Романы-диалоги Айви Комптон-Бернетт в контексте английского модернизма

Насколько полным является наше представление об английском модернистском романе? На первый взгляд о нем известно многое. Ключевые фигуры: Дж. Конрад, Дж. Джойс, В. Вулф, Д. Г. Лоуренс. Идеология: разрыв с традицией XIX века, который ассоциируется, как и для искусства модернизма в целом, с реакцией на радикальный сдвиг, вызванный теориями Дарвина, Фрейда, Ницше, Фрейзера и моральными потрясениями Первой мировой войны. Эстетические ориентиры: модернистский роман развивал достижения Флобера, связанные в первую очередь с методом «объективного повествования», изменившим соотношение перспектив автора, героев и читателя.

Но английский модернистский роман – явление более многоплановое. Его литературная техника не исчерпывается «потоком сознания» и мифологической структурой, так же как его хронология не исчерпывается «высоким» периодом 1912 – 1930 годов: модернизм не изжил себя и тогда, когда на литературную сцену вышли новые силы. Наконец, он не ограничивается «первым рядом» авторов и охватывает творчество не столь широко известных писателей (Ф. М. Форд, Э. М. Форстер, Р. Фербэнк и др.), некоторые из них могут показаться маргинальными в контексте данного направления.

Одной из таких фигур является Айви Комптон-Бернетт (Ivy Compton-Burnett, 1884 – 1969). Имя этой английской романистки пока мало знакомо отечественному читателю. Ее произведения не переводились на русский язык, и в нашей критике писательница практически не представлена. Между тем на Западе за ней уже давно закрепилась репутация классика XX века. Ее романы переведены почти на все европейские языки. И все же круг читателей Комптон- Бернетт остается довольно узким. Критики применяли к ее произведениям эпитеты «трудные», «обескураживающие», а саму романистку называли «писательницей для писателей».

Процесс чтения книг Комптон-Бернетт затрудняется необычной повествовательной структурой (до 90 процентов объема повествования составляет диалог), отточенной афористичностью языка, своеобразной безликостью персонажей. Ткань нескончаемой беседы, которую ведут герои Комптон-Бернетт (зачастую на протяжении нескольких страниц отсутствуют указания на авторство реплики), столь тонка, что временами она выскальзывает из рук неопытного читателя, вызывая раздражение. Но тот, кто сумеет удержать ее, насладится изяществом рисунка.

С самого начала ее романы воспринимались в стиле ретро: их действие происходит в семейной усадьбе или школе поздневикторианской или эдвардианской эпохи. «Я не чувствую по-настоящему и органически жизнь после 1910 года, – объяснила Комптон-Бернетт в одном из интервью. – Если бы я описывала более позднее время, это бы не вызвало доверия. Я думаю, именно поэтому многие писатели обращаются к прошлому: когда век окончен, можно взглянуть на него со стороны»¹.

В центре внимания Комптон-Бернетт – проблема власти, подавление сильными слабых. В книгах всегда есть тираны и жертвы: господа и слуги, родители и дети, старшие и младшие, наставники и ученики. Истоки этой проблематики скрыты в биографии писательницы. Время действия ее семейных романов – последняя четверть XIX – начало XX века – совпадает с порой детства и юности автора, которые прошли в окружении большой викторианской семьи (у ее отца/известного и преуспевающего врача-гомеопата, было 12 детей). В поведении своей властной матери будущая писательница уловила подавляющую силу воздействия слова. Ранняя потеря религиозных чувств также способствовала формированию мировоззрения, впоследствии проявившегося в ее романах. Развенчивая, вслед за своим любимым автором Сэмюэлом Батлером, традиционные устои викторианской семьи, А. Комптон-Бернетт одновременно реформировала самый традиционный для английской литературы жанр семейного романа.

Впечатления первых тридцати пяти лет жизни писательницы становятся в последующие годы материалом для ее творчества. Семейные трагедии, которые Айви Комптон-Бернетт пережила в молодости, – смерть родителей, братьев (один умер от пневмонии, другой погиб на Первой мировой войне), самоубийство юных сестер, – и тяжелая болезнь (она стала одной из жертв гигантской эпидемии гриппа, охватившей Лондон летом 1918 года и унесшей не меньше жизней, чем война) вызвали продолжительную депрессию. Болезнь, во время которой Айви оказалась на краю смерти, разделила ее жизнь на две половины. В результате этого «раскола» четкая линия, приведенная между прошлым и настоящим, ограничила пространство, в котором возник мир ее романов. Вторая часть долгой жизни писательницы была относительно бедна событиями. Она почти безвыездно жила в доме Брэймар Меншенз в центре Лондона с подругой, литератором Маргарет Джордэйн, и с интервалом в два- три года публиковала романы, похожие друг на друга, как члены семей, о которых они были написаны (с 1925 по 1963 год вышло восемнадцать книг; неоконченный роман «Последние и первые» был издан уже после смерти писательницы, в 1971 году).

По выражению биографа Хилари Спарлинг, писательница «любила ветер перемен еще меньше, чем обычный ветер» ². Старомодная прическа, одежда и манера поведения стали «Визитной карточкой» Комптрн-Бернетт, так же как викторианский антураж и устойчивые стилистические каноны – отличительной чертой ее романов. Написанные в одной манере, с однотипными сюжетами, героями, языком и даже названиями («Мужья и жены», «Дочери и сыновья», «Братья и сестры», «Семья и состояние», «Родители и дети», «Мать и сын», «Отец и его судьба», «Настоящее и прошедшее» и т. д.), книги Комптон- Бернетт воспринимаются как единое произведение: каждая новая предстает перед читателем как продолжение предыдущей, а некоторое время спустя в памяти остается лишь образ романного мира, его удивительная атмосфера. «Мы вспоминаем великие романы прошлого по их героям, – отмечала писательница П. Х. Джонсон. – Романы Комптон-Бернетт запомнятся благодаря атмосфере, созданной в них героями» ³.

Если П. Х. Джонсон отказывалась «разместить» А. Комптон-Бернетт в истории литературы, считая, что она, подобно Л. Стерну, стоит вне основного движения английского романа («implacable»), то другие исследователи соотносят ее творчество с эстетическими ориентирами эпохи. Характерная особенность поэтики Комптон-Бернетт – сочетание традиционности и новаторства – позволила Н. Кроссу определить ее метод как «викторианский модернизм»⁴⁴ (понятие в чем-то оксюморонное).

Роман «Пасторы и наставники» (1925), ознаменовавший начало зрелого творчества Комптон-Бернетт, вышел в свет одновременно с «Миссис Дэллоуэй» В. Вулф, «Процессом» Кафки, «Становлением американцев» Г. Стайн и другими произведениями завоевывавшего свои позиции модернизма. Хотя Комптон- Бернетт не участвовала в литературных объединениях и вообще держалась в стороне от критических дискуссий современности, она быстро приобретала известность, правда в узких кругах. Литтон Стрэчи рекомендовал ее романы своим друзьям, она была популярна среди интеллектуалов Блумсбери «второй волны». В. Вулф, ценившая «горькую правду и стойкую оригинальность» ⁵ книг Комптон-Бернетт, издала один из ее романов в «Хогарт Пресс», но сближения писательниц не произошло. С одной стороны, они принадлежали к разным литературным поколениям: к моменту их знакомства законодательница Блумсбери (лишь на два года старше Айви) была уже в зените славы, тогда как Комптон-Бернетт только начинала писать. С другой – в их художественной манере было мало общего: текучесть прозы Вулф с обволакивающими описаниями и пристрастием к деталям резко контрастировала с аскетизмом диалогов Комптон-Бернетт. Наконец, присущий Блумсбери пафос эксперимента и обновления был чужд писательнице, сосредоточившей мир своих романов в прошлом и окружившей себя атмосферой безвременья.

Между тем глубоко оригинальный литературный канон, созданный ею уже в середине 20-х годов и остававшийся неизменным в течение сорока лет, вполне соответствовал духу модернистской прозы и зарождавшейся «новой критики», с ее лейтмотивом сближения эпических жанров с драмой и деперсонализации романа. «Здесь нет никакого внутреннего видения мысли, никакого обзора сцен, никакого ретроспективного резюме прошлого. Весь роман развертывается перед зрителем в виде сцен, и ему ничего не предлагается, кроме физиономий и слов персонажей в ряде отдельных эпизодов. Фактически это произведение могло бы быть напечатано как театральная пьеса; все, что не является диалогом, представляет собой просто своего рода расширенные сценические ремарки, придающие диалогу тот эффект выразительности, который могла бы ему создать игра на сцене» ⁶. Это описание романа Г. Джеймса «Неудобный возраст», сделанное в 1921 году Перси Лаббоком, идеально подходит к произведениям Комптон-Бернетт, почти полностью лишенным элементов визуального восприятия: читателю не предоставляется возможности полюбоваться старинным интерьером, оценить вкус героев в выборе одежды, остановиться внимательным взглядом на их лицах. Только при первом появлении каждого персонажа автор дает краткое описание его внешности, похожее на рекомендацию режиссеру, выбирающему актера на эту роль. Возможно, воспоминания о прошлом приходили к автору не в зрительном образе, а через звук, нескончаемое многоголосие, составившее повествовательную структуру романов Комптон-Бернетт. Богатство цветовой гаммы возмещается здесь разнообразием нюансировки речи героев. Подобный тип повествовательной формы Лаббок называет «чистой драмой» (pure drama). В ней движение от рассказа «дрейфующего в пространстве над зрелищем» всеведающего автора (Omniscient narrator) романа XIX века к предельно драматизированному показу событий, который воспринимался в тот период как необходимый атрибут литературы нового века, достигает наивысшей точки.

Романы-диалоги А. Комптон-Бернетт, как и произведения ее соотечественников Р. Фербэнка, Н. Дугласа, Генри Грина, восходят к традиции «разговорного романа» Т. Пикока. Но она дальше других отошла от повествования и приблизилась к драме. Комптон-Бернетт называла свои произведения «чем-то средним между романами и пьесами» ⁷. Оттенок театральности в ее романах заметить нетрудно. Место действия – английская усадьба. Действующие лица – ее обитатели. Романы построены как серия драматических сцен, между которыми вставлены интерлюдии Хора. Его слуги и соседи, обсуждающие происходящее. Тайны обычно выходят наружу в присутствии всех действующих лиц: семья и гости собираются в гостиной, слуги подслушивают за дверью, дети узнают обо всем от слуг. Небольшие монологи, которые герои произносят в кульминационные моменты, звучат немного риторично.

1. Compton-Burnett I. and Jourdain M. A conversation // Burkhart C. The art of Ivy Compton-Burnett. L, 1972. P. 27.[↩]
2. Spurting H. Ivy: the life of I. Compton- Burnett. L, 1984. P. 489.[↩]
3. Johnson P. H. I. Comton-Burnett. L, 1951. Р. 23.[↩]
4. С/1055 N. Unique // New Statesmen. Vol. 107. N 2778. 15 June. 1984. P. 23.[↩]
5. Цит. по: Spurting H. Ivy: the life of 1. Compton- Burnett. P. 283.[↩]
6. Labboc P. The craft of fiction. L., 1957. P. 198.[↩]
7. The Novel today. Contemporary writers on modern fiction / Ed. By Malcolm Bradbury. Glasgow, 1990. P. 131.[↩]