Завещано Лениным

Осмысляя закономерности развития нашего профессионального дела, стремясь осуществить программные положения, обобщенные в материалах XXIV съезда КПСС и Постановлении ЦК КПСС «О литературно-художественной критике», мы, естественно, возвращаемся к ленинскому эстетическому наследию. Естественно потому, что если литература у нас – часть общепартийного дела, то к литературно – художественной критике эта формула применима еще в большей степени.

Уже в дооктябрьские годы Ленин не только сам написал ряд блистательных статей, в которых рассматривал явления литературы в связи со сложными процессами общественной жизни. В пору политической реакции, после поражения революции 1905 года, когда вопросы теории и идейно-философской, в том числе и идейно-эстетической, борьбы приобрели особое значение, Ленин направлял деятельность критиков-марксистов, уделяя большое внимание организации «сплошного натиска» против идейного распада и декаданса, подчеркивал, что литераторская работа много выиграла бы, «теснее связавшись с партийной, с систематическим, непрерывным воздействием на партию» ¹; призывал включить литературно-художественную критику в общий «концерт» партийной печати.

В. И. Ленин считал художественную критику важнейшим средством осуществления направляющего партийного руководства, идейного воздействия на художника, убеждения его в правоте целей и идеалов партии. Ленин неоднократно предупреждал, что всякий другой подход к решению вопросов в сфере искусства является бюрократическим псевдорешением. Выступая против размашистости и скоропалительности, Ленин указывал, что реальные, позитивные, а не мнимые результаты могут быть достигнуты лишь на основе убеждения, умения заинтересовать художника, «зажечь огнем» нашей инициативы². Он резко осуждал всякие волевые решения, стремление достигнуть результатов за счет напористости, энергии, «командирства», ибо в области культуры они могут принести только вред.

«Бережное отношение к таланту, творческому поиску, – сказано в Тезизах ЦК КПСС «К 100-летию со дня рождения Владимира Ильича Ленина», – соединяется в ленинском подходе к духовной деятельности с принципиальностью идейно-политических позиций, четкостью нравственно-эстетических требований» ³.

Эта позиция нашла отражение и в отношениях Ленина с первым наркомом просвещения Луначарским, о которых наглядное представление дает вышедший недавно том «Литературного наследства» – «В. И. Ленин и А. В. Луначарский». Известно, что Луначарский, допуская ошибки и колебания при рассмотрении некоторых вопросов (в частности, вопроса об автономии Пролеткульта), с большим мастерством осуществлял ленинскую культурную политику в труднейший период развития нашей революции – в эпоху зарождения социалистической художественной культуры.

Уместно заметить тут, что ленинская политика коренным образом противостояла комчванской позиции Троцкого, который выступал за размашистое декретирование, заявляя, что в области искусства надо действовать круто и решительно, «повелительно и нетерпимо». Ленинская позиция противостояла и анархическим призывам Н. Бухарина «сломать старый театр», а также всякого рода напостовскому и рапповскому вульгаризаторству, весьма распространенному в 20-е и 30-е годы в критике и литературоведении.

В то же время глубоко ошибочно было бы полагать, что Ленин устранялся от руководства искусством. Когда он с присущим ему тактом и скромностью говорил Луначарскому о том, что не считает себя специалистом в вопросах искусства, то это, конечно, отнюдь не означало невмешательства в процесс развития художественной культуры, в принципиальные проблемы содержания и направления искусства. Когда Ленин в беседах с тем же Луначарским не раз подчеркивал: Здесь я не специалист. Здесь вы, Анатолий Васильевич, имеющий авторитет не только наркома, но и писателя, действуйте, убеждайте, завоевывайте и отвоевывайте на нашу сторону видных представителей старой интеллигенции (как было, например, с Короленко), непримиримо выступайте против всякого штукарства и претенциозного лженоваторства в молодом советском искусстве, – то это, разумеется, также отнюдь не означало отказа от руководства искусством; тут сказалось стремление вождя революции решать проблемы художественной культуры наиболее последовательно и компетентно, опираясь на силы и авторитет самих представителей творческой интеллигенции. В частности, на силу и авторитет литературной критики, которая дает возможность профессионально, с полной мерой эстетической вооруженности, завоевывать душу и сердце художника, направлять его творчество.

В высокой степени примечательна в этом отношении записка В. И. Ленина М. Н. Покровскому с просьбой найти надежного антифутуриста из числа художников-реалистов, который помог бы в борьбе с футуристическим поветрием в молодом советском искусстве.

Это ленинское отношение к художественной критике стало важнейшей традицией политики партии на всех этапах развития советского общества.

Направленная против капитулянтских и комчванских тенденций. Резолюция ЦК РКП (б) от 18 июня 1925 года «О политике партии в области художественной литературы» особо подчеркивала роль критики как одного из «главных воспитательных орудий в руках партии», требовала от критики непримиримости к контрреволюционным проявлениям в литературе и вместе с тем величайшего такта, осторожности, терпимости «по отношению ко всем тем литературным прослойкам, которые могут пойти с пролетариатом и пойдут с ним» ⁴.

Своевременно и актуально звучит и сегодня тезис о том, что критика «только тогда… будет иметь глубокое воспитательное значение, когда она будет опираться на свое идейное превосходство. Марксистская критика должна решительно изгонять из своей среды всякое претенциозное, полуграмотное и самодовольное комчванство. Марксистская критика должна поставить перед собой лозунг – учиться и должна давать отпор всякой макулатуре и отсебятине в своей собственной среде» ⁵.

И позднее, выступая за сплочение литераторов, становящихся на платформу советской власти, партия решительно осуждала всякие проявления заушательства, устраняла идейные, моральные, организационные помехи, стоявшие на пути сплочения художников, воодушевленных невиданным размахом перестройки жизни на социалистических, то есть подлинно гуманистических, началах.

Роль художественной критики была подчеркнута в материалах, партийных документах и постановлениях, принятых в 30-е, 40-е и 50-е годы.

Надо ли говорить, какое значение приобретает литературно-художественная критика в современных условиях, в эпоху зрелого, реального социализма, когда вопрос об утверждении коммунистических принципов во всех сферах духовной жизни становится практической задачей партии и народа.

Констатировав тот непреложный факт, что на современном этапе нашего движения к коммунизму роль литературы и искусства в жизни советского общества все более возрастает, XXIV съезд КПСС поставил вопрос о партийном руководстве искусством, о задачах и роли литературно-художественной критики.

«Сила партийного руководства, – говорилось в докладе тов. Л. И. Брежнева на съезде, – в умении увлечь художника благородной задачей служения народу, сделать его убежденным и активным участником преобразования общества на коммунистических началах» ⁶.

Думается, что далеко не случайно слово «убежденным» поставлено здесь на первое место, ибо только художник, глубоко, всем сердцем и разумом, осознавший историческую правоту и величие нашего дела, увлеченный благородными задачами коммунистического строительства, может создать подлинно художественные ценности, произведения искусства, достойные нашей великой эпохи строительства коммунистического общества.

Речь, таким образом, идет о создании подлинно великого, новаторского искусства коммунизма, а не о производстве ремесленных поделок, никоим образом не отвечающих неизмеримо возросшим художественным вкусам народа, требованиям нашего времени.

В. И. Ленин, как известно, еще в первые годы революции весьма настороженно относился ко всякого рода подделкам под искусство, к перенесению в нашу эпоху античного лозунга «хлеба и зрелищ», подчеркивал, что наш пролетарий, принципиально отличающийся по своему положению в обществе от античного плебса, заслужил право на нечто большее, на настоящее великое искусство.

Эти ленинские слова приобретают особое значение сегодня, когда так неизмеримо выросли духовная культура, художественный вкус и эстетические потребности народа.

Показательно, что в том же разделе доклада, говоря о принципиальной позиции партии по отношению к некоторым отрицательным явлениям в нашем искусстве, тов. Л. И. Брежнев считал необходимым подчеркнуть, что эта позиция «поможет деятелям культуры с еще большей уверенностью и убежденностью работать на том генеральном направлении развития советской литературы и искусства, на котором они плодотворно трудились в истекшее пятилетие» ⁷.

Убежденные и активные строители коммунизма, вооруженные самой передовой революционной теорией, глубоким знанием жизни, – такими видит партия художников социалистического общества. Настаивая на том, что партия призвана осуществлять руководство процессом развития искусства и формировать его результаты, Ленин вместе с тем считал необходимым подчеркнуть, что художник творит не по внешнему принуждению, а по внутреннему убеждению, и вся работа партии в этой области должна привести к тому, чтобы его идеалы, его идейно-творческая позиция, его представления о прекрасном совпали с идеалами партии, с коренными потребностями и интересами народа.

Важнейшая особенность партийного руководства состоит в том, что это прежде всего руководство идейное, формирующее мировоззрение и мироощущение художника, дающее ему возможность творить свободно и убежденно во имя самой передовой и единственно до конца последовательной революционной идеи своего времени – идеи преобразования мира на коммунистических началах.

В высшей степени характерна и поучительна история отношений Ленина с Горьким, которая и ныне имеет весьма актуальное значение. Ленин любил и высоко ценил Горького, видел в нем первого крупного представителя пролетарского искусства. Но именно поэтому Ленин был непримирим к ошибкам и заблуждениям Горького, допущенным им в период «богостроительства», а также в первые годы после Октября, когда он недооценил созидательную силу пролетарской революции, оказался во власти тяжелых настроений. В статьях, публиковавшихся в полуменьшевистской газете «Новая жизнь» в 1917 – 1918 годах, Горький выступал с заявлениями, что «в нашей стране нет должных условий для введения социализма» и что «только фанатики и утописты» могут решиться на социалистический переворот. В широкоизвестных ныне письмах Горькому Ленин, не отступая ни на йоту от принципиальной позиции, сурово и бескомпромиссно осуждает ошибки художника, стремится помочь ему преодолеть идейные колебания, выйти на правильный путь. Важно подчеркнуть, что Ленин убеждает Горького фактами самой жизни, помогает ему увидеть ростки нового в хаосе крушения старого мира.

Много лет спустя Горький сам в письме И. Груздеву рассказал историю своих отношений и своих разногласий с Лениным, отметив великую историческую правоту и прозорливость Ильича, умевшего «смотреть на настоящее из будущего». Более того, именно этот ленинский подход к жизни Горький считал высоким примером для нового, социалистического искусства, важнейшей особенностью метода социалистического реализма.

Заметим кстати, что умение «смотреть на настоящее из будущего» отнюдь не означает искусственного конструирования «идеального образа» новой жизни и нового человека и ничего общего не имеет с призывами «изображать ростки будущего в их полном расцвете» (с подобными призывами приходилось сталкиваться в истории нашей литературы и литературной критики), а предполагает умение охватить жизнь во всей ее полноте, сложности и богатстве, увидеть реальную тенденцию, реальную перспективу формирующейся новой действительности и нового человека.

Говоря об отношениях Ленина и Горького, следует подчеркнуть что даже в периоды самых тяжелых заблуждений писателя, когда он утрачивал ясность цели, веру в перспективу развития революции и, поддавшись тяжелым настроениям, допускал явно несправедливые и ошибочные суждения, Ленин сохранял всегда такт и поразительную выдержку, понимал, что случайные, возникшие под влиянием привходящих обстоятельств эмоции и настроения глубоко и остро впечатлительного художника – не главное в Горьком, что они будут преодолены под влиянием фактов самой жизни, и надо сделать все, чтобы помочь писателю самому верно увидеть жизнь, самому убедиться в необоснованности своих опасений и обвинений. Превосходным примером такого подлинно партийного подхода к художнику в один из самых драматических периодов его жизни является широкоизвестное теперь, но, разумеется, отнюдь не предназначавшееся для печати, личное письмо Ленина Горькому в июле 1919 года.

Ленинские принципы художественной политики партии, ленинское отношение к таланту, к творческой интеллигенции утверждались в борьбе с капитулянтскими и вульгаризаторскими комчванскими тенденциями. Это отнюдь не было однозначным и одноактным решением проблемы, а сложным процессом поисков, которые проходили в условиях напряженной классовой борьбы, находившей отражение в молодом советском искусстве, формировавшемся в процессе творческого соревнования различных литературно-художественных групп и стилевых течений.

Известно, что далеко не сразу пришли многие литераторы старшего поколения к осознанию исторической правоты и гуманистического содержания пролетарской революции, что далеко не сразу сумели они увидеть за хаосом разрушения старого мира рождение мира нового, социалистического.

Об этом с большой искренностью рассказывали потом сами художники, выступившие зачинателями молодой советской литературы, – Федин, Леонов, А. Толстой. И далеко не случайно, закрывая Первый съезд писателей, М. Горький, отметив победу большевизма на съезде, счел необходимым сказать такие очень важные и значительные слова: «Я высоко ценю эту победу, ибо я, литератор, по себе знаю, как своевольны мысль и чувство литератора, который пытается найти свободу творчества вне строгих указаний истории, вне ее основной, организующей идеи».

Победа большевизма была, разумеется, результатом не стихийного, хаотического развития, а следствием систематической направляющей политики партии.

В связи с рассмотрением этого вопроса вспоминается дискуссия об «ангажированности» литературы, развернувшаяся в мае 1971 года на страницах краковского еженедельника «Жиче литерацке». Видные польские писатели и критики, выступая против иллюстративности искусства, за правдивое и ответственное исследование жизни, справедливо писали о том, что задача партийной политики и партийного руководства литературой состоит в «утверждении в нашем творчестве социалистических образов, идеалов и принципов», ибо «партия может помогать художнику всесторонне постигать действительность и проявлять инициативу» (Владислав Махеек) ⁸.

Участники дискуссии подчеркивали, что отказ от «метода командования писателями» отнюдь не означает отказа от партийной позиции при оценке произведений литературы, «отсутствия вообще всякого рода нравственных, психологических, эстетических критериев в вопросе оценки произведения искусства» (Тадеуш Голуй).

Все это, разумеется, верно. Заслуживает внимания и тезис о том, что в процессе партийного руководства надо не только стремиться вдохновлять творцов «к созданию произведений, а просто вдохновлять людей», что прежде всего должны появляться «ангажированные люди, а потом ангажированная литература» (Голуй). Направленное против всякого рода конъюнктурного ремесленничества и проспособленчества в искусстве, это соображение, разумеется, вызывает поддержку, хотя сам термин «ангажированность», как уже отмечалось в нашей критике, недостаточно точен, не выражает в полной мере того, что мы имеем в виду, когда говорим о партийности художника. Замечу попутно, что прозвучавшее в интересном выступлении Витольда Навроцкого противопоставление писателей – «секретарей общества» писателям – «прокурорам и судьям» также страдает известной неполнотой и односторонностью. В самом деле, если под «секретарем общества» понимать художника, честно и объективно исследующего глубинные процессы жизни, то в этом нет ничего зазорного, нет опасности «литургического обожествления жизни», как полагает В. Навроцкий. Известно ведь, что званием «секретаря французского общества» гордился Оноре де Бальзак. С другой стороны, вряд ли роль писателя может быть сведена к функции судьи, а тем более прокурора, занимающегося лишь осуждением негативных явлений и тенденций

жизни. И альтернативой этому является, конечно же, не «литургическое обожествление», а подлинная правда как результат трезвого анализа жизни во всем ее сложном единстве, богатстве и многообразии. Вот почему несколько односторонним, излишне категоричным, не исчерпывающим всей сложности вопроса представляется мне и итоговый тезис В. Навроцкого: «…Смысл и жизнь литературы только тогда возможны, когда она помогает выкорчевывать иллюзии, предрассудки, борется с силами, которые сдерживают развитие культуры и развитие человека».

Впрочем, здесь мы обращаемся к другому вопросу, к спору о критической и утверждающей функциях искусства, о том, что активная, действенная, преобразующая роль его может осуществляться якобы только, или по преимуществу, при обращении к отрицательным, негативным явлениям и тенденциям.

Вопрос этот в течение многих лет обсуждался в нашей печати, в литературно-художественной критике. Представление о том, что критицизм является главным пафосом подлинного искусства, получило довольно широкое распространение в середине 50-х годов в связи с известными процессами в духовной жизни и в идейной борьбе тех лет. Сейчас подобные взгляды представляются явно устаревшими, отвергнутыми развитием самой жизни и развитием искусства, хотя с рецидивами таких представлений приходится встречаться и поныне.

Что же касается права и обязанности коммунистических партий (особенно, если речь идет о правящих партиях) не только идейно вдохновлять художников на создание актуальных, талантливых произведений, но и оценивать результаты художественного творчества, оказывая всемерную помощь и поддержку наиболее близким нам и наиболее ценным в идейном и художественном отношении явлениям и тенденциям, то этот вопрос, как известно, довольно широко обсуждается в зарубежной, в том числе и в коммунистической, печати.

При этом порой высказывается опасение, что официальная оценка и поддержка произведений искусства может привести к бюрократической регламентации и некомпетентному вмешательству в дела художественной культуры и даже к этакому «этатическому» перерождению, «огосударствлению» искусства, когда критерий эстетический приносится в жертву критерию утилитарному.

Думается, однако, что те, кто выражает подобного рода опасения, плохо осведомлены о реальных условиях, в которых развивается советская художественная культура. Наша правящая партия, взявшая на себя всю полноту ответственности за развитие общества, в том числе и его духовной культуры, не может стоять на позициях невмешательства и давать стихии развиваться, куда она хочет, а призвана систематически формировать, направлять творческие усилия художников, поддерживая и всемерно (в том числе и материально) поощряя наиболее прогрессивные тенденции искусства.

Оценка произведений искусства вырабатывается у нас в процессе широкого, открытого обсуждения их в печати, в творческих союзах, комитетах, объединяющих авторитетных представителей разных видов литературы и искусства. При этом заявления о декретировании и волюнтаризме представляются явно необоснованными, а роль литературно-художественной критики является в этих условиях особенно важной и ответственной.

Вопрос о методологической вооруженности нашей критики, о ее принципиальности и взыскательности приобретает ныне особое значение в связи с задачей борьбы за художественное совершенство и эмоциональную действенность нашего искусства, которая с такой остротой была поставлена в ленинских высказываниях о литературе и искусстве, в партийных документах и особенно в материалах XXIV съезда КПСС.

Выполнить свою роль в жизни общества, воздействовать на читателя, зрителя, слушателя может только подлинное искусство, искусство, способное увлечь, «заразить» человека, вызвать у него чувство гнева или восхищения, желание действовать и бороться, ощущение богатства и полноты жизни.

1. В. И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 47, стр. 134.[↩]
2. Там же, т. 41, стр. 403.[↩]
3. «К 100-летию со дня рождения Владимира Ильича Ленина». Тезисы ЦК КПСС, Политиздат, М. 1969, стр. 30.[↩]
4. »О партийной и советской печати. Сборник документов», «Правда», М. 1954, стр. 346. [↩]
5. Там же.[↩]
6. »Материалы XXIV съезда КПСС», Политиздат, М. 1971, стр. 89. [↩]
7. »Материалы XXIV съезда КПСС», стр. 89. [↩]
8. См. «Жиче литерацке», 2 мая 1971 года.[↩]