Роль критики в современной литературе. Круглый стол на Форуме молодых писателей

Круглый стол «Роль критики в современной литературе» проходил в октябре 2016 года в актовом зале пансионата «Звенигородский РАН» в рамках XVI Форума молодых писателей России, стран СНГ и зарубежья. Участниками круглого стола были в основном молодые критики из мастер-класса, который традиционно ведет на Форуме редакция «Вопросов литературы». Не все прозвучавшие выступления вошли в эту публикацию, с другой стороны, некоторые авторы — участники мастер-класса в предыдущие годы — по предложению редакции прислали текст заочного выступления, когда публикация готовилась к печати.

Публикуемый круглый стол можно считать продолжением разговора участников Форума о статусе и жанрах литературной критики, начатого на страницах журнала десять лет назад (см.: «Вопросы литературы», 2007, № 4). Теперь сменилось поколение «молодых», двое из участников того круглого стола — Сергей Беляков и Елена Погорелая — давно вошли в первый ряд современных критиков. Состав мастер-класса «Вопросов литературы» на Форуме молодых писателей полностью обновился и, как это ни странно, численно увеличился.

За десять лет изменилась общественная и литературная атмосфера. Смысл деятельности многих гуманитарных систем — от педагогики и образования до культурной и религиозной политики — сдвинулся далеко в сторону утилитарности и прагматизма. И если молодые критики, говорившие о своем ремесле в 2007 году, боялись, как ВИЧ-инфекции, измельчания жанра, газетчины, гламура, то в нынешних выступлениях всегда присутствует мотив конкретного целеполагания, очень локальной творческой задачи.

Возможно, причина в том, что ведущие круглого стола — редакторы «Вопросов литературы» и руководители мастер-класса критики Елена Луценко и Сергей Чередниченко — предложили спикерам избегать общих мест и высказаться в первую очередь о своем конкретном занятии в литературном процессе. И молодые критики охотно пошли по этому пути. Что ж, вероятно, таков наш общественный и литературный момент: никаких глобальных целей и сюжетов, торжество теории малых дел на новом историческом этапе. О том, какие это дела, — читайте в публикуемых выступлениях.

Евгений Коновалов. По замечательному выражению Оскара Милоша, «между поэтом и великим родом людским образовалась пропасть». Образовалась она не вчера, и о причинах можно спорить, но факт налицо. Критик поэзии, очевидно, находится где-то в этой пропасти или постоянно вглядывается в нее. Боюсь, он должен понимать масштаб трагедии, видеть обе стороны и по возможности наводить мосты — в ситуации, когда тектонические сдвиги работают против него. Это сообщает нелегкому делу критика героизм и смирение одновременно.

Лично мне ближе разговор о современной поэзии. В этом смысле я недолюбливаю сразу две крайности, ныне очень распространенные. С одной стороны, поэтическую критику рекламного толка. Мало того, что она не погружается на глубину и не касается вкуса представителей «великого рода людского», она еще и не хочет понять дело поэта. Все выглядит так, как будто поэзия стоит в одном ряду с маркетингом или шоу-бизнесом. Но виноват в таком восприятии именно критик, который выбрал неподобающий инструмент. Большинство рецензий на поэтические сборники (в самых разных журналах) или даже целые статьи входят в эту категорию.

Еще большее неприятие вызывает критика псевдонаучная, филологическая — в плохом смысле слова. Я бы даже сказал, в противоположном, если вспомнить, что филология предполагает все-таки любовь к логосу. Критики же подобного толка (особенно их много вокруг журналов «Воздух» и «Новое литературное обозрение») специализируются на бессмыслице, изрекаемой с авторитетным видом. Для кого они пишут? Для себя самих? Это какая-то коллегия авгуров XXI века. По сравнению с первой группой, тут не видят другого берега упомянутой пропасти или не хотят с ним считаться.

Сейчас критик поэзии обязан быть внятным. Еще важнее другая старинная добродетель, демонстрировать которую теперь гораздо труднее. Речь о внимательности, о способности быстро оценить масштаб поэтического явления. Ибо явлений мало, а стихов очень много. О сайтах со свободной публикацией и говорить нечего. Но даже литературных журналов, бумажных или сетевых, кажется, уже больше сотни. И я бы не сказал, что такие журналы, как «Знамя» или «Новый мир», являют нам сейчас какой-то принципиально иной уровень поэзии по сравнению с их конкурентами.

Теперь о наведении мостов. Задача критика по отношению к поэту общеизвестна и мало меняется с течением времени. А вот по отношению к «великому роду людскому» она, как мне кажется, в последнее время поменялась. Каждому литературному критику приходится время от времени иметь дело с аудиторией, не слишком сведущей в современной литературе. То есть — с подавляющим большинством не просто человечества, а даже культурного человечества.

Раньше современный поэтический контекст был более или менее общеизвестен — хотя бы десяток имен, несколько десятков стихотворений. Евтушенко, Вознесенский, Высоцкий, Окуджава, список легко продолжить. Теперь же на вопрос «Кто для вас современная поэзия?» ответы могут последовать самые странные. Вплоть до Дмитрия Быкова, Арс-Пегаса или Веры Полозковой. В чести и региональные авторы, регулярно выступающие в местных очагах культуры, но абсолютно неизвестные за их пределами.

Очевидно, критик поэзии в такой ситуации должен тяжко вздохнуть и заняться единственно возможным делом: ликбезом. Честным, назойливым и очень избирательным упоминанием, цитированием, формированием вкуса в отдельно взятой литературной окрестности. Заняться с чрезвычайно слабой надеждой на успех в этом безнадежном деле. Не определять масштаб явлений, а просто знакомить с ними. Не прореживать литературный сад, а для начала хоть что-то сажать в девственную почву. Впрочем, чем безлюднее культурные ландшафты, тем лучше видно все, что хоть немного над ними возвышается. Особенно в эпоху социальных сетей и мгновенных коммуникаций. Парадоксальным образом это внушает надежду.

Андрей Тимофеев. Я буду говорить о новом направлении в современной литературе — «новом традиционализме», появление которого я провозглашаю в последнее время.

В литературном процессе 2000-х было явление под названием «новый реализм». По большому счету оно образовывалось на Форуме молодых писателей. Явление разнородное, объединяющее прозаиков и критиков, часто противоположных друг другу по своим убеждениям и творческим принципам. Многократно отмечались неадекватность самого термина, малая художественная значимость текстов новых реалистов. Тем не менее в информационном пространстве явление было значительным. И сейчас мы все знаем эти «звездные» имена — Сергей Шаргунов, Захар Прилепин, Роман Сенчин… Часто приходится слышать, что вот тогда, дескать, звезды взошли, явление появилось, а теперь у нас нет ничего подобного. Талантливые авторы вроде бы существуют, но сильного резонанса не вызывают. В чем же причина этого? И действительно ли сейчас у нас нет подлинных звезд?

При всей разнородности новых реалистов их объединяло одно — полемика с захватившим литературное пространство в 90-е годы постмодернизмом и стремление утвердить свое право писать о реальном мире и не стоять на обочине литпроцесса. Для этого им жизненно необходимы были манифесты и даже лозунги, а глубина и художественная ценность интересовали во вторую очередь. Теперь же право писать в реалистической манере больше не нужно отвоевывать. Тем, кто приходит на смену новым реалистам, можно сконцентрироваться не на борьбе, а на вдумчивом освоении действительности, проникновении в глубину человеческого характера, нащупывании ключевых проблем, которые стоят перед нашим обществом в новых исторических условиях.

В разговоре о современной литературе разумно разделять подлинную литературу и литературную моду. В плане литературной моды новый реализм важен для нас тем, что он в чрезвычайно жаркой и изнурительной борьбе отвоевал для реалистической манеры письма «место под солнцем». Сегодняшние молодые должны быть благодарны своим предшественникам, этому авангардному отряду, который как бы первым пошел в атаку и почти весь погиб. Говорю это, конечно, с долей условности и шутки, но образ, на мой взгляд, достаточно точный. Характерный пример — Захар Прилепин, человек изначально очень талантливый, но по большому счету посвятивший себя не развитию своего таланта, а утверждению проекта, который был для него важен. Сознательный это был выбор или просто так сложилось, но художник в нем действительно погиб, зато проект утвердился — и эта жертва в любом случае вызывает и сострадание, и уважение.

Если же говорить о подлинной литературе, наиболее сильными из писателей того поколения я считаю Дмитрия Новикова и Ирину Мамаеву. Но нынешние «новые традиционалисты» наследуют вовсе не им — они стараются обратиться к плодотворной традиции русской литературы и пытаются осмыслить наше время и проблемы, стоящие перед нами, в той широте и той глубине, как это делали русские классики.

Что такое новый традиционализм? Это ориентация на магистральную линию русской литературы: Пушкин, Достоевский, Толстой, Шолохов, Распутин. Причем в той, на мой взгляд, наиболее глубокой интерпретации, которую давали этой линии Ап. Григорьев, а в советское время — В. Кожинов, М. Лобанов, Ю. Селезнев. Главное в этой интерпретации — литература как воплощение самосознания народа. Для конкретного примера можно ориентироваться на пушкинскую речь Достоевского.

Есть точка зрения, что классика — это то, что было актуальным раньше, а сейчас потеряло живую ценность, и потому всякое сравнение современной литературы с классической непродуктивно — изменилось время, изменился язык, изменились проблемы и задачи… Пушкин, Достоевский и Толстой для сторонника данной позиции — гениальные выразители своего времени, у которых можно теперь разве что учиться художественному мастерству. Выразить живую современность в ее непосредственности, в ее едва уловимом хаотическом движении — вот задача литературы в такой интерпретации.

Другая позиция существенно плодотворнее. Она заключается в том, чтобы искать в традиции своеобразный нравственный камертон, ориентир для движения в новых исторических условиях. Времена меняются, а идеал, к которому мы стремимся, остается неизменным. Сейчас часто говорят, что настали принципиально иные времена, мир стал хаотичным, дробным и единого процесса развития быть не может. Но это, на мой взгляд, от неумения настроить оптику.

Два разных подхода к жизни и к литературе. Один говорит о современности как о торопливом рассмотрении поверхностных явлений; другой пытается осознать глубинные процессы, используя опыт прошлых веков. Один готов идти в любую сторону и каждый путь уважает и может признать верным; другой старается рассмотреть свет идеала и прокладывать тропу лишь в его направлении.

В молодом поколении есть три значительные фигуры, с которыми я связываю надежды будущей отечественной литературы. Это иркутский прозаик Андрей Антипин, московский прозаик Юрий Лунин и петербургский прозаик Дмитрий Филиппов. Есть и другие авторы, догоняющие трех названных: Евгения Декина, Елена Тулушева, Ирина Богатырева, Анастасия Чернова, Борис Пейгин, Олег Сочалин, Антон Шушарин. Конечно, это субъективное мнение, конкретные имена — вопрос для отдельной интересной дискуссии.

Елена Пестерева. Я расскажу о книжных обзорах и литературе в «глянце». Последние несколько лет книжные обзоры публикуют «Marie Clair», «Elle», «Cosmopolitan», «Glamour», «Esquire», «SNC», «Men’s Health», «Playboy», «Домашний очаг», «Медведь», «Дилетант»… В этом ряду и журнал «Psychologies», где я уже три года работаю книжным обозревателем. Добавлять книжную полосу или книжный разворот стало правилом хорошего тона.

При этом я три года наблюдаю и преодолеваю сопротивление и читателей, и писателей с их взаимной неприязнью. Например, ощутимо предубеждение, что современная отечественная проза — это очень скучно, сложно и даже заумно, что современная проза оторвана от реальности, она делается писателями для писателей, для замкнутого на себе междусобойчика. Другое предубеждение: современная русская проза выискивает наиболее мрачные и травмирующие фабулы и педалирует темы социальных язв, это проза кромешного ада из одиноких старушек, детдомовских детей, домашнего насилия, убожества и нищеты. Добровольно читать такую литературу читатель не согласен, личный ад у него и без книжек есть, и вот он хочет совершенно другой прозы.

Каждый месяц я рассказываю читателю, что современная проза — это не настолько страшно, скучно и сложно, как ему кажется. И включаю в обзор Абгарян, Улицкую, Водолазкина, Данилова, Воденникова, Шишкина, Драгунских, Толстую, Кучерскую, хотя большей частью я читаю и обозреваю современную переводную литературу.

Кроме этого есть предубеждение и читательское, и, разумеется, всего литературного «бомонда», что глянцевый журнал — это вершина пошлости. Антипод «толстого» журнала. Что глянцевый журнал делают люди низкого культурного уровня для себе подобных и — хуже — ради денег. Журнал для масс. Эти массы современному писателю мерещатся дикими настолько, что контакт с ними мучителен и не нужен. Встреча читателя и автора с позиций снобизма невозможна.

Процесс подготовки обзора устроен примерно так. Издатели присылают свои анонсы и редакционные планы. Если Редакция Елены Шубиной издает пять книжек в месяц, конечно же, они все будут анонсированы. Если ЭКСМО издает 200 книжек, анонсированы из них будут 30. Издательские анонсы — это примерно 100-150 книжных наименований в месяц. Ни один главный редактор не будет сидеть и смотреть, про что из этого стоит писать, а про что не стоит.