточной полноте, а его личность ставит перед учеными целый ряд вопросов. Достаточно сказать, что этот автор до сих пор не удостоился ни научной биографии, ни полного собрания сочинений, в которое вошли бы его сохранившиеся тексты — литературные, философские, биографические, публицистические. Соответственно, затруднена интерпретация его отдельных произведений, невозможен разговор о его мировоззрении в целом. Изученность даже самых известных произведений, а именно драматической трилогии, неглубока. Тем ценнее выход альбома-каталога, в котором представлены материалы из собрания Государственного музея истории российской литературы имени В. Даля (Государственного литературного музея). В каталог фонда писателя в ГМИРЛИ (ГЛМ) вошел 441 музейный предмет: рукописи, документы, книги с инскриптами и периодика, изобразительные материалы, предметы быта.

Музейные предметы — не просто «вещественные знаки невещественных отношений» (И. Гончаров), это еще и кладезь информации. Умение извлекать и сохранять ее, заставляя заговорить не только портреты (вспомним книги Н. Раевского «Если заговорят портреты» и «Портреты заговорили»), но и личные, семейные вещи, составляет суть профессии музейного работника и смысл существования любого музея. Свое видение вопроса составители альбома-каталога обозначили во вступительной статье: «Призмой, или «магическим кристаллом», позволяющим изменить привычную оптику, мы считаем музейный и архивный предмет, таящий сведения очень конкретные и до сих пор не прочитанные, не откомментированные, не использованные и даже не объединенные в единый информационный свод, коим в других случаях являются полные собрания сочинений, тома «Литературного наследства» или другие формы научного описания и издания» (с. 11). Музейный подлинник обладает единственной в своем роде возможностью — он верифицирует исследовательские концепции. Вся серия «Коллекции Государственного литературного музея», в которой вышли материалы об Анне Ахматовой, Юрии Анненкове, Иване Тургеневе, Всеволоде Гаршине, являет собой попытку зафиксировать базовый уровень знаний, накопленный на сегодня, и обозначить лакуны.

Сухово-Кобылин принадлежал к семейству, породившему нескольких русских литераторов: это его сестра Евгения Тур (Е. Салиас-де-Турнемир), ее сын Евгений Салиас и его дочь Евдокия Тур. Сестра драматурга, Софья Васильевна, была первой художницей, отмеченной наградами Императорской Академии художеств: в 1851 году пейзаж С. Сухово-
Кобылиной «Вид из окрестностей Москвы» заслужил Серебряную медаль первого достоинства. Позже она получила Золотую медаль второго достоинства и, наконец, — высшую награду, Золотую медаль первого достоинства (1854). Работы художницы, хранящиеся в ГМИРЛИ им. В. Даля, приведены в настоящем издании. Неслучайны здесь и материалы из личного фонда Л. Горнунга: его жена, поэтесса А. Соловово, в девичестве носила фамилию Петрово-Соловово и находилась в родственной связи с Сухово-Кобылиными, была внучкой его сестры Евдокии Васильевны. Л. Горнунг присутствует в книге не только как мемуарист. Т. Соколова отметила: «Свидетельство Л. В. Горнунга очень важно для нашей работы: оно представляет собой сообщение человека, принимавшего непосредственное участие в формировании фонда, о биографии и составе которого идет речь в данном издании» (с. 467).

Неоднородность материала привела к тому, что альбом-каталог «Александр Сухово-Кобылин» состоит из нескольких частей. Книгу открывают статьи Д. Бака, Е. Пенской и Т. Соколовой, посвященные личности драматурга, судьбе его самого и его наследия, истории изучения произведений и процессу комплектования музейного фонда в 1920–1930-е годы. Затем помещен собственно каталожный корпус: рукописи (статья и подготовка материала Е. Варенцовой), книжные и периодические издания (А. Бобосов), изобразительные материалы (Т. Соболь). Круг общения Сухово-Кобылина, степень его вовлеченности в литературный процесс видны по обширному аннотированному указателю имен тех, кто был связан с драматургом, его творчеством или архивом (с. 470–516). Надо отметить, что эта работа в таком объеме предпринята составителями альбома-каталога едва ли не впервые.

Сухово-Кобылин мыслится составителями как одна из центральных фигур русской литературы, чем и объясняется центростремительность структуры каждого раздела. Нетрудно понять, что исследования такого рода требуют разнообразных компетенций, среди которых не только собственно филологическая, но и специфически музейная: сам по себе предмет ничего не скажет, его нужно исследовать, а это нередко — захватывающий и почти детективный сюжет. Достаточно привести в пример самый известный живописный портрет писателя работы В. Тропинина. Первоначально находившийся в собственности дочери драматурга и переданный ею для закупки в Третьяковскую галерею, он после революции оказался в музейном фонде. Или, например, общеизвестный акварельный портрет Полины Виардо, который экспонировался на выставке русских портретов в Таврическом дворце в 1905 году. Благодаря подробной аннотации (аналогичными подписями сопровождается весь иллюстративный материал) мы узнаем, что эта работа знаменитого русского акварелиста П. Соколова в начале ХХ века принадлежала М. Петрово-Соловово. Указаны и те люди — Н. Власов и М. Успенский, — от которых акварель в 1933 году пришла в собрание музея.

В разделе «Изобразительные материалы», помимо портретов писателя, фотографий актеров и сцен театральных постановок, визуальных источников, связанных с окружением Сухово-Кобылина, привлекают внимание иллюстрации к трилогии, созданные художниками советского времени — Н. Альтманом и Г. Филипповским. Манера Альтмана напоминает мультипликацию. Интересно художественное решение образа драматурга, найденное Филипповским: человек в белом цилиндре лишен портретного сходства с автором пьес, однако типологически близок к персонажам трилогии. Так отражено восприятие личности драматурга в советский период первой трети ХХ века и показано отношение к биографической вовлеченности драматурга в историю, ставшую основой фабульного ряда: бездоказательно обвиненный в убийстве Луизы Симон-Деманш, Сухово-Кобылин стал жертвой чиновничьего произвола, и пьесу «Дело», как известно, считал своей местью ненавистному сословию. Оба корпуса иллюстраций — наглядное подтверждение того, что великое произведение переводимо на пластический язык другого вида искусства и другой эпохи.

Попутно раскрывается и история музейного дела в СССР. Необходимо упомянуть и о судьбах владельцев семейных реликвий. Оказавшись после национализации и реквизиции личного имущества буквально без средств к существованию — так про­изошло с вышеупомянутой племянницей Сухово-Кобылина М. Петрово-Соловово, — они все же сумели сохранить культурные ценности, означающие для нас путь к национальной идентичности.

Удивительно, что фонд Сухово-Кобылина в ГЛМ начал комплектоваться еще до создания самого музея, хотя В. Бонч-
Бруевич, его создатель и идеолог, в начале 1930-х годов в качестве жрецов храма отечественной литературы видел совсем другие фигуры — это в первую очередь М. Бакунин, А. Герцен, П. Кропоткин, П. Лавров, Н. Огарев, то есть лидеры общественного движения, приведшего к утверждению большевистской власти. Среди достойных увековечивания в музейной памяти Бонч-Бруевич выделял также И. Гончарова, А. Пушкина, Л. Толстого, И. Тургенева и, как ни странно, Н. Гумилева, расстрелянного на заре существования нового государства, и А. Фета. Сухово-Кобылин с его странной драматургией никак не мог проходить по ведомству прогрессивных писателей; тем не менее одна его сестра, Евдокия Васильевна, была адресатом «Книги любви» Огарева, а другая, Елизавета Васильевна, она же Евгения Тур, за границей общалась с Герценом и Бакуниным. Так что начало комплектования суховокобылинской коллекции связано, по иронии судьбы, вовсе не с драматической трилогией или философскими сочинениями ее автора, также ожидающими интерпретатора. Как и упомянутая трилогия — текстолога: эта работа до сих пор не проведена.

Материалы ГМИРЛИ могут дать старт полноценному текстологическому исследованию ключевых произведений Сухово-Кобылина. Например, в музее хранится черновой автограф поздней редакции пьесы «Дело». Его датировка установлена составителями альбома-каталога: 1882 год. Дата чрезвычайно важная. Более двадцати лет прошло с тех пор, как в Лейпциге вышло первое издание пьесы; немало лет отделяет рукопись и от канонического издания 1869 года. Незадолго до появления поздней редакции, в 1881-м, был снят двадцатилетний цензурный запрет на постановку «Дела» на сцене. Текст подвергся основательной авторской правке, по краям подклеены листы с измененными и новыми фрагментами. Перед нами печальный и, увы, небеспрецедентный случай: когда произведение вовремя не выходит к читателю, автор, руководствуясь требованиями театра, продолжает с ним работать, словно ища в несовершенстве текста причину его неприятия. Это далеко не всегда идет на пользу тексту, недаром прозвучала в предисловии к разделу «Рукописи. Документы» знаковая полуобмолвка Е. Варенцовой: «…прежние же варианты — к нашему сожалению — заклеены и вымараны» (с. 108).

Драматическая трилогия Сухово-Кобылина нами воспринимается как его magnum opus. Сам он, однако, был уверен, что его главное творение — философский трактат «Всемир». Основной корпус материалов этого сочинения хранится в РГАЛИ. Однако и фонды ГМИРЛИ могут сыграть заметную роль при гипотетической реконструкции «Всемира»: в музее хранятся черновые наброски к работе, как, впрочем, и некоторые другие философские сочинения писателя.

Сухово-Кобылин и его родственники принадлежали к славной плеяде русских европейцев. Это лишь внешним образом связано с эмиграцией представителей семейства после большевистского переворота. Вот почему московское собрание подлинников, проливающих свет на родословную драматурга и проблематику его творчества, не может быть оторвано от зарубежных архивов, что также показано в альбоме-каталоге. Этот момент важно отметить, поскольку подлинный мемориальный предмет в таком случае выступает как физическое свидетельство множественных культурных связей между Россией и Европой.

Поскольку жизнь и творчество драматурга связаны с Выксунским металлургическим заводом, основанным в XVIII веке братьями Баташевыми, постольку естественно, что книга издана при финансовой поддержке Объединенной металлургической компании (ОМК). Взаимодействие бизнеса, помнящего свою историю, с наукой и культурой представляется и достойным, и перспективным. В частности, ОМК знакомит выксунского зрителя с новейшими театральными постановками пьес Сухово-Кобылина и ведет просветительскую работу по популяризации его наследия.