В. А. Чудовский

Чудовский Валериан Адольфович (02.04 (14.04).1882, Минская губерния — 04.11.1937, Уфа), литературный и театральный критик, теоретик стихосложения; коллежский советник.

Родился в семье полковника Адольфа Алексеевича Чудовского (1848—1904; в конце жизни — генерал-лейтенант). В 1904-м окончил Александровский лицей. С 1904 года по 1907-й служил в землеустроительном отделе Министерства внутренних дел. В 1907—1909 годах продолжал образование в заграничных университетах. По возвращении в 1910-м служил в Министерстве народного просвещения. С 1911-го по 1925-й работал в Императорской публичной библиотеке (с 1917-го — Российская публичная библиотека, ныне — Российская национальная библиотека): заведовал Юридическим отделением (1913—1918), Отделением изящных искусств и технологии (1916—1918), Отделением «Россика» (1918—1919), Литературным отделением (1919—1925). С 1909 года — член правления Петербургского, а с 1914-го — новосозданного Всероссийского шахматного общества. В 1915-м был присяжным заседателем Петроградского окружного суда.

Службу в библиотеке и общественную деятельность Чудовский совмещал с интенсивной художественно-критической работой. В 1909-м слушал курс поэтического стихосложения в Академии стиха «башне» Вяч. Иванова, входит в круг Н. С. Гумилева. В 1910—1917 годах был сотрудником и постоянным автором журнала «Аполлон», а в 1912—1914-м исполнял обязанности ответственного секретаря журнала (после ухода с этой должности его лицейского товарища Е. А. Зноско-Боровского). Чудовский также публиковался в приложении к «Аполлону» — «Русской художественной летописи» (1911—1912). Кроме того, он активно участвовал в собраниях действовавшего при журнале Общества ревнителей художественного слова (ОРХС), а с 1913-го входил в состав совета общества.

Женившись осенью 1912-го на художнице А. М. Зельмановой, Чудовский создает в 1913-м вместе с ней салон; среди гостей были поэты — как акмеисты (О. Э. Мандельштам, А. А. Ахматова, Н. С. Гумилев), так и футуристы (Д. Д. Бурлюк, В. В. Маяковский, Б. К. Лифшиц). Сам Чудовский в этот период солидаризируется с акмеистами, чьей трибуной постепенно становится «Аполлон». Он положительно отзывался о драматургии Гумилева и одним из первых оценил дарование Ахматовой, откликнувшись рецензией на сборник «Вечер» (1912). Противопоставляя женскую поэзию мужской, Чудовский находит в стихах Ахматовой «много «японского» искусства» — прежде всего, в ее умении «сложную картину передать пятью-шестью чертами». Критик неоднократно повторяет мысль о «печальной сущности стихов Анны Ахматовой»: это настроение пронизывает все стихи ее сборника, поэтому трудно что-то выбрать, чтобы процитировать («нельзя давать по каплям тонкий и душистый яд, разлитый повсюду») [Чудовский 1912: 45—47]. Позднее Ахматова отмечала, что Чудовский верно «угадал трагизм» ее лирики [Записные... 1996: 734].

Критикуя в статье «»Русская мысль» и романы В. Брюсова, З. Гиппиус, Д. Мережковского» (1913) символистский роман за уход в историческую «экзотику», Чудовский писал о необходимости «нового, акмеистического, то есть вершинного романа» [Чудовский 1913b: 76]. В отношении символизма, который в 1910-е постепенно сходит с литературной сцены, он занимал критическую позицию и в статье «О Мережковском, Некрасове и о политике в искусстве» (1913) предрекал этому литературному направлению близкую смерть, которая наступит по причине измены символизму самих его лидеров (прежде всего Мережковского). В статье «Жизнь и смерть одной литературной формулы: Акакий Акакиевич» (1913) Чудовский показывает, как гоголевская идея «Акакий Акакиевич тоже человек», представлявшая собой «в эстетическом значении выступление против романтизма» с его культом великих личностей, достигла наивысшего развития у Достоевского и Л. Н. Толстого и затем умерла, оставив, с одной стороны, эпигонов, пытающихся «»творить» силой этой уже мертвой формулы», а с другой стороны — символистов. Последние в своих романах «просто ушли подальше <…> от всякой возможности Акакия Акакиевича, то есть от всякой действительности» [Чудовский 1913а: 183]. Еще более критически Чудовский отнесся к русскому футуризму. Отрицая его художественную новизну, он видел в нем лишь одно из проявлений новоевропейской традиции нигилистического отношения к прошлому [Чудовский 1913c].

В 1914-м Чудовский знакомится с поэтессой А.