Шевченко в Болгарии
Олена Шпильова, Т. Г. Шевченко і болгарська література, Держлітвидав України, Київ, 1963, 185 стр.
Давно знают и любят Т. Г. Шевченко в Болгарии. Крупнейшие болгарские поэты Л. Каравелов, П. Славейков, И. Вазов, стоявшие у истоков новой болгарской литературы, осваивая художественный опыт и эстетические принципы передовой русской литературы, одновременно обращались и к творчеству Великого Кобзаря.
Первым переводчиком Шевченко на болгарский язык был Р. Жинзифов (1839 – 1877). Приехав в 1858 году в Москву, он учился в Московском университете и в 1863 году выпустил сборник «Новобългарска сбирка», где поместил и переводы из украинского поэта – «Гусляр Тараса Шевченка». Так сто лет назад было положено начало знакомству болгар с великим поэтом Украины. Затем появилось множество и переводов и подражаний. Особенно значительным вкладом являются мастерские переводы нашего современника Димитра Методиева.
О влиянии Шевченко на болгарскую литературу и общественную мысль болгарскими и украинскими критиками написано немало содержательных работ. Тому, кто сейчас берется писать на эту тему, нелегко сказать новое слово. Тем приятнее отметить удачу О. Шпилевой в ее книге «Т. Г. Шевченко и болгарская литература». Основательное знание предмета исследования, увлеченность им, хороший язык составляют достоинства книги.
Не все принимаешь в этом труде; есть с чем поспорить, не обошлось кое-где и без ошибок, но в целом это ценная работа.
В книге четыре главы, в которых рассказывается о различных этапах знакомства болгар с Шевченко и о его влиянии на болгарскую литературу: болгарская поэзия до Освобождения (60 – 70-х годов XIX века); болгарская критика 1878 – 1914 годов о великом поэте; борьба за Шевченко в период между двумя мировыми войнами; Шевченко в современной Болгарии.
Исследование О. Шпилевой отличает полнота охвата всех болгарских, украинских и русских материалов, связанных с темой. Автор вводит в научный оборот ряд интереснейших статей, ныне забытых. Например, подробно рассказывается о статье «Тарас Шевченко», написанной видным деятелем румынской социал-демократии К. Доброджану-Геря, в прошлом русским революционным эмигрантом. Его статья, раскрывающая революционный смысл поэзии Шевченко, в 1894 году появилась в румынской и французской социалистической печати, а затем, в 1898 году, была перепечатана в благоевском журнале «Дело».
Значительным явлением была статья известного датского критика Г. Брандеса, перепечатанная в 1914 году болгарской печатью из зарубежных изданий. Как указывает автор книги, Г. Брандес «во многом содействовал верному пониманию революционного творчества Шевченко болгарской общественностью».
Воздействие украинского поэта рассматривается в книге не изолированно, а в связи с благотворным влиянием на болгарских писателей литературы и передовой общественной мысли России.
С позиций марксистского литературоведения О. Шпилевая критикует тех ученых (К. Величкова, Н. Балабанова, Д. Шелудько), которые подходили к проблеме влияния Шевченко на болгарских писателей формально. В каждом произведении, например Л. Каравелова, они пытались отыскивать слова, образы и сюжеты из Шевченко. Такой подход мешал понять и своеобразие творчества болгарских писателей, и мотивы обращения их именно к творчеству Шевченко. О. Шпилевая выясняет не только общие причины популярности Великого Кобзаря в Болгарии, обусловленные сходством общественно-исторических условий. Она показывает, как различные писатели по-разному прочитывали Шевченко, соответственно направленности их таланта, идейно-творческим позициям.
В Болгарии, как и на родине поэта, велась ожесточенная борьба за наследие Шевченко. Отражением пропаганды украинских националистов была статья С. Чилингирова «Шевченко на болгарском языке» (1911). Автор ее пытался доказать, будто основная идея Кобзаря – это требование культурно-национального развития Украины. И в последующие годы (1917, 1920, 1934) С. Чилингиров отстаивал идеи буржуазных националистов. Еще более острая полемика о творчестве Шевченко развернулась в болгарской прессе в 1918 – 1920 годах. Опорой «шовинистов и националистов был журнал «Украинско-български преглед», вокруг которого объединилась и петлюровская нечисть.
В 30-х годах, особенно в связи с юбилейными датами (1934 и 1939), появилось много интересных и серьезных исследований о Шевченко в болгарской марксистской и прогрессивной критике. О. Шпилевая высоко оценивает статьи Г. Бакалова, М. Марчевского, Т. Павлова, Л. Стоянова, В. Георгиева, К. Зидарова: в этих работах был дан отпор националистическим извращениям взглядов Шевченко, показана связь идей великого поэта с русской революционно-демократической мыслью и значение его творчества для современности.
Анализируя болгарские переводы Т. Шевченко, О. Шпилевая характеризует индивидуальную манеру каждого переводчика. П. Славейков, например, в отличие от Р. Жинзифова и Л. Каравелова, не стремился к точному воспроизведению оригинала, а вводил в переводы свои собственные мысли, детали, подробности, иногда более тесно привязывал содержание произведения к болгарской действительности, заменял Украину Болгарией (таков перевод «Думи мої, думи мої…»). Переводя отрывок из «Причинної» под названием «Сирота девойка», П. Славейков придает ему несколько сентиментальный характер, свойственный его собственной любовной лирике, при этом, как справедливо указывает автор книги, снижается социальный смысл оригинала.
Для переводов из Шевченко в 30-х годах, выполненных Н. Хрелковым, К. Зидаровым, К. Кюлявковым, Л. Стояновым, А. Тодоровым, характерна тенденция раскрыть прежде всего революционное содержание поэзии Кобзаря, однако переводчикам не всегда удается передать художественные достоинства оригинала.
Высоко оценивая работу поэта Д. Методиева, в чьем переводе вышел однотомник Шевченко в 1956 году и двухтомник в 1960, О. Шпилевая дает глубокий анализ манеры переводчика, который стремится как можно точнее выразить идею автора, чьи мысли ему очень дороги и близки. Хорошо передает Д. Методиев богатую ритмику Шевченко, его размеры, характерные особенности рифмования. «Перевод, – пишет О. Шпилевая, – доносит до болгарского читателя мелодию украинской песни…»
Неудачи появляются в переводах Д. Методиева там, где он встречается с так называемым «низким» стилем, которым Шевченко мастерски владел и применял даже в своих философских размышлениях. Стараясь сберечь смысл, переводчик отказывается от стилевых особенностей автора, и это приводит к сухости, к рассудочности. Так выглядит, например, философское вступление к «Гайдамакам».
Наиболее спорным представляется утверждение О. Шпилевой о том, что «народно-поэтическая форма введена в болгарскую поэзию в определенной мере (?) под влиянием Шевченко» (стр. 86). Это, конечно, неверно. Народное творчество у болгар служило источником и основанием для литературы нового времени. Многие писатели выступали собирателями и публикаторами фольклора. И. Богоров в 1842 году выпустил первый фольклорный сборник, затем издаются фольклорные тексты и работы Н. Катранова, Н. Герова, Г. Раковского, братьев Д. и К. Миладиновых, П. Славейкова, Л. Каравелова, Р. Жинзифова, Х. Ботева и многие другие. С детских лет болгарин знал устное творчество народа. (Известно, например, что мать Х. Ботева исполняла более 400 песен.)
Есть у автора и другие неверные замечания. «Следы увлечения Шевченко, – читаем на стр. 65, – заметны на ряде поэтических произведений П. Славейкова («Бойка-воевода», «Милена», «Источник Белоногой»)». Никаких доказательств О. Шпилевая не приводит, но тут же справедливо указывает, что и образной системой, и тематикой названные сочинения близки болгарскому гайдуцкому эпосу. Ничем не доказывается положение о том, что под влиянием Шевченко у И. Вазова растет интерес к фольклору (стр. 76).
Есть в книге и фактические ошибки. «Начиная с 30-х годов XIX века в болгарскую литературу входят все новые и новые имена талантливых поэтов – Найдена Герова, Добри Чинтулова, Георгия Раковского, П. Р. Славейкова…» (стр. 7). Баллада «Стоян и Рада» Н. Герова была опубликована в Одессе в 1845 году, песни Д. Чинтулова появились в конце 40-х годов, поэма Г. Раковского вышла в свет в 1858 году, поэтому речь должна идти не о 30-х, а о 40-х годах.
«Болгарскую легию» Г. Раковский создавал не в Румынии, как пишет О. Шпилевая, а в Белграде, и никакого поражения она не потерпела (стр. 10). В Москве в конце 50-х годов существовал не литературный кружок болгар (стр. 15), а «Московская болгарская дружина», одной из задач которой являлась и литературная деятельность. Р. Жинзифов не мог печатать свои работы в Москве в «Научном обозрении» (стр. 15), потому что такого издания тогда не существовало. Л. Каравелов изменил свое намерение учиться в юнкерском училище и поступил в университет не «под влиянием московских литературных кругов» (стр. 25), в которых, кстати сказать, он тогда и не вращался, а потому, что ему было отказано в приеме в военное училище по возрасту. Болгарский революционный комитет в Бухаресте не только не «возглавлял борьбу сербов», как утверждает автор на стр. 26, но и не ставил себе такую задачу.
О. Шпилевая приводит донесение русского консула в Бухаресте о революционной деятельности Л. Каравелова, указывая на обнаружение этого документа в Историческом архиве Украины М. Ткаченко (стр. 26). Однако этот документ еще в 1932 году был опубликован А. Димитровым в «Трудах Института славяноведения Академии наук СССР» (т. I, стр. 137).
Говоря, что Л. Каравелов после 1873 года отошел от активной революционной деятельности (стр. 27), О. Шпилевая принимает в этом вопросе точку зрения буржуазного ученого И. Шишманова, которую она правильно критикует десятью страницами дальше.
На стр. 40 книги дается перечень русских журналов, в которых, по мнению автора, Л. Каравелов сотрудничал или которые он читал. Но ни в одном из названных журналов Каравелов не участвовал ни тайно, ни явно.
Последние три страницы (183- 185) выпадают из плана книги. В них речь идет о стихотворениях, изображающих современную Болгарию, но, по мысли автора, связанных с традициями Шевченко. Это слишком большая и самостоятельная тема, чтобы ее излагать скороговоркой в главе «Шевченко в современной Болгарии». В сущности, здесь эти страницы не нужны.
г. Воронеж