Сад расходящихся тропок: С. Г. Бочаров о Гоголе

Екатерина Евгеньевна Дмитриева

доктор филологических наук

Институт мировой литературы им. А. М. Горького РАН

(121069, Россия, г. Москва, ул. Поварская, д. 25а;

email: katiadmitrieva@mail.ru)

Об интеллектуальном наследии С. Бочарова писать нелегко: в первую очередь, потому, что так высок и одновременно захватывающе прост его слог, так увлекательна мысль, за извивами которой следить уже само по себе удовольствие, что, наверное, лучшим ему in memoriam могло бы стать своего рода попурри из его собственных текстов.

Когда пытаешься понять, что составляет особенность С. Бочарова как литературного критика, историка литературы (и, конечно же, философа), то приходят на ум его слова, сказанные им по поводу его друга, писателя-филолога, которого он безмерно любил и уважал – Андрея Битова: «Кто такой филолог? Это читатель, особым образом просвещенный, квалифицированный и по идее лучший читатель текстов литературы – уже потом исследователь, а прежде читатель» [Бочаров 2007: 617]. Да и устно С. Г. любил говорить о читательской миссии филологии. Скромность ли это, которая присуща только поистине талантливому человеку, или высшая мудрость? Думаю, что и то и другое, но в первую очередь все же мудрость. Ведь, что греха таить, при том мощном взрыве критической мысли, который мы ныне переживаем, надо признать: люди разучились читать. И предпочитают чтению текста чтение того, что о нем уже написано. В первую очередь потому, что не видят сам текст, его движение. Размышления о дискурсах, проектах, стратегиях (слова, которые, слава Богу, у С. Бочарова просто отсутствуют) заменили толкование, в котором испокон веков люди в общем-то нуждались.

Сам С. Бочаров читать любил. И читал много. С неподдельным интересом. Собственно, это становится совершенно очевидным, стоит открыть его книги. Пушкин, Гоголь, Достоевский, Тютчев, Леонтьев, Ходасевич, Толстой, Битов, Юз Алешковский, Пруст… Перечисление это можно было бы еще долго продолжать. А когда начинаешь читать эту мозаику подряд (которая, собственно, мозаикой показаться может лишь на первый взгляд), то понимаешь, насколько внутренне взаимосвязаны все эти разрозненные сюжеты, являя собой главы одной большой книги, глубинным (любимое слово С. Г.) сюжетом которой является бытие культуры. Так что не будучи филологом монографичным (и в самом деле, С. Бочаров, при его удивительной творческой плодовитости, явно предпочитал жанру монографии жанр статьи), можно сказать, что свою монографию (монографии) он создал. Я имею в виду прежде всего издания последних десятилетий: «Сюжеты русской литературы» (1999), «Филологические сюжеты» (2007), «Генетическая память литературы» (2012). Но также и более раннюю книгу «О художественных мирах» (1985). И не случайны в них повторения – той или иной мысли, того или иного наблюдения, – встречающиеся в разных главах-статьях, но каждый раз в новом контексте, – результат не механического их сложения, но той полифонии мысли, которая для С. Бочарова, ученика (в высшем смысле этого слова) М. Бахтина, была в особенности важна.

Сложилось так, что я имела возможность – счастье, которое, как это часто бывает, не всегда в полной мере осознается – работать на протяжении ряда лет вместе с С. Г. в группе по изданию нового академического собрания сочинений Гоголя.