Писатель – пиши!

Являясь современным прозаиком, я тем не менее обнаружил, что с трудом представляю себе, что такое сейчас современная проза.

Партия (президент?!) и правительство бросили нас, бедных писателей, на произвол судьбы, предоставив нас так называемому рынку и (о, ужас!) читателям… Напрямую!

Недавно прочитал книжку – секретные документы сталинской эпохи о литературе. Господи! Счастливые люди были тогдашние писатели! По одной строчке какого-то стиха Сельвинского принималось два или три постановления. Да, убивали, сажали, травили, но… Занимались! Читали! Кормили! Давали дачи и квартиры. То журили, то хвалили, то ругали, короче – занимались, читали, считали серьезным явлением в жизни страны. И – что-что, а ведь не давали умереть с голоду!

В сорок третьем году Пастернак, считающийся у нас бедным и затравленным, плачется в жилетку Щербакову: «…плохо, плохо…». Помогите, мол. Сейчас лето, а у меня жена, огород, дача, переезды… Афиши выступлений вовремя не расклеили. Книжку куда-то отодвинули, что-то напечатали не в той редакции. В сорок третьем году! (Курская дуга.) И ведь помог- гад, сволочь, сталинский выкормыш Щербаков. Не то что сейчас. Брэннер п… под Ван Гогом – так даже не арестовали за хулиганство. Полный неуспех. Что еще сделать бедному сегодняшнему писателю, чтобы как-то обратить на себя внимание и вернуть то отношение к нему, которым всегда гордилась Россия? П.. под Ельциным? Даже участковый не заинтересуется!

Мне-то грех жаловаться. Я выпустил три книжки, и меня читают! Как говорили раньше: «Есть свой читатель». Я его вижу, ощущаю, наблюдаю. Пусть литгазетовские критики по традиции рассуждают о каком-нибудь очередном номере «Нового мира» или «Знамени». Мне это смешно: ведь их-то почти никто и не читает, кроме самих этих критиков. А меня читают.