Основываясь на фактах
П. О. Акопян, Хачатур Абовян. Жизнь, творчество, время. 1809 – 1836, Изд. АН АрмССР, Ереван, 1967, 798 стр. (на армянском языке).
Спустя 120 лет после смерти великого армянского просветителя и основоположника новой армянской литературы Хачатура Абовяна (1809 – 1848) его биография и творчество продолжают находиться в центре внимания армянских историков литературы. Существует множество исследований о писателе, однако, несмотря на это, раскрытие внутреннего пафоса и исторического значения творчества Абовяна было насущным вопросом каждого десятилетия. Чем же объяснить этот имеющий столетнюю давность интерес, почему ученые постоянно возвращаются к задаче, которая на каждом историческом этапе была, казалось бы, решена?
Дело тут не только в той общеизвестной истине, что каждая эпоха говорит свое, новое слово о том или ином классике. Жизнь других писателей таит в себе гораздо меньше загадок, и в толковании их творчества и мировоззрения гораздо меньше зыбких положений, чем это наблюдалось до последнего времени в абовяноведении. В многочисленных биографических очерках и исследованиях о писателе, наряду с ценными выводами и достоверными гипотезами, нашли отражение взгляды и различные домыслы, которые отдаляли Абовяна от… Абовяна. Если в прошлом некоторые критики пытались втиснуть мировоззрение Абовяна в прокрустово ложе религиозных догм, и он являлся перед нами в образе самозабвенно молящегося монаха с Евангелием в руках, то в наши дни иные литературоведы ударились в другую крайность и порою так отъединяли Абовяна от его эпохи, что ему было выдано наконец «свидетельство» революционера, предводителя крестьянского восстания.
В своем капитальном труде об Абовяне Пион Акопян стремится придерживаться фактов я строго научных методов исследования. В книге представлен лишь ранний период жизни Абовяна – до февраля 1837 года. Его деятельность в зрелые годы будет освещена во втором томе, который завершит эту научную биографию. Но хотя труд еще не закончен, вся логика исследования, его аналитическая глубина дают возможность читателю осознать главную тему книги. Это новый ответ на старый вопрос: «Кто же такой Абовян?»
Сказанное вовсе не означает, что П. Акопян опровергает все то, что было сделано до него, отбрасывает накопленное и начинает все сначала. Чтобы понять глубочайшие корни и идейные истоки творчества Абовяна, он критически анализирует данные абовяноведения, с настойчивостью неутомимого геолога пласт за пластом, слой за слоем исследует недра времени, пока не проясняются те большие и малые тайны, которые унес с собой деятель, явившийся началом всех начал в новой армянской литературе. В поисках прямых и косвенных свидетельств, выясняющих обстоятельства жизни и деятельности писателя, П. Акопян проделал кропотливую работу не только в архивах и библиотеках Еревана, но и в десятках книгохранилищ и архивов других городов (Москвы, Ленинграда, Тарту, Киева, Тбилиси, Казани). Книга «Хачатур Абовян» с ее безукоризненным научным аппаратом и библиографией, куда входят армянская и иностранная периодика, архивы армянского католикостата и духовных деятелей, редкие печатные издания, воспоминания современников, старые документы (купчие, договоры, хроники, протоколы, послания), разнообразные справочники, наконец, наследие писателя, свидетельствует об исключительной настойчивости, проявленной исследователем в детальном восстановлении биографии Абовяна по месяцам, дням, а иногда даже по часам. Разыскания П. Акопяна по своему характеру напоминают работу Ираклия Андроникова и так же увенчиваются находками.
Не будет ошибкой, если скажу, что ни один из исследователей не имел для обоснования своих взглядов такой широкой, почти энциклопедической основы. При этом каждая новая биографическая подробность или деталь, уточнение событий и лиц, дат и имен – все подчинено в книге главному – прочтению творчества Абовяна в его сложных связях с историей.
Вот один из примеров. Выявление далеких генеалогических связей, а также характеристика родословной ветви писателя нужны автору «не сами по себе». Они позволяют ему значительно расширить картину того переломного периода армянской истории, когда зародилась идеология национального пробуждения и просветительства, а благодаря уточнению даты рождения Абовяна становятся более определенными последующие этапы жизненного пути писателя и в особенности его окружение.
Сейчас ясно, что загадку даты рождения писателя можно считать окончательно разрешенной. Соглашаясь с литературоведами (А-до, Р. Зарян и др.), защищающими ту, точку зрения, согласно которой Абовян родился в 1809 году, П. Акопян из рукописей писателя, официальных документов, свидетельств современников и преданий выделяет и исследует 44 данных, имеющих непосредственное отношение к вопросу, из которых 26 прямо указывают на 1809 год, а 18 – косвенно говорят в его пользу. Неоспоримым фактом, в частности, является выписка из протокола Дерптского суда, в котором Абовян обязан был дать точные и достоверные сведения. Кроме года рождения, при помощи календарных вычислений П. Акопян удостоверяет также месяц и день рождения Абовяна – приблизительно 15 октября.
Воссоздав из сохранившихся фрагментов картину раннего детства писателя, П. Акопян затем детально исследует жизнь Абовяна в Эчмиадзинском монастыре и в тифлисской школе Нерсесян: определяет, когда Абовян впервые оказался в стенах монастыря, кто были его учителя и духовная братия, когда им была взята первая книга из библиотеки, на каких народных зрелищах присутствовал он. Мы узнаем и о состоянии просвещения в Тифлисе, о том, когда Абовян впервые встретил Агаси (прототипа будущего героя романа «Раны Армении»), и т. д. и т. п.
Следующие звенья хронологической цепи биографии – духовные искания после окончания тифлисской школы, знаменитое восхождение на Арарат, дерптские годы, возвращение на родину – подвергнуты такому же тщательному исследованию.
П. Акопян сделал, казалось бы, невозможное: сопоставлением фактических данных, обнаруженных в результате кропотливых изысканий, он воссоздает во всех живых подробностях картину среды, отдаленной от нас 130-летней давностью. Филология здесь соперничает с искусством.
Вместе с Абовяном в книге оживает и армянская история этого периода с ее характерными проявлениями. Это гораздо больше, чем «широкий исторический фон», ибо исторический поток идет не параллельно жизни Абовяна, а сливается с ней. Эчмиадзинская духовная среда, тифлисская духовная атмосфера, экономическое и социальное положение Армении, жизнь городов с армянским населением (Нор-Нахичеван, Москва, Петербург), оценки многочисленных исторических деятелей (Нерсес Аштаракеци, Арутюн Аламдарян, Ст. Назарян, Фр. Паррот и др.) – этими и многочисленными другими вопросами П. Акопян значительно расширяет границы своего исследования.
На какой почве и как формировалась просветительская идеология национального пробуждения XIX века, преодолением каких предрассудков быта и освоением каких источников была обусловлена деятельность великого армянского просветителя, какое отражение в его психологии нашла борьба умирающих и пробуждающихся идей – на эти сложные вопросы было невозможно ответить вне широкой исторической перспективы.
Если попытаться сформулировать главную мысль рецензируемой книги, то можно сказать, что в ней обнажается процесс формирования Абовяна-просветителя. Это не был путь, лишенный противоречий и душевных борений: как показывает П. Акопян, писатель пережил духовную драму – столкновение христианской морали и просветительских идей.
Выявляя истоки просветительских идей Абовяна еще в годы учения в школе Нерсесян, П. Акопян выделяет из преддерптского периода две предпосылки, имеющие решающее значение для его духовного пробуждения, – освобождение Армении от персидского ига (1828), которое вселяет в него политические надежды, и восхождение научной экспедиции Фр. Паррота на Арарат, во время которого Абовян дает священный обет посвятить себя делу просвещения родины.
Детально исследуются годы учения Абовяна в Дерпте, связи с преподавателями и студенческой средой, раскрываются его душевные борения. П. Акопян с особым вниманием анализирует письма, проекты, речи и проповеди, которые восполняют картину поэтического мира Абовяна и формирования его просветительства. (Например, написанное в 1832 году письмо к Иоаннесу Карбеци, являющееся первым программным документом о просвещении Армении, пасхальную проповедь в армянской церкви Москвы, записку-проект о путях повышения благосостояния народа – до нас дошел его немецкий черновик.) Особую важность приобретает исследование проекта о преобразований экономической и культурной жизни Армении, представленного Абовяном русскому правительству в марте 1836 года.
Литературное наследие Абовяна изучаемого периода сравнительно ограничено: оды на древнеармянском языке (первое известное нам произведение – рифмованное письмо, посвященное наставнику Антону Мугнеци и относящееся к февралю 1824 года), оды, восхваляющие Россию, одиннадцать тагов (песен) любви и веселья, написанных в Эчмиадзине, стихотворение о восхождении на Арарат, плачи на смерть отца и учителя, привезенный из Дерпта сборник лирических стихотворений, путевые заметки о научной экспедиции Паррота (первое напечатанное произведение Абовяна), дерптские дневники, письма, несколько речей и проповедей… Но характеристики этого раннего творчества еще неопытного Абовяна приобретают крайне важное значение для понимания идейной атмосферы, в которой формировалась новая армянская литература: уже в стихотворениях официально-религиозного характера автор книги раскрывает те особенности и черты, которые знаменовали пробуждение нового светского мировосприятии С этой точки зрения оригинальным литературоведческим этюдом является анализ «Песенника» Абовяна. Следуя традициям и мотивам армянских поэтов позднего средневековья (Петрос Капанеци, Петрос Агаиалянц, Пахтасар Дпир, Симеон Ереванци, архимандрит Агарон), Абовян, как отмечает автор книги, одновременно склоняется к народному духу ашугского искусства этого периода и создает стихотворения, в которых звучат животрепещущие мотивы нового содержания.
Достоин внимания и анализ сборника лирических стихов, написанных в Дерите и переработанных после возвращения на родину, – по сравнению с «Песенником» здесь еще ярче проявились мотивы светского характера. Примечательно, что в сборнике помещено и стихотворение на ашхарабаре (новый литературный армянский язык), в котором Абовян впервые обращается к образу первого армянского гайдука – Агаси. Этим и другими, прославлявшими естественную свободу человека произведениями Абовян резко выделялся из среды писателей – носителей официальной религиозной идеологии.
П. Акопян обращается также к проблеме литературных истоков творчества великого армянского писателя и показывает, сколь широк был круг «учителей», к которым он обращался, – от древних летописцев и средневековых поэтов до крупнейших представителей современной ему русской и европейской литературы. В формировании эстетических, художественных взглядов Абовяна решающая роль, несомненно, принадлежит Дерпту, где он впервые познакомился с образцами европейской литературы. Шиллер, Гёте, Тегнер, Берне, Томас Мур, античные писатели, Петрарка, Тассо, Виланд, Гердер, Руссо и многие другие европейские писатели, имена которых упоминаются в работе, надожили свой отпечаток на душу Абовяна, их отзвуки мы ощущаем в его конкретных программах просвещения народа.
П. Акопян освобождает облик Абовяна от ряда традиционных, часто весьма односторонних и искаженных представлений. Например, он выдвигает положение, обоснованное множеством фактов, согласно которому дерптская среда наложила свой неизгладимый отпечаток на идейные искания Абовяна. В этой связи подвергается переоценке роль в его жизни Фр. Паррота, – ранее он изображался религиозным мракобесом, стремящимся сделать из эчмиадзинского дьякона «преданного слугу христианства». В новом свете и во всей сложности и противоречивости являются нам также деятели армянской действительности: Нерсес Аштаракеци, члены Мхитарской конгрегации, Мсер Мсерянц, каталикос Ефрем и др.
Наше литературоведение находится в процессе обновления методов своего исследования. Истинная наука преодолевает произвольные толкования, утверждает историческую правду, снимает грим с подлинного лица великих писателей. Не будет преувеличением сказать, что исследование П. Акопяна «Хачатур Абовян» принадлежит к тем работам, в которых торжествуют подлинно научные принципы современности.
г. Ереван