Что в мире кино может быть привычнее, чем экранизации Шекспира? И что может быть более ожидаемым и обсуждаемым? Так устроен мир, что великий бард все еще управляет им – формулирует смыслы и заставляет всегда с собой сверяться.
В 2015 году вышел фильм «Макбет» Дж. Курзеля. Фильм, в котором режиссер не стал играть в адаптации и временные перемещения, а представил вполне канонический вариант великой трагедии. Здесь есть все, что нужно экранизации Шекспира: соответствующая тексту масштабность и эпическое начало – настолько, насколько это вообще возможно в современном кино. Каждая попытка приблизить сценическую или экранную адаптацию к оригиналу обречена на заведомо проигрышное сопоставление с колоссом, каким Шекспир для нас сегодня является.
Говоря о «Макбете» Курзеля, нужно похвалить визуальный ряд картины, которая завораживает – другого слова и не подберешь. Холодные пейзажи Шотландии – это не только декорации: им отведена роль безусловного и самостоятельного мотива фильма. Каждый план словно бы оттеняет характеры героев, бушующий огонь их страстей и страхов. Эти кадры хочется смаковать, всматриваясь в визуальную философию фильма, впитывая каждый кадр, будь то живописные общие планы или портретные крупные. Внешняя, видимая часть фильма находится в редкой гармонии с его внутренней подтекстовой структурой: проживая эмоции Макбета и его жены, Банко или Макдуфа, вдруг замираешь на мгновение от зрительного восторга, помогающего воспринять разворачивающуюся на экране трагедию.
Заворожить в этом фильме может не только картинка, но и актеры, выразившие те самые шекспировские страсти, говорить о которых стало общим местом. Это касается прежде всего образа леди Макбет, которая в киноверсии вызывает гораздо меньшее неприятие: хотя к ней и нет никакого снисхождения, она не кажется безусловным злом, воплощенным исчадием ада. Ее образ решен мягче: это жертва собственных демонов – жестокости, властолюбия, алчности… В какой-то степени она еще и жертва мужа, которого сама создала. Возможно, такое ощущение от образа леди Макбет – следствие не только режиссерской задумки, но и того, что он воплощен М. Котийяр – актрисой, умеющей быть неоднозначной, нелинейно выстраивающей роль так, чтобы в ней сочеталось множество оттенков. В «Макбете» она постоянно балансирует на грани плотского и духовного; нам сложно понять, что именно движет ею: любовь к мужу, властолюбие, отчаяние? Тем ценнее актерская работа: она заставляет искать, думать и спрашивать, она не раз заставит обратиться и к самому Шекспиру, и к его многочисленным интерпретаторам.
Не менее сложен и Макбет в исполнении М. Фассбендера: мы наблюдаем за эволюцией этого образа, хотя слово эволюция, предполагая некий прогресс, не совсем подходит в контексте разговора о Макбете. Актер не статичен, он позволяет нам прочувствовать развитие героя, пораженного страшным недугом, но это не мешает увидеть его ум, смелость, мужественность. Прекрасная фактура и внешние данные Фассбендера – еще одна краска: его лицо, взгляд и даже осанка меняются в соответствии с теми переменами, которые происходят в душе Макбета. Чувствуешь почти физическую боль от того, как низко падает герой, с какой готовностью и легкостью он идет на новое преступление, сам уже не понимая, для чего это делает. Страдаешь от ощущения, что именно он мог бы прожить всю жизнь иначе и распорядиться силой, данной ему, наилучшим образом. Макбет в исполнении Фассбендера прекрасен сочетанием человеческого величия и глубины падения, что свойственно трагическим героям Шекспира.
Завораживает невероятный размах и глубина экранизации, под стать литературному первоисточнику. Фильм, как и трагедия, вызывает ощущение непрерывного губительного падения, неумолимого краха, необратимости. Сюжет передан практически без изменений, хотя некоторое смещение акцентов создатели картины себе все же позволили.
Единственное, чем Курзель нас не пытался пленить, это само зло, искусно воплощенное, но вовсе не обаятельное. Как бы ни был прекрасен Фассбендер в роли Макбета и Котийяр в роли его жены и темной музы, зритель ни на секунду не забывает, какая тьма сосредоточена у них внутри. Эффект приближения, максимально возможного для кино, работает в случае с «Макбетом» особым образом: он помогает нам понять двух главных героев и в тоже время в ужасе отпрянуть от них. Прожив два часа экранного времени в шкуре Макбета или леди Макбет, мы можем навсегда заречься от жажды власти, жестокости и влечения к бесконечному падению – пагубной иллюзии полета.
Иногда начинает казаться, что мы не найдем ничего нового в давно привычных вещах, в цитируемых повсеместно книгах. Так иногда ощущается и Шекспир: что в нем осталось такого, чего мы еще не знаем? Но стоит открыть книгу, позволить себе погрузиться в нее, как открывается доступ в совершенно иной мир – настоящую параллельную реальность, которую люди называют литературой. Иногда близко к литературе подходит и кино, перенося зрителя в неведомые сюжеты и позволяя прожить иные жизни. Но еще одна сила искусства состоит в том, чтобы принести в нашу душу свет и эстетическое счастье, даже рассказывая о гибели. Таким счастьем, несомненно, является «Макбет» Джастина Курзеля.