Нельзя сказать, что знаменитые строки первой главы «Евгения Онегина», посвященные «русской хандре» («Недуг, которого причину / Давно бы отыскать пора, / Подобный английскому сплину, / Короче: русская хандра / Им овладела понемногу; / Он застрелиться, слава богу, / Попробовать не захотел, / Но к жизни вовсе охладел»), были обойдены вниманием исследователей, однако предлагаемые комментарии и интерпретации опускают некоторые детали, без учета которых теряются важные для Пушкина смысловые обертоны.
Если обратиться к двум наиболее полным комментариям к «Евгению Онегину», написанным Ю. Лотманом и В. Набоковым, то Лотман оставляет эти строки без специального анализа и ограничивается общим замечанием к строфам XXXVII–XXXVIII, касающимся темы «байронического разочарования Онегина».
Набоков же дает развернутое сопоставление хандры со сплином, однако его комментарий оставляет много вопросов. Во-первых, автор по умолчанию отождествляет хандру с ипохондрией и исходит из того, что слово хандра не является чем-то новым и необычным для русского языка 20-х годов XIX века.
Во-вторых, он объединяет в своем анализе английское spleen и французское ennui с ипохондрией, тоской и скукой, замечая в итоге, что «вокабуляр, обслуживающий ennui, включает также «тоску» и «скуку», которые Пушкин, из просодических соображений, часто использует как синонимы к «хандре»».
Читайте статью полностью Владимира Глебкина в журнале Вопросы Литературы.