Пути современной прозы
Віталій Дончик, Грані сучасної прози, «Радянський письменик», Київ, 1970, 324 стор.
О прозе Украины говорить сегодня сложно. Каждого, кто захочет пополнить солидную библиотеку ее критических исследований, подстерегает резонный вопрос: а внесу ли я что-то свое? К тому же и сам поток прозаических произведений настолько разветвлен, так трудно поддается «классификации», что справиться с ним, тем более во всем объеме, – задача совсем не простая.
Вначале меня насторожил заголовок книги В. Дончика «Грани современной прозы». С гранями ассоциировалось нечто законченное, стабильное, а интенсивные ритмы украинской прозы с этим явно не мирились. Но сомнения рассеялись, когда книга была прочитана. Работа В. Дончика стоит в ряду тех исследований, – их Становится на Украине все больше, – которые как раз и улавливают эти сложные ритмы. В. Дончик прослеживает закономерности движения современной прозы, «процесс, – как он пишет, – наращения новых граней».
Одну из таких закономерностей последних двух десятилетий В. Дончик справедливо усматривает в углублении реализма, в стремительном развитии, как он говорит, исследовательского гуманистического начала.
Более полное выражение духа времени, «бесспорное расширение в прозе сфер ее наблюдения», углубление конфликтов, конкретность подхода к человеку и действительности – все это, по мнению критика, во многом определяет сдвиги тематического, идейного, этического и художественного порядка, свойственные литературе этих лет. «Мы часто, – цитирует он с солидарностью слова героя М. Стельмаха – Марко Бессмертного, – за обобщения голосуем обеими руками, а от конкретного, будничного умеем тоже отмахиваться обеими руками. А соедините оба эти берега мостом, сколько по нему добра пройдет к человеку…»
Такой мост возвела достаточно прочно проза 50-х годов. Художники исследуют процесс преобразований, происходящих в стране, вторгаясь в толщу народной жизни, не избегая проблем сложных. Многообразие вставших перед писателями художественных задач вызвало определенные трудности. К ним В. Дончик относится трезво. Анализируя литературный процесс тех лет, он не ограничивается перечислением достижений и недостатков отдельных писателей, ему важно вскрыть общую тенденцию развития, понять болезни роста, преодоление которых выводит литературу на новые рубежи.
Противоречивость литературного развития 50-х годов особенно четко видна, когда обращаешься к произведениям «деревенской прозы», которая, по словам В. Дончика, «была (да и есть. – Н. Н.) перекрестком многих общественных, социальных, моральных, психологических проблем и конфликтов». (Жаль только, что наблюдения критика ограничились в данном случае Украиной; некоторые из них безусловно носят общий и для других литератур характер.) С одной стороны, писатели избегают иллюстративного подхода к проблемам действительности, но, с другой стороны, заостряя актуальные общественные, хозяйственные, моральные проблемы, фактически не дают им глубокого человековедческого освещения, не делают открытий. С одной стороны, «деревенская проза» 50-х годов очень внимательна к обыкновенному человеку, а с другой стороны, не дает почти ни одного крупного художественного типа из народной среды. С одной стороны, обнаружились свежие стилевые поиски (В. Земляк, В. Бабляк, П. Загребельный, А. Сизоненко), а с другой стороны, «очень часто можно встретить стереотипный характер и ситуацию, слащавую декоративность, прямолинейность в раскрытии психологии и просто художественную бесцветность, описательность, отсутствие подлинной художественной емкости и пластичности».
В. Дончика прежде всего, естественно, интересуют высшие достижения. Они были в прозе 50-х годов, к ним бесспорно следует отнести произведения А. Довженко, О. Гончара, И. Сенченко и других художников. Но критик показывает, что только тщательное изучение всего потока прозы (этому принципу автор следует на протяжении книги) помогает понять как общее направление интересов писателей, так и типические недостатки, а главное – перспективы литературного процесса.
Недостатки прозы 50-х годов изживались постепенно. Возьмем хотя бы отношение к человеку труда (это касается не только деревенской сферы). Здесь преодолевались схематизм и идиллическое любование. Взгляд на человека становился все более диалектичным (И. Муратов, «Свежий воздух для матери»; А. Мороз, «Трое и одна»; А. Хорунжий, «Город над нами»; Д. Бедзик, «Сердце моего друга»). Новый подход к изображению отрицательных явлений проявился в том, что писатели не стремятся любой ценой выдержать количественное равновесие «добра» и «зла», считая, что жизнеутверждающие идеи могут быть раскрыты, сложными диалектическими путями. Это не значит, однако, что проблемой положительного героя критика должна пренебрегать, – настаивает В. Дончик.
Весомыми завоеваниями характеризуется украинская проза середины 60-х годов. «Так или иначе, – пишет В. Дончик, – но в 60-е годы украинская проза делает новый шаг в художественном познании жизни, в постоянной, но теперь, как никогда, современной ориентации па повышение человеческих ценностей, на воспитание человека коммунизма. Углубляется наше понимание человека и общества, более научными становятся суждения литературы и литературной критики о советском человеке как сознательном деятеле истории».
Очень важно, что, анализируя современную литературу, В. Дончик располагает и необходимым исследовательским инструментарием, и должной аргументацией. Стоило бы только глубже наметить преемственные связи сегодняшнего опыта с традициями советской литературы и классики. Отсутствие такой связи особенно сказывается в оценке историзма литературы наших дней. Здесь, как нигде, уместно вспомнить о том большом вкладе, который внесли предшественники в художественное отражение революционно-преобразующего сознания масс. Хочу оговориться. Сама постановка вопроса В. Дончиком об историзме художественного мышления возражений не вызывает. Наоборот, она привлекает попыткой конкретизировать эту сложную проблему, выявить пути ее решения в современной прозе Украины, проанализировать имеющиеся достижения (романы О. Гончара, М. Стельмаха, Г. Тютюнника). Критик отмечает, с одной стороны, тяготение прозы к народным градациям, к «духовным истокам» («Последний остров», Ю. Мушкетика; можно добавить сюда и «Диво» П. Загребельного). С другой стороны, тяготение к изображению крупных народных характеров, в которых были бы запечатлены и черты исторические и новые, воспитанные социалистической новью.
Разговор, который В. Дончик ведет о прозе 60-х годов, как правило, носит проблемный характер. Критик специально останавливается на произведениях, посвященных рабочей теме. На протяжении второй половины 50-х и в 60-е годы эта литература существенно обогатилась новыми произведениями.
В. Дончик отмечает выразительную этическую окрашенность «рабочего» романа и повести последнего десятилетия. Вместе с тем он считает «чрезмерным» увлечение нравственной проблематикой в этом жанре. В некоторых произведениях трудовые отношения людей, производственные конфликты, инженерно-технические вопросы, рабочий опыт отодвигаются на задний план, становятся фоном. «Читаешь произведения с густой морально-этической «окраской» и ловить себя на мысли, что хочешь… описания (известное дело – художественного, разумеется – старательного), описания производства, труда людей».
Сетования критика обоснованны. Но с той же солидарностью я не могу, к сожалению, разделить его общей позиции. В. Дончику словно бы изменила в данном случае та пристальность, с которой он вообще ведет анализ. Литература о рабочем классе концентрирует в себе общественно важные проблемы, без решения которых она не может развиваться, и критерии, выдвигаемые В. Дончиком в анализе украинской прозы: взаимоотношения личности и коллектива, углубление нравственного и духовного опыта современника, утверждение идеала общественно самостоятельной личности, осуществление ленинской идеи социализма как творческой деятельности народных масс, – особенно последовательно должны быть применены здесь.
Проблемы становления личности, поиски ею подлинных духовных ценностей, вопросы соотношения личного и общественного, гуманное или утилитарное отношение к миру – обо всем этом с большей или меньшей глубиной писали украинские прозаики, выступившие со своими первыми произведениями в начале 60-х годов. В. Дончик верно замечает, что после «несколько неожиданного дебюта» Е. Гуцало, В. Дрозда, В. Шевчука, Григора Тютюнника, Р. Андрияшика прошло уже больше десятилетия и сделанное ими требует пристального внимания, поскольку оно «ощутимо воздействует на уровень, лицо и критерии украинской литературы».
Действительно, о писателях, которых назвал В. Дончик, критики говорили много. Но как ни странно, настоящее место каждого из них еще почти не выяснено. «Исчезает писатель – вот беда многих наших критических выступлений, – констатирует В. Дончик. – Образы, проблемы, характеры, детали, лиризм, эпичность, психологизм, – в понимании этого все мы как будто сходимся, но ведь насколько труднее дается нам раскрытие образов, проблем, характеров, деталей именно данного писателя, выявление особенностей лиризма О. Гончара, лиризма Е. Гуцало, лиризма Гр. Тютюнника и т. д. Конечно, постепенно мы доходим до сути, но не углубляя и не совершенствуя понимания целого ряда конкретных проблем методологического характера, мы не можем совершенствовать, оттачивать и делать более тонким ваше критическое оружие».
Что же вносит положительного в этом смысле сам В. Дончик? По-моему, интересней всего ему удалось прочитать произведения Е. Гуцало. Именно этому прозаику критик отдает явное предпочтение перед другими писателями его поколения.
Путь Е. Гуцало, пройденный со времени появления первого сборника «Люди среди людей» (1962), действительно поучительный. Сегодня у него уже более десятка книг, его произведения выходят в переводах на другие языки. Человек и природа, мечта и действительность, преходящее и вечное, любовь к родной земле, – вокруг этого формируется поэтическая философия Е. Гуцало, «которую не «вышелушить» и не разложить на отдельные «темы». Организующей, объединяющей силой выступает лирическое чувство писателя. Вместе с тем В. Дончик согласен с теми, кто упрекает Е. Гуцало в некоторой узости темы. Писателю действительно не во всех еще произведениях удается показать человека как феномен общественный.
Общей чертой творчества этих прозаиков, справедливо отмечает В. Дончик, остается стремление преодолеть схематизм характеров, который все еще дает о себе знать в ряде произведений даже опытных художников, закономерно их желание показать человека в единстве как социальных, моральных, так и национальных и психологических факторов.
Лиризм – характерная черта литературы Украины, и то, что В. Дончик в своей книге нет-нет да и вновь возвращается к ней, – естественно. Он четко различает индивидуальные проявления лиризма у А. Довженко, О. Гончара, М. Стельмаха, Е. Гуцало, он дает исторический генезис романтического течения в украинской литературе. В нашем критическом обиходе достаточно часто встречается определение – «лирико-романтическое», которым мы характеризуем одно из стилевых течений советской литературы. Часто пользуется им и В. Дончик. На мой взгляд – слишком часто. Я не могу не высказать упрека критику в безропотном принятии этого весьма расплывчатого определения. Признаться, мне не совсем понятно, почему только в таком соединении лиризм получает чаще всего «права гражданства». Ведь при таком избирательном «прочтении» лиризм оказывается прерогативой исключительно романтизма. Ну нет, конечно же, о лиризме мы говорим и применительно к реалистам, но термин продолжает господствовать и часто распространяется на явления далеко не романтического свойства.
Книга В. Дончика написана с хорошим критическим пристрастием и литературоведческой основательностью. На пути украинской прозы стоит немало сложностей. Пытливая работа критиков может оказать ей немало помощи в преодолении этих трудностей. Опыт В. Дончика показывает, что такая помощь украинской критике вполне по силам.