В 2000-е проблеме контакта литературы с читателем уделялось много внимания. Собирались круглые столы, устраивались конференции, публиковались стенограммы, создавались «читательские премии»… В 2010-е на первый план вышла проблема контакта с аудиторией уже не литературы, а литературоведения: появление огромного количества просветительских проектов, лекториев и порталов, с одной стороны, демонстрирует, что у читателей появился спрос на разговор о культуре и ее проблемную актуализацию, с другой — что общий тон разговора пока не найден и может колебаться от аналитического обзора («Арзамас» или «Полка») до интерактивного обсуждения («Прямая речь»), от публицистического высказывания («Горький») до травестированного снижения в личных блогах.
Статья Д. Иванова и Д. Лакербая посвящена именно такой форме бытования «литературоведения», которая прежде никогда не рассматривалась всерьез, — разговору о классических произведениях на личных страницах платформы «Яндекс.Дзен». Анализируя популярные блоги, авторы не только представляют широкий спектр стратегий по актуализации классики, но и помогают понять, почему — несмотря на (впрочем, снижающуюся) популярность — подобные формы обсуждения классических текстов оказываются несостоятельны.
«Классика» — это всегда проблема, всегда уравнение со многими переменными. Явная междисциплинарность феномена классики (и, соответственно, дефиниции «литературная классика») как объекта изучения волей-неволей смещает исследовательское внимание с объема и содержания самого понятия на тот круг объектов и процессов, анализ которого и позволяет корректно работать с данным феноменом. Это неизбежно приводит к динамизации всего комплекса представлений о классике и возможности равноправной исследовательской актуализации различных ее аспектов.
И все же у текучей многоликости феномена классики есть многое проясняющие «научные рамки»: социология литературы и — шире — социология культуры.
Как лаконично отметил Б. Дубин, «литература для социолога — это институционализированная словесность» [Дубин 2010: 96]. А понятие «классика» социологично изначально — хотя бы потому, что «литературная ценность не поддается теоретическому обоснованию» [Компаньон 2001: 296] и не объявляется из ниоткуда. Она формируется, «разыгрывается» и приобретает статус культурной матрицы в деятельности социальных институтов, выступая как средство самоопределения и поддержания культурной идентичности социальных групп и в итоге внедряясь через систему образования «в подсознание нации в виде свернутых формул» [Загидуллина 2000: 99]. Конечно, нельзя забывать, что культурные феномены обладают значительной внутренней самостоятельностью, «встроены в горизонт аффекта и смысла» [Александер 2013: 58]. Думается, что эвристичность актуализации преимущественно «зависимости» или «независимости» «переменной культуры» от социальной реальности сама зависит от исследовательского целеполагания — поэтому, на наш взгляд, в социокультурном ракурсе необходимо не упускать из виду обе перспективы, рассматривая ценности индивида и ценностную систему культуры как мотиваторы социального действия, имеющие «двуединое основание: в индивиде как самоценном субъекте и в обществе как социокультурной системе» [Лапин 1996: 5].
Социологичность культурного феномена, в нашем понимании, — это значимость социологических параметров и характеристик для понимания его генезиса, сущности, эволюции и функциональной стороны. В целом назначение литературы как социального института — «поддержание культурной идентичности общества на основе тиражируемой письменной записи»; соответственно, «функционирование литературы как социального института основано на постоянном взаимодействии исполнителей социальных ролей» (писатель, издатель, книгопродавец, читатель, критик, библиотекарь, педагог и т. п.) [Рейтблат 2014: 13–18].
Таким образом, уже «на входе» в проблематику мы получаем множество историко-культурных и социокультурных переменных, и в этом смысле все, что происходит с классикой в современную эпоху (она «входит теперь в индустрию досуга и развлечений», становится частью дизайна, рекламы, спортивных выступлений и т. п. [Дубин 2010: 99–100]), требует широкого социокультурного анализа. К тому же важным фактором является «дуплексный» (системный/индивидуальный) характер «исполнения социальной роли» (в терминологии И. Шубрта), когда в анализ включают не только саму «роль», но и «эгоистические интересы и ситуацию, в которой происходит действие». По Шубрту, «исполнение роли обычно <…> превышает свод правил, предписаний и норм, характеризующих саму роль» (цит. по: [Шульц 2020: 174]).
Дадим краткую характеристику ряду вышеупомянутых «переменных», чтобы актуализировать разговор о классике.
«Индустрия культуры» vs «сетевая социальность»
Более полувека назад Т. Адорно бескомпромиссно охарактеризовал сущность масскультурной эпохи как «дисквалификацию» искусства в «индустрии культуры» (произведение искусства превращается в вещь и «стандартизированное эхо» психологии потребителя [Адорно 2001: 29]). А на заре уже интернет-эпохи М. Кастельс дал глубокую характеристику вновь изменившемуся качеству культуры в эпоху мультимедиа, создающих «многоликий символический контекст» для любого сообщения, что приводит к уничтожению в цифровой вселенной различий между аудиовизуальным и печатным, «общедоступной и высокой культурой, развлечениями и информацией, образованием и пропагандой» [Кастельс 2000: 350–351]. В эпоху digital transformation возникла конкурентная среда «новых медиа», ревизующая и заново кодирующая взаимоотношения человека и культуры.
Аспектов этих новых взаимоотношений множество. Содержательный текст в Сети — это «отформатированный» медийный продукт, «коммуникационный товар» [Вартанова 2014: 119], сама ценность которого зависит от скорости, объема и характера его потребления аудиторией. Становятся критически значимыми унифицирующие стандарты и «соблюдение режима сетевого коммуницирования текста: сопричастности, непрерывности, синхронности, безбарьерности, обратной связи» [Мансурова 2017: 17]. Высокотехнологичная тотальная медиатизация порождает информационный обмен, нивелирующий значимость настоящего профессионала. Это означает радикальное расширение диапазона кандидатов на роль «транслятора символических ценностей»: новый популярный «культуртрегер» — кто угодно, но обязательно тот, кому удается привлекать виртуальную аудиторию (единственное условие, выполняемое с необходимостью). Медиатизация оказывается одновременно триггером и многофакторным датчиком современных социальных процессов: «…социальное развитие сейчас — это в первую очередь рост сетевых и потоковых структур», которые в свою очередь «создают избирательную и динамичную социальность» [Асочаков, Богомягкова, Иванов 2021: 76]. «Избирательность» эта проявляется и в возникновении — внутри глобальной медийной вселенной — новых локальностей «информационных пузырей с их персонализованной лентой новостей»:
Мы живем не в Москве и не в Питере, мы живем в пузыре, в той среде, которая уже отфильтрована нашими предпочтениями, неприятная инфа оттуда на фиг забанена, а вокруг нас слепые пятна информации, о которой мы никогда ничего не узнаем, хоть ты атомную бомбу разорви [Меламед 2021].
Эта «динамичная сетевая социальность» не могла не впитать в себя перманентную борьбу за символические ценности, в которую на микроуровне включились креативные частные лица, получившие благодаря интернет-площадкам возможность через аудиторию подписчиков, читателей и комментаторов формировать собственные локальные культурные зоны. Как следствие, усложняется картина поддержки или «индоктринации» традиционных символических ценностей (вроде пантеона литературных классиков), поскольку «они не то чтобы исчезают, но слабеют, если не кодируют себя вновь в новой системе» [Кастельс 2000: 353].
Весьма показательны в этом смысле блоги на ныне популярнейшей платформе «Яндекс.Дзен». Блог, как известно, есть «публичная сетевая медиаплощадка в виде сборника записей (как правило, текстовых) или видео, расположенных в обратном хронологическом порядке и объединенных личностью автора (персональный блог), общностью интересов коллектива авторов или определенной темой (коллективные блоги, блог-сообщество) с возможностью читателям комментировать их» [Гусейнов 2014: 27]. Блоги часто эмоциональны, провокативны и способны программировать социальное поведение аудитории (за последние годы мы увидели, увы, «успешную» реализацию этой социально-организующей функции на примере популярных блогов треш-стримеров, «антиваксеров» и др.).
«Яндекс.Дзен» (с 2017 года) — это встроенный в браузер новаторский продукт, автоматизировавший процесс создания авторского контента и ставший популярным за счет легкости настройки и подстройки под интересы пользователя («умная лента»). Сейчас это самостоятельное коммуникативное пространство, имеющее суточную аудиторию в десятки миллионов человек. На примере «Яндекс.Дзена» наглядно виден рост значимости категории «медиапотребление»:
Калькуляция его (блога. — Д. И., Д. Л.) ценности варьируется от объема финансовой выручки от продажи контента до количества репостов и лайков, полученных им в сетевом пространстве и умножающих доходность от имплицитно или явно сопровождающей его нативной рекламы [Мансурова 2017: 19].
В условиях необязательности профессионализма «вторичный контент», адаптирующий «сложное» для массовой аудитории (с любыми искажениями), чрезвычайно востребован, и автору блога гораздо важнее убедить аудиторию, что он специалист, чем реально быть им.
Чем же мотивирована, как проходит и какую реакцию вызывает актуализация классической литературы в тематических блогах? Данные по блогам и их аудитории можно получить в сервисе zenstat.ru и с помощью контент-анализа, хотя, конечно, на первый план здесь выходит интерпретирующий метод.
И первое, что нуждается в интерпретации как фактор оценки «культурообразующей» функции «Дзена», — это неоднозначная оценка данной функции пользователями. С одной стороны, на «Дзене» есть серьезные каналы, например блог одного из ведущих современных критиков Галины Юзефович с 20 тысячами подписчиков и восьмидесятитысячной аудиторией (данные за март 2022 года к моменту приостановки канала автором по внешним причинам). Показатель аудитории здесь важнее, чем количество подписчиков: он означает, что на этой площадке у блогера есть около 80 тысяч «уникальных пользователей» (подписчик может и не читать публикации; реальный же читатель фиксируется в течение месяца один раз, что усложняет возможную накрутку). Но вот, с другой стороны, «топы» «Дзена»: «Муж сказал, что задерживается на работе, но я неожиданно столкнулась с ним, когда приехала на вызов к беременной»; «Уберите нищету из своего дома!.. Советы ясновидящей»; «5 неприличных фактов об Андрее Макаревиче». Топовые публикации набирают миллионы просмотров — и, сравнив тезисы из типичных «советов по раскрутке» (канал считается успешным, если аудитория минимум в 30 раз больше числа подписчиков) с каналом Юзефович, мы убеждаемся в его «нишевости».
«Дзен», по одному из определений, — типичная «народная платформа»: у рядового представителя его аудитории «нет денег, он экономит, берет кредиты. Он смотрит телевизор, у него есть свой огород. Он пользуется недорогой техникой, его жизнь лишена излишков. На эти излишки, как следствие, россиянин реагирует довольно агрессивно <…> На просвещении и интересных фактах далеко не уедешь» [Сергиенко 2021]. Иными словами, безусловно «топовый» по своему культурному авторитету блог Юзефович не совсем репрезентативен относительно нынешнего «Дзена», а его автор представляет собой элитарного просветителя и создает вокруг себя свой «пузырь». С другой стороны, зачем рядовому пользователю «Дзена» литературная классика? Типичный потребитель вышеупомянутого «желтого» контента по определению не заинтересован в возможности ее сколько-нибудь осмысленной актуализации…
Элиминировав крайности, мы точнее определим свой объект. Очевидно, что приемлемым для большинства рядовых читателей «Дзена» окажется средний вкус — нечто внятное «массовому сознанию» и в то же время содержащее просветительски-воспитательный потенциал (в соответствии с современными представлениями о функциональном назначении массовой культуры как репрезентации разнообразных типов социальности и культурных средств их конституирования). В этом смысле «переживание литературных формул» (массовых, стереотипно освоенных литературных образцов) — род «прививки» для приобретения «символического опыта снятия и решения конфликтов», «выработки согласованных определений действительности» [Гудков, Дубин 1994: 114]. И у литературной классики здесь есть своя четко определенная социокультурная задача и «ниша»:
…классическая литература, выступая в качестве всеобщеобязательной эстетической ценности или харизматического явления, неизбежно «спускается» до самого низа социальной иерархии общества <…> конечным результатом функционирования классического произведения оказывается редукция до клише, стереотипа, который равно принадлежит абсолютному большинству представителей нации [Загидуллина 2000: 98–99].
Литературная классика
как тема «культурного» блога
После интерпретации проблемы классики как факта массового сознания мы можем перейти к блогам, адресованным широкому читателю. Объекты нашего анализа — коллективный блог (канал образовательного проекта) «Правое полушарие Интроверта» и персональные блоги «Культурология для всех», «Ольга Михайлова», «Архивариус Кот», «Мадам Хельга». Достоверность информации об авторах — это отдельная проблема, но для наших целей релевантна именно их самопрезентация. Вот «титульная информация» и общая статистика на 4 декабря 2021 года и на 26 марта 2022 года в сравнении.
«Правое полушарие Интроверта»:
Здесь мы раскладываем по полочкам даже самые сложные темы, чтобы вы могли разобраться в интересующих вас областях: искусстве, философии, психологии, литературе и кино.
Учитывая, что работает целая команда плюс приглашаемые лекторы, статистика на «Дзене» не рекордная, а по аудитории — убывающая (4 декабря: 18 234 подписчика, 118 594 — аудитория; 26 марта: 28 720 подписчиков, 103 075 — аудитория). Но это «мультисетевой» проект.
«Культурология для всех»:
Добрый день! Меня зовут Наталья Теренкова. Мой канал посвящен культурологии, потому что я кандидат культурологии и доцент ВАК, а еще потому, что, как мне кажется, могу интересно и понятно рассказать о научных культурологических вопросах.
Статистика на 4 декабря: 7811 подписчиков, 35 063 — аудитория; на 26 марта: 12 847 подписчиков, 23 175 — аудитория (к середине марта она доходила до 52 тысяч, но потом начался резкий отток).
«Ольга Михайлова»: «Канал писателя и литературоведа». Свежих записей нет, однако канал еще существует (в автоматическом режиме?) с несколькими сотнями подписчиков (824). В качестве объекта выбран по причине большой серии публикаций «Уценка ценностей» в 2019–2020 годах, ко многим из которых насчитывались сотни комментариев.
«Архивариус Кот»: «Статьи о литературе и связанных с ней людях». Статистика на 4 декабря: 17 992 подписчика, 28 357 — аудитория. На 26 марта: 22 459 подписчиков, 27 913 — аудитория (в середине марта доходила до 48 тысяч).
«Мадам Хельга»:
Размышляю над цитатами великих людей и современных писателей. Отделяю гениальность от пошлости. Иногда позволяю себе порассуждать на свободные темы. Присоединяйтесь!
Среди выбранных нами каналов это абсолютный рекордсмен, но также теряющий популярность. Статистика на 4 декабря: 152 785 подписчиков, 2 041 875 — аудитория; на 26 марта: 174 511 подписчиков, 710 698 — аудитория.
Для перехода к качественным характеристикам мы используем оригинальную авторскую теорию когнитивно-прагматических программ (КПП), дающую новую теоретическую основу интерпретативному подходу [Иванов, Лакербай 2020; 2021]. Теория КПП сопрягает когнитивно-семиотический подход с «идеографией» культурного объекта, поскольку «исходит из целенаправленной «программируемости» любой содержательной человеческой деятельности, которую можно семиотически прочесть как текст…» [Иванов, Лакербай 2020: 49].
Исходные целевые установки КПП массовых блогеров должны быть — системно, на уровне социальной институции и социальной роли — связаны со вкусами и запросами массового потребителя, обеспечивать «взаимоадаптацию» его представлений и предлагаемых ему в виде «коммуникационного товара» культурных ценностей. И действительно, в свете этого общего «адаптирующего» программного целеполагания можно ясно различить несколько соответствующих ему «инструментов», или инструментальных стратегий:
— «развенчание» (деактуализация, десакрализация, скандальная актуализация) классики;
— упрощение (стереотипизация) классики;
— снижение-буквализация (перекодировка эстетического в бытовое и в модели реального поведения);
— актуализация-популяризация «просветительского типа» (целостная портретно-биографическая; постмодерно-
«квантовая»).
Мы сознательно избегаем понятия «искажение» (смысла, образа и т. п.), потому что а) это внешняя оценка с позиции «судьи, арбитра», а не стратегия самого блогера (во всяком случае, не системная часть ее); б) классика — не как клише, но как воссоздаваемый в рецепции эстетический объект — обладает мощным смысловым потенциалом, возможности актуализации которого не ограничены имеющимся репертуаром общепринятых значений (проще говоря, «нам не дано предугадать»).
Более сложен вопрос самоидентификации блогеров (самоидентификационные установки КПП неразрывно связаны с целевыми, так как любая целенаправленная деятельность есть и самополагание). Помня о «дуплексном» исполнении социальной роли, мы можем предварительно установить ее «статусные» параметры: блогеры с необходимостью позиционируют себя как специалисты, не имеющие ни малейших сомнений в своем праве транслировать собственный взгляд на культурные ценности (нередко, как мы видим, данный факт заявлен сразу); позиционирование включает в себя готовность быть для аудитории лектором и гидом. Это фигура просветителя, но не слишком отдаленного от массы (аналог — взаимоотношения гида и туристической группы), понимающего ее уровень и ее запросы, иначе контакт (не говоря уже о монетизации) не состоится. Индивидуальная же часть исполнения социальной роли может быть различной.
Зависимость общей КПП «массового» блогера от аудитории особенно ясно вырисовывается на уровне оценочно-
результативных установок КПП, фиксирующих успешность/неуспешность реализации целей КПП. Именно здесь хорошо видны различия «масскультурного» и «просветительского» в собственном смысле слова: скажем, для блогера Юзефович и творцов эталонного сетевого просветительского проекта Arzamas значительная часть «успешности» будет связана с самоощущением, насколько глубоко удается «сеять разумное, доброе, вечное» — в собственном понимании, разумеется (комментарии, репосты, скачивания обязательно значимы в содержательном плане); критерии успеха массового блогера в большей степени (а то и целиком) — это количественные показатели (значимость комментариев, репостов, скачиваний в содержательном плане факультативна).
Каждый из вышеназванных массовых блогов заслуживает отдельного разговора, однако здесь ограничимся их наиболее заметными чертами.
Самопозиционирование мультисетевого проекта «Правое полушарие Интроверта» на различных площадках весьма претенциозно:
…мы международная компания, которая говорит на 6 языках; наши лекторы — харизматичные эксперты, которые умеют заражать своей страстью и энергией [«Правое…» 2021].
На собственном сайте:
Наша миссия: предоставить безграничный доступ к знаниям из любой точки мира и сделать процесс саморазвития увлекательным <…> Лекции подходят как новичкам, так и людям с базовыми знаниями <…> Полное погружение <…> сверяемся с последними научными статьями <…> Только 1 из 30 кандидатов становится нашим лектором. Этих лекторов вы услышите только у нас [Правое… 2022].
Нетрудно заметить, что маркетинговая «эксклюзивность» проекта и его «коммуникационного товара» рассчитана на «народную» аудиторию: нельзя одновременно настаивать на «безграничной» простоте и доступности и в то же время гарантировать «полное погружение» (рассмотрение «со всех сторон»); «сверяемся с последними научными статьями» и вовсе звучит наивно; квалификация «эксклюзивных лекторов» (представлены в лицах) разнообразна: так, «за литературу» отвечает «филолог, аспирант (ВоГУ), автор научных статей, актер».
Немало кратких лекций проекта на «Дзене» посвящены актуализации классики, нередко в форме «практического кейса»: «Почему русское искусство вторично», «Почему Наташа Ростова загубила свою жизнь», «Почему Кити и Левин — главная пара «Анны Карениной»», «Почему лучше не читать биографию Марины Цветаевой», «Почему у Базарова не было шансов на настоящую любовь», «Как понимать стихотворение «А вы могли бы…» В. Маяковского», «»Гроза»: почему Катерина не могла быть счастливой?» — и др. Уже в заглавиях мы видим реализацию стратегий на упрощение (стереотипизацию) и/или снижение-буквализацию (перекодировка эстетического в бытовое и модели реального поведения). И это именно то, что требует аудитория. Так, в ответ на сетования одной из читательниц на не слишком квалифицированное «прочтение» стихотворения Маяковского тут же в комментариях последовал жесткий аргументированный ответ:
…позвольте Вам напомнить, что художественная литература — это развлекательная литература и не более того <…> в настоящее время ее адекватность современности определяется тиражами и объемами продаж. В настоящем мире люди занимаются собственным развитием, и им не интересно «раскрытие замысла творца и всех хитросплетений его приемов» [Сивков 2021].
«Развитие», таким образом, — это ускоренное получение условного «культурного summary» и «готовых кейсов», и, сколько бы мы ни вспоминали диагноз Адорно, факт налицо: представления канала и аудитории о «развитии» в целом совпадают. И даже вопиющая (по сути) публикация «Почему русское искусство вторично» (от другого лектора, «по искусству»), с ее основным посылом «до авангарда мы просто заимствовали и перерабатывали чужое», за почти неделю не вызвала у аудитории (с 30 ноября по 5 декабря отмечено 118 прочтений) возражений (единственное возражение, не удержавшись, написал один из авторов статьи).
Значимо иное: краткий провокативный материал завершается (как и другие) «попыткой монетизации» — пройдя по ссылке, узнаешь объем и цену: 18 лекций, 12 часов, 3985 рублей. Отметим, что через некоторое время мы уже не могли обратиться к этой странице — возможно, ее удалили.
Поскольку качество «коммуникационного товара» весьма относительно (в совершенно «школьном» пересказе судьбы Наташи Ростовой читаем: «По всей видимости, героиня, как и Татьяна Ларина, воспитывалась на романтической литературе. По этой причине она мечтает о сильной любви, и Анатоль готов дать ей эти переживания <…> К счастью, его разоблачают — репутация девушки спасена <…> Замуж Наташа выходит за добродушного чудака Пьера, который всегда был где-то рядом» [Сивков 2022]), сугубо коммерческий подход в сочетании с общим количеством курсов заставляет усомниться в соответствии заявляемых целей истинным намерениям. Весьма показательно завершается и материал о героине пьесы Островского:
Как вы думаете, могла ли Катерина остаться с Борисом? Или у нее не было шанса на счастье? Если вы ощущаете тоску и не понимаете, в чем причина, вам поможет наш курс «Как стать счастливее?». На нем вы научитесь слышать свои желания и обретете гармонию с помощью психологии и телесных практик [Смоленская 2022] (название курса — активная ссылка. — Д. И., Д. Л.).
На персональном канале «Культурология для всех» применяется (вместе с упрощением и снижением) и стратегия «развенчания» классики («Перечитала «Горе от ума», я в шоке»), причем от первого лица. «Культуролог» Теренкова открыто опирается на личный бытовой опыт, и замечательна уже стилистика вступления:
…у моего мужа канал на Ютуб, где он выкладывает авторские, т. е. прочитанные им, произведения школьной программы. «Горе от ума» — это, как вы знаете, пьеса, в ней есть женские действующие лица, потому я была рекрутирована супругом для этих целей. А поскольку язык в произведении несовременный, то мне пришлось сначала перечитать и разобраться, что говорят персонажи [Теренкова 2021а].
Так, по-простецки (сам культуролог таков или это «инструментальная» стратегия опрощения, приближения к своей аудитории? Вероятно, и то и другое, формат блога позволяет), автор публикации развенчивает «школьные стереотипы» (это заявленная цель) через снижение («обытовление»):
Мне кажется, Фамусов чем-то похож на нынешнего московского градоначальника Собянина. Такой основательный, серьезный, консервативный <…> он явно не идиот <…> Чацкий балаболка!!! Кроме ля-ля-ля, ничего! <…> Да и как «мужик-то» Чацкий неважнецким оказался… [Теренкова 2021а]
«Индивидуальность» исполнения социальной роли заключается в панибратском тоне, лексике, синтаксисе, а также в самолюбивом желании убедить всех в своей квалификации (материал «вдогонку» называется «Грибоедов не считал Чацкого положительным героем. Я это докажу»; аргументация сводится к перечислению общеизвестных фактов биографии драматурга).
В комментариях начались споры, но прозвучал и здравый голос: зачем ломиться в открытую дверь, воюя со школьными штампами еще советской эпохи? Однако это отчасти объясняет пафос «культуролога»: «стратегически» или на самом деле находясь «на одной волне» со своей аудиторией, автор-разоблачитель пытается на свой лад вывести классический текст из зоны клише, сделать его живым фактом личного и общего культурного опыта. На самом деле вызов классике бросает не отважный блогер, а культурная ситуация: в глобальном сообществе «основополагающая роль классики в культуре (как и сама программа культуры), ценность литературы и нормы интерпретации этой ценности <…> перестают работать в прежнем масштабе, функциональном смысле и режиме, усилиями прежних агентов» [Дубин 2010: 104]. А блогер — новый массовый социокультурный агент на руинах прежних культур — задается вопросом: «Перечитала «На дне» Горького: жизнь бомжей в ночлежке. Зачем пьеса в школьной программе?» И отвечает как умеет — гласом вопиющего в ценностно-смысловой пустыне:
…зачем эту чернуху и безысходность показывать детям в школе? Готовить их к тому, что в жизни не надо бултыхаться и сопротивляться, а только сидеть по уши в… и не чирикать? И даже добрый боженька не в силах ничего изменить? Зачем? Чтобы не сомневались в начальнике-
самодуре? Боялись уволиться? Или уйти из неудачных отношений? [Теренкова 2021b]
Применяя «прямую», не художественную, актуализацию, блогер апеллирует не к искусству, а к «жизни» в ее буквальном, прагматически-бытовом измерении, и весь «стратегический» комплекс «актуализирующих» когнитивно-ментальных инструментов подчинен — кроме базовой цели! — еще и специфической цели в рамках КПП данного блогера.
Большая серия публикаций «Уценка ценностей» на канале «Ольга Михайлова» (как узнаем из разных источников, это филолог, журналист, плодовитый романист) интересна своей общей программной установкой (своеобразным эхом метанарративной программы разоблачения предыдущей культурной эпохи, актуальной 20–30 лет назад; блогер по возрасту — «дитя перестройки»):
Идет процесс уценки классики. Это объективный и закономерный процесс <…> с семидесятилетней задержкой, вызванной коммунистической стагнацией. Выдерживает Мандельштам — он настоящий. Выдерживает Булгаков, он тоже подлинный. Остальные валятся, как кегли. Молодежь перечитывает Ахматову — и зевает, читает Цветаеву — и морщится, листает Пастернака — и спрашивает: «Что за нуднятина?» Ахматова неглупа и талантлива <…> Пастернак ее не читал, Цветаевой она как поэт не нравилась, Мандельштам хвалил ее из расчета ответной похвалы, Блок презирал, Маяковский издевался [Михайлова 2020].
Автор умеет эффектно оперировать историко-литературными фактами — но в чем смысл по-журналистски хлесткой программной «уценки» (комбинирующей все четыре основные стратегии)? Видимо, здесь та же ситуация, но с поправкой на уровень блогера: «классика» предстает чем-то вроде плюшкинского имения или авгиевых конюшен, которые необходимо хорошенько промыть, — и создается нечто вроде персонального «Краткого курса» русской литературы в жанре авторских критико-журналистских эссе. И жанр, и установка, и специфика блогерского контента, и умение писать, и безусловная уверенность автора в собственной квалификации превращают «уценивающие» тексты в занимательное чтение — но не могут спасти саму классику от дезинтеграции. Характерно название материала о Есенине: «Уценка ценностей. Сергей Есенин. Имидж — всё».
О двух других каналах скажем кратко как о показательных примерах «просветительских» программных стратегий. Канал «Архивариус Кот» наиболее близок к классическому «просветительскому» типу: высококвалифицированный автор публикаций стремится реализовать целостную портретно-биографическую стратегию, сочетая фактографичность, занимательность и живой интерес к непростым вопросам. Удачен большой цикл публикаций, воссоздающих узловые моменты биографии и творчества Пушкина, его можно смело рекомендовать для самообразования. Характерен и общий позитивный тон комментариев, с обилием благодарностей автору за умный, проблемный и в то же время бережный к классическому феномену анализ.
Однако «чемпионская» модель просвещения в наши дни совсем иная — постмодерно-«квантовая»: каждый пост блогера «Мадам Хельга» — эссеистичная актуализация одной или нескольких цитат (в том числе из классики) в социокультурном и психологическом мире современного критически мыслящего и внутренне свободного индивида («Президент всего лишь декорация бытия, а то, что происходит в моей жизни, зависит только от меня» [Мадам Хельга 2020]). Названия постов говорят сами за себя: «Жесткая цитата Михаила Задорнова для тех, кто устал жить в России»; «Как быть родителям, к которым равнодушны их взрослые дети: 2 цитаты Михаила Веллера»; «»Не ищите мужа, лучше заведите собаку»: 4 совета Д. Донцовой женщинам о том, как жить счастливо»; «Мудрая еврейская пословица о том, как нужно относиться к тому, что показывают по телевизору», — и т. д. Незатейливый, на первый взгляд, прием позволяет помещать «квант» культуры в любой современный актуальный контекст, — и такая комбинация, помноженная на узнаваемое социокультурное позиционирование, «чувство момента» и умение писать, приносит блогеру огромную популярность среди образованной части массовой аудитории.
Итак, литературная классика сегодня, в сетевую эпоху, оказалась частью «руинированной» культуры и в условиях утраты авторитетности прежних институций представляет собой неопределенный «коммуникационный товар», который, однако, легко актуализируется благодаря глубоко запечатленному (в виде клише) в массовом сознании литературному канону.
Если же мы в порядке сравнения обратимся к «элитарной» точке зрения — скажем, к каналу Юзефович, то окажемся в поле иной стратегии: апологет современной литературы оценивает — явно сверху вниз — любителей общепризнанной классики как недостаточно образованных и мало читающих, а ее саму — как «аморфное облако с более-менее плотным центром (упомянутые уже Пушкин с Шекспиром) и бесконечно расплывчатыми, полупрозрачными краями» [Юзефович 2022]. При этом постулируется, например, что Горький и Маяковский — по сравнению с Василием Розановым, Осипом Мандельштамом, Исааком Бабелем и др. — «далеко не на первых ролях» (их статус классиков сомнителен), но зато Водолазкин с Улицкой — «почти» классики, не говоря уже о Битове с Довлатовым.
В дискуссии по этому поводу примечательно одно суждение: «Автор совершает типичную ошибку филолога, подменяя сложившееся в обществе мнение о литературных произведениях своим собственным, причем, мягко говоря, спорным», — которое хочется уточнить. В качестве «спорной» ощущается скрыто идеологизированная операция по смене канона с общенационального на либерально-интеллигентский, то есть «классика» здесь — поле боя (и речь, конечно, не только о культуре, хотя плохо скрываемое снисходительное — в лучшем случае! — отношение либеральной космополитичной интеллигенции к массам уже удостоилось в Сети ядовитого эпитета «светлоликие»). Юзефович не называет прямо, но фактически вводит оксюморон «современная классика», уничтожающе ревизующий сам смысл данного феномена. Подмена становится возможной при игнорировании временнóй дистанции (не единственный, но принципиальный критерий). Дискуссионность, историчность, «социологичность» понятия «классика» и пантеона самих классиков — это одно, и предпочтение Мандельштама Маяковскому или наоборот больше говорит о том, кто и почему предпочитает, нежели о том, «кто более матери-истории ценен» (выбор цитаты характеризует мгновенно). А вот качество «актуальной литературы» — другой вопрос. Временнáя дистанция в 30–40–50 лет обычно позволяет увидеть, как опускается на дно премированный шлак и тускнеют кумиры, несмотря на все старания «заинтересованных лиц». То, что не устаревает вслед за моментом времени, обладает уже большей легитимностью.
В «массовых» же блогах актуализация проходит по разным сценариям, но с использованием репертуара схожих стратегий, подчиненных общей программной установке адаптации классики к нуждам широкого потребителя. Классика предстает как «мусор культуры», который необходимо разгрести, чтобы отыскать актуальные смыслы. Сохраняется и классическая просветительская стратегия, «пиететная» по отношению к искусству, однако не она определяет общую картину. А в успешности постмодерно-«квантового» канала «Мадам Хельга» видится глубокий смысл: такова сегодняшняя мозаично-фрагментарная культура, таков и современный образованный человек.