Тернистый русский путь в Европу

Владимир Кантор, хорошо известный в русских либеральных кругах историк общественной мысли, не впервые обращается к проблематике русского европеизма. Этой темы так или иначе касались четыре его предыдущие монографии, выходившие в Москве с 1988 по 1999 год, в том числе «Феномен русского европейца» (М., 1999), во многом предвосхитивший последнюю фундаментальную работу этого автора, речь о которой впереди. Нет слов: тема европеизма, отношения к Европе, к Западу не просто актуальна для России по крайней мере четыреста лет, начиная с «невозвращенцев» времен Бориса Годунова и польской свиты Димитрия Самозванца, – любой мало-мальски мыслящий русский человек переживает ее как личную боль. В. Кантор принадлежит к числу горячих сторонников духа Европы, продолжая тем самым славную традицию русских либералов-рационалистов: Константина Кавелина, Семена Франка и Федора Степуна. Как и автор этих строк, он принадлежит к тем «болеющим Россией» интеллектуалам, которые мечтают о культурной обустроенности безгранич

ных девственных пространств, а благолепию национального прошлого предпочитают поступательное движение истории в стремлении к демократии и к гражданской ответственности свободного индивида. Нелишним будет напомнить о том, что важнейшие труды Кавелина и Степуна были в постсоветской России переизданы, а в ряде случаев впервые изданы во многом благодаря стараниям автора монографии о русских европейцах.

Концепцию В. Кантора вкратце можно представить следующим образом. Киево-Новгородская Русь была вполне европейским государством, лежавшим, правда, на далекой и плохо освоенной периферии западной цивилизации. Европейское развитие страны, усвоение ею «базовых европейско-христианских ценностей» (с. 17), к которым относятся представление о личном достоинстве, вера в человека как творца истории, интернационализм и демократия, были обеспечены благодаря крещению. Однако в XIII веке произошла катастрофа: в результате монголо-татарского нашествия Русь в экономическом и геополитическом отношении попала под влияние одной из жесточайших и примитивнейших азиатских цивилизаций – цивилизации Великой Степи. Из страны городской культуры Русь стала деревенской, ее правители в своих действиях все более уподоблялись татарским ханам. Церковь, получив привилегии от монголов, оказалась в плену лояльности по отношению к ним, а потому отказалась от, благородной миссии христианского, а следовательно, европейского воспитания народа – в духе «аристократического достоинства личности» (С. Франк). Существование страны вне европейской и вне подлинно христианской цивилизации длилось несколько столетий, до XVII включительно, и лишь Петр Великий «словно заново христианизировал страну, выведя ее из дохристианского летоисчисления в христианскую эру» (с. 93).

В цивилизующемся пространстве Российской империи появился небольшой плацдарм свободы, который со временем расширялся. В стране появилась плеяда русских европейцев – людей, которые прекрасно понимали, что противопоставление России Европе ставит их отечество вне истории и чревато «стагнацией культуры»!, потому что «мы во всем равняемся с Европой, в отличие от Китая, Персии, Индии и т. д.» (с. 9). Однако русский европеец – это не западник, то есть не каждый, кто восхваляет Западную Европу, утопическим образом усматривая в ней царство полной демократии и полного благоденствия, а не найдя того и другого в реальной Европе вдруг начинает верить, подобно Герцену или его литературному двойнику Версилову из романа «Подросток», в особый «русский путь». Настоящий русский европеец несет в себе глубокое христианское убеждение в том, что Царство Божье на Земле построить невозможно и что должно лишь ра

ботать, как говорил Достоевский, «на родной почве», исходя из местных особенностей и не копируя механически европейского опыта. На западе Европы формы общественной жизни далеко не совершенны, хотя Россия могла бы тут многому позавидовать. Однако подлинный европеизм проявляется не в подражании Западу, а в постепенной выработке европейского взгляда на вещи – взгляда гуманного, свободного, демократического, а также в некоторой мере умеренно-скептического.

Европейцев было в России XVIII-XX веков не так уж мало. В. Кантор называет некоторых из них: это Петр Великий, М. В. Ломоносов. Н. М. Карамзин, П. Я. Чаадаев, А. С. Пушкин, A. С. Хомяков. И. С. Киреевский, М. Ю. Лермонтов, Н. И. Лобачевский, А. К. Толстой, И. А. Гончаров, И. С. Тургенев, Н. Г. Чернышевский, К. Д. Кавелин, В. С. Соловьев, В. О. Ключевский, Д. И. Менделеев, А. П. Чехов, И. А. Бунин, П. А. Столыпин, Г. В. Плеханов, П.