В силовом поле критики
ВячеславБрюховецький, Силове поле критики. Лiтературно-критичнi статтi, Киев. «Радянський письменник», 1984, 240 с.
В первой главе своей книги В. Брюховецкнй задается вопросом: почему не читает критику массовый Читатель? Одну из причин он видит в нетребовательности критики к себе: «Малоинтересный пересказ произведений суконным языком, отсутствие живой мысли и эмоциональной оценки, самостоятельного мышления и смелости суждения– это, к сожалению, далеко не все еще сегодня изжитые недостатки значительной части нашей критики» (стр. 6). Другая причина– ложное представление о служебном назначении критики в храме искусства.
Книга В. Брюховецкого как раз и направлена против еще живучей точки зрения на работу критика как на скучное прислуживание, как на перевод художественной прозы на язык суконный. Говоря о сегодняшнем литературном процессе, автор склонен ставить вопрос так: не «критика и литература», а «критика и общество». Эта гражданственность позиции ярче всего видна в его раздумьях над тем, что есть критика, «что она может», каково ее место в сложном взаимодействии литературы и жизни. Наступило время, когда, по мнению В. Брюховецкого, особенно интенсивно происходит процесс самосознания критики, раскрытия ею собственных творческих, гносеологических, онтологических основ. Всем содержанием книги обосновывается справедливость вынесенных в эпиграф Слов Достоевского о том, что критика выражает общественные убеждения своего времени: Здесь и ключ к смыслу заглавия книги: любой жанр критики, поясняет автор, обладает подлинной мощью, когда «создается в том силовом поле, где полюсами являются общественно значимый взгляд на какое-либо произведение и тонкое ощущение эстетической плоти неповторимого художественного явления. Содержанием своей книги он и пытается ответить на вопрос: возникало ли, существует ли подобное «силовое поле» в украинской критике 70-х– начала 80-х годов?
В книге три обширные главы. Первая– «Диалоги» – это портреты-эссе шести украинских критиков: Л. Новиченко, В. Донника, покойного Ю. Ивакина, М.Ильницкого, В. Фащенко, Г. Сивоконя. Избранная автором традиционная форма комментированного диалога позволяет услышать живой голос собеседника-критика, уяснить его принципиальные позиции.
Открывается глава диалогом со старейшиной критического цеха Леонидом Новиченко, работа которого по интеллектуальному и эмоциональному напряжению представляется В. Брюховвцкому равнозначной работе писателя-художника. Создавая литературный портрет этого критика, В. Брюховецкий делает экскурс к истокам его творчества, к той первой монографии о Тычине, которая стала свидетельством аналитического мышления автора, точности и глубины его наблюдений. Книги Л. Новиченко стали этапным явлением в украинском литературоведении и критике. Для В. Брюховецкого доминанта творчества Л: Новиченко В том, что здесь нераздельны эстетика и СОЦИОЛОГИЯ. Автор книги говорит о концептуальности его построений, чуткости к социальной динамике эпохи. За эстетической системой произведения Л. Новиченко видит его социальное и философское содержание, его место в движении жизни. Не случайно Л. Новиченко не приемлет «чистый» эстетический анализ, не выходящий за пределы художественного текста, к которому склоняются структуралисты.
По мнению Л. Новиченко, собственные ошибки критика, видимые с высот исторического «постфактума», становятся для него своеобразным стимулом роста. И лучшее противоядие от них он видит в творческом овладении марксистско-ленинской теорией. Критик не должен бояться выносить суровые, но обоснованные приговоры, ибо он не гоголевская «дама приятная во всех отношениях», и высший закон для него– следование идейной и художественной правде.
В диалоге с Виталием Довчиком В. Брюховецкий знакомит нас с литератором, два десятилетия посвятившим критике. Рассудительность, обстоятельность, несуетность, стремление поглубже проникнуть в анализируемый текст, в истории литературы найти истеки новейших ее тенденций– вот что для В. Брюховецкого на первом месте в облике этого критика. Разговор с В. Дончиком идет о «технологии», о «тайнах», «болевых точках» современной критики. В. Дончик видит задачи критики в осмыслении текучести, многослойности, диалектичности литературных явлений, он противник «жесткого» анализа, для него в художественном произведении всегда важны свободные, «внепрограммные» элементы, живой, не «организованный» материал. Профессия критика, по его мнению, обязывает к доброжелательности, требовательности, мудрости, строгой любви. В то же время критик– защитник интересов читателя, который вправе требовать от художника глубины содержания и совершенства формы.
Диалог с филологом, искусствоведом, писателем-сатириком Юрием Ивакиным В. Брюховецкий назвал «Критическое мышление пародиста». В пародиях Ю. Ивакина В. Брюховецкий обнаруживает критику, в форме заинтересованного моделирования чужого стиля. Ю. Ивакин и в самом деле подходил к пародии как к, своеобразному критическому, исследованию. В его иронических сочинениях, по мысли автора книги, сказывался тот прогностический характер пародии по отношению к типическим явлениям литературного процесса, который роднит ее с литературной критикой. Этого же мнения держится сегодня В. Новиков, предлагающей «включить пародию в систему текущей литературно-критической периодики» 1.
Своеобразие критической работы Миколы Ильницкого В. Брюховецкий видит в том, что и в статьях он остается поэтом: при всей научности основы в них велика рель ассоциативного начала. Благодаря этому и родилась у него мысль о сказочной основе довести Ю. Мушкетика «Старик в задумчивости»; благодаря этому раньше других критиков М. Ильницкий обнаружил в современных произведениях разных жанров фигуру «второго автора», уловил в исторических произведениях перемещение конфликта из сферы личностей в область социальную. Он сторонник выношенных критических приговоров, в которых мысль конденсирована, систематизирована, выработана четкая авторская концепция.
Ведя диалог, автор книги выясняет основные принципы критика М. Ильницкого; улавливать динамику литературного процесса, его социальные и эстетические движущие силы, чувствовать направление его движения. Критик проявляет интерес к автономности творческой личности, ассимилирующей различные влияния, но сохраняющей индивидуальное ядро. В. Брюховецкий ценит манеру критика приглашать читателя к сораздумью над книгой.
В диалоге с Василием Фащенко, к сожалению, несколько силуэтным получился портрет этого критика и литературоведа, сохранившего связь с вузовской кафедрой, для которого критик– «это публицист, ученый и немного художник» (стр. 86). Но и здесь есть существенные для общей концепции книги соображения: таковы мысли В. Фащенко о том, какими путями вчерашний ученый-филолог или литератор-художник приходят в критику, об огромной общественной роли критики.
Из диалога автора с Григорием Сивоконем вырисовывается портрет литератора единой страсти, «нацеленного» на проблему изучения читателя, его книга «Художественная литература и читатель» – единственное пока на Украине исследование этой проблемы. «Кто же ты, читатель?» (реальный, сегодняшний читатель)– тема многих его работ, в том числе содержательного исследования «Вечный диалог (Украинская литература и ее читатель от древности до наших дней)». В диалоге ставится вопрос, во имя чего нужно знать читателя, его социальную и эстетическую подготовку, знать, насколько интенсивно литература передает свой духовный потенциал народу.
Во второй главе книги– «Значимость будней» – дается панорама сегодняшней жизни республиканской критики, в которой многое не радует автора: конъюнктурщина, социальная индифферентность критики, барометр которой не реагирует на динамические сдвиги в общественной и художественной атмосфере. В. Брюховецкому представляется в равной мере опасным решение проблем литературы в отрыве от живой жизни или упрощенное сопоставление их. Он пытается понять, почему общему росту литературного профессионализма украинской критики сопутствует снижение уровня социального осмысления ею действительности. Одна из причин ему видится в реакции сегодняшней критики на рецидивы не до конца преодоленного вульгарного социологизма. Отсюда, в частности, подмена социально-философских размышлений формальными отписками, повторением общеизвестных аксиом типа: «Природу надо защищать и любить».
Однако не только природу, но и культуру, считает критик, надо защищать, – пришло время говорить об «экологии культуры». Вот поэтому В. Брюховецкого беспокоит не только равнодушие массового читателя к классике, но и нежелание части критики понять объективный характер этого процесса, разобраться в его причинах, чтобы успешнее ему противостоять.
В разделе «Массовость или приближение к «критической массе» В. Брюховецкий вводит остроумный пародийный «Полилог о некоторых проблемах литературной жизни», в котором участвуют три характерные критические маски: Обозреватель, Сердитый, Покладистый. Зло и метко нарисована концентрированная в своей типичности картина жизни критики последних лет. Достается и авторам обтекаемых оценок заведомо посредственных книг, прорецензированных с оглядкой «на лица». Однако, завершая раздел, автор выражает надежду, что «пробуксовки» в критике исчезнут. Характер многих молодых критиков видится ему в ответственном подходе к «поточному рецензированию», в чуткости к вопросам мастерства, к творческой индивидуальности писателя.
Интересен раздел «Если поднять занавес»,– в нем речь идет о «закрытых» рецензиях, перед авторами которых часто стоит дилемма: «обидеть» автора или «обидеть» литературу. Верно подмечены многие распространенные пороки «издательской» рецензии: решая судьбу рукописи, эти отзывы зачастую неконкретны и неопределенны в методическом и методологическом отношениях. В них присутствуют противопоказанные самому жанру моменты: категоричность немотивированных приговоров, непрофессиональные восторги по поводу частностей, общие места. Обсуждена автором и порочная практика рецензентов списывать просчеты на актуальность темы, «дотягивание» уже включенных в план произведений. Не часто встретишь столь нелицеприятную оценку рецензионного механизма издательской «кухни».
В. Брюховецкий выступает не только как критик и историк критики, но и как теоретик ее. Об этом свидетельствует третья глава книги– «Что есть критика?». Основную цель критики автор книги видит в осуществлении ею контроля и коррекции в жизни искусства в соответствии с выработанными обществом ценностными ориентациями. Он пытается найти в иерархии жанров место критики, исходя из внутренних ее законов, между теорией и историей литературы. Он поддерживает мнение о публицистичности как атрибутивном признаке критики, которая не должна и не может уходить от социальной динамики эпохи. Цель критики видится В. Брюховецкому не только в оценке произведения, но и в приглашении к сораздумью, соисследованию. Одной из основных черт критики ему представляется ее ценностно-ориентационная направленность. Интересны размышления автора над глубинным смыслом понятий «мастерство критика», «критические способности», «талант критика».
Полемически решается в этой главе вопрос о соотношении научного и художественного начал в критике. В. Брюховецкий считает, что роль художественных элементов в критике– служебная: они эмоционально окрашивают логическое изложение.
Развивая идущую еще от Аристотеля мысль о видах мышления, которые в непрерывном процессе диффузии присутствуют в критике, В. Брюховецкий находит в ней, кроме научного и художественного, еще практическое, или коммуникативно– прагматическое, мышление, связанное с тенденцией критика утвердить свой идеал в общественном сознании: «…Критика является структурно сложной, хотя и самостоятельной деятельностью, в которой элементы художественного и теоретико-научного мышления выполняют подчиненную доминантам коммуникативно– прагматического (практического) мышления роль, а объединяются на почве эстетического восприятия» (стр. 209). Соглашаясь с М. Каганом в том, что критика берет от науки, художественной литературы, публицистики то, что важно для решения ее собственных аксиологических и идеолого-публицистических задач, автор книги считает очень своевременным определить специфику выражения принципа партийности в идейно-эстетической концепции критика сравнительно с художественной концепцией писателя.
Хорошо, что книга о критике как литературе сама написана ясным, энергичным, живым языком. Правда, не очень уместным кажется некоторое терминологическое щегольство: «Ее методологические подходы оказались своеобразными пролегоменами книги «Литературно-художественная критика» (стр. 183), «На сегодняшнем этапе разработки критической метатеории…» (там же) и пр.
Думается, что В. Брюховецкий во многом поспел за днем бегущим сегодняшней литературной критики на Украине и взглянул на происходящие в ней процессы неравнодушным взглядом.
г. Ворошиловград
- В.Новиков, Парадоксы пародии.– «Литературная газета», 28 августа 1985 года.[↩]