О природе литературных закономерностей

Приближающееся 50-летие Великой Октябрьской революции – это не только итог полувекового существования нового, социалистического строя, нового, социалистического общества – это полвека существования новой, социалистической культуры, которая накопила уже большой опыт. Советским народом в духовную сокровищницу человечества внесен огромный и неоценимый вклад, начата новая эпоха в развитии мировой культуры. Немаловажную долю этого вклада составляют достижения советского, марксистско-ленинского искусствознания и литературоведения.

На рубеже 50-летия советской власти нашим литературоведам надлежит не только подвести итоги, но и обратиться к разрешению новых проблем, встающих на современном этапе. В частности, на первый план выдвигается сейчас задача освещения общих закономерностей литературы.

Необходимость углубленной и интенсивной работы в этом направлении диктуется не только объективными требованиями современного этапа развития литературной науки. Известно, что в последнее время в буржуазном литературоведении настойчиво проявляется тенденция принципиально отрицать наличие каких-либо общих закономерностей в области литературы, а также отвергать возможность какого-либо определенного метода в художественном творчестве. Например, по мнению западногерманского литературоведа Теодора Адорно, в литературоведении возможны только эссе и не может существовать объективного научного метода, имеются лишь различия в подходах к объекту, точнее, «множественность сомнений», этим объектом вызванных. Такое «различие подходов» якобы и представляет само по себе высшую возможную объективность. Отсюда следует, что любая мысль, тяготеющая к определенности, к объективности, всегда таит в себе духовно сковывающую догму.

Даже некоторые серьезные зарубежные писатели по-своему разделяют теории, отвергающие существование в искусстве каких-либо обобщающих закономерностей. Например, Альберто Моравиа настойчиво высказывает тезис, что современная литература, даже в самой емкой и широкой своей форме – романе, не может обобщать, поскольку сейчас жизнь чрезвычайно усложнена и законы ее неуловимы; поэтому в настоящее время возможно только воссоздание индивидуального.

Широкое распространение в современном литературоведении подобных субъективистских воззрений обязывает советских исследователей обратить особое внимание на проблему общих литературных закономерностей, еще более четко и убедительно обосновывать свои обобщающие концепции.

Особенно слабо разработана проблема соотношения индивидуального и общего, отдельного факта и закономерности.

Сейчас в литературоведении произошло отчетливое разделение по типам исследований. С одной стороны, это частные, эмпирические по своим принципам и духу работы, с другой – работы теоретические, обобщающие. Понятие теоретической работы в данном случае берется в самом широком смысле, включающем в себя также исследования конкретных явлений прошлого и настоящего, связанные с масштабными обобщениями.

Ни для кого не секрет, что наше литературоведение долгое время находилось под влиянием одностороннего, отвлеченного социологизма. Это и породило сильную реакцию отталкивания от умозрительного схематизирования, тягу к исследованию конкретных фактов. Однако в последнее время заметна другая крайность – стремление некоторых литературоведов вовсе уклониться от широких обобщений, от создания идейно-художественных концепций, уйти всецело в область накопления и изучения отдельных фактов, ограничить свои задачи частными исследованиями биографических; моментов, взаимосвязей, эпизодов, архивных редкостей и т. д. Иной раз высказывается мнение, будто бы это и есть главный путь подлинной науки. Бесспорно, всякая наука требует прочной опоры на конкретные факты. Они представляют фундамент науки, являются почвой для обобщающих выводов и построений, но они не могут составить все содержание науки. Сама жизнь, борьба за принципы социалистического искусства требуют выработки глубоких теоретических и историко-литературных концепций. Поэтому никак нельзя согласиться с теми, кто только в конкретно-эмпирических изысканиях и усматривает подлинную научность, кто отвергает проблемные обобщения, теоретические концепции как нечто относящееся лишь к сфере «чистой» идеологии, «публицистики», а не науки.

В результате создалось некоторое расхождение между развитием литературы и развитием ряда разделов литературной теории. Если в литературе шли сложные процессы, происходили изменения и смещения, в результате которых картина литературного развития прошлого и настоящего стала выглядеть сложнее, то теория еще оставалась в пределах старых положений, очень мало продвинулась в трактовке основных категорий и закономерностей.

В первую очередь это касается понимания взаимоотношений общего и конкретного, отдельного явления и закона. Наиболее распространенное заблуждение заключается в том, будто исследователям нужно ограничиться лишь применением уже сформулированных, готовых основных законов, подводя под них любое конкретное явление. Такое представление неизбежно приводит к видимым расхождениям общих законов с живым развитием литературы, а это влечет за собой либо догматизм, либо скептическое отношение к выявлению общих закономерностей. Общий закон часто воспринимается как нечто неизменное, как раз и навсегда данный результат обобщающей деятельности мысли. Не учитывается обогащение и развитие самого закона с ходом времени. Всякий закон действителен лишь постольку, поскольку он передает подлинный смысл и подлинные отношения явлений объективного мира. Движение действительности, рождение ее новых свойств необходимо вносят новые определения и изменения в закон, хотя бы он являлся абсолютно правильным в своей сущности. Только метафизическое мышление трактует понятие «закон» как понятие неизменное. Творческое восприятие законов литературы есть восприятие их как органического выражения живого художественного процесса современности.

Для творческого применения категорий литературоведения, выражающих его основные принципы, чтобы на деле преодолеть тенденцию противопоставления исследований конкретных (якобы единственно научных и точных) исследованиям концептуальным (будто бы всегда относительным), существенно важно правильно понимать природу закона, понимать, что всякая закономерность берет свое начало в объективном движении действительности и обогащается, развивается в соответствии с ее новым опытом, что закон перестает существовать, если отключается от сферы развития жизни, если воспринимается застывшим, равнодушным к течению действительности.

Такое творческое понимание природы закона никак не колеблет и не разрушает его общего значения. Напротив, оно исходит из объективного смысла закона, наиболее полно раскрывает его внутреннюю природу и сущность.

Закон, общее, редко проявляется в чистом, так сказать, обнаженном виде, но раскрывается через массив частных, случайных явлений и фактов. Закон может быть выявлен в результате учета всей совокупности исторических фактов, он как бы «пробивается» сквозь нагромождение случайностей. Всякая закономерность далеко не всегда совпадает с каждым конкретным индивидуальным явлением, с отдельной судьбой. Классики марксизма подчеркивали, что «всякий общий закон осуществляется весьма запутанным и приблизительным образом, лишь как господствующая тенденция, как некоторая никогда твердо не устанавливающаяся средняя постоянных колебаний» ¹.

По В. И. Ленину, «люди сами творят свою историю» при всей сложности столкновений, противоречивости идей и стремлений. Но основой ее плодотворного познания для Ленина является указанный Марксом путь ее широкого изучения «как единого, закономерного во всей своей громадной разносторонности и противоречивости, процесса» ².

В. И. Ленин указывал на особенности проявлений исторических закономерностей: «…закономерность не может проявляться иначе как в средней, общественной, массовой закономерности при взаимопогашении индивидуальных уклонений в ту или другую сторону» ³.

«…Всякая теория, – в новом аспекте развивает позднее В. И. Ленин мысль о соотношении фактов действительности и закона, – в лучшем случае… лишь приближается к охватыванию сложности жизни» ## Там же, т. 31, стр. 134.