О переводе романа-эпопеи «Путь Абая» на русский язык. Из переписки М. Ауэзова с Л. Соболевым

Статья поступила 06.10.2017.

Большая дружба связывала Мухтара Омархановича Ауэзова со многими выдающимися представителями русской литературы. Среди литераторов, с которыми он был тесно связан, можно назвать А. Фадеева, К. Симонова, Н. Тихонова, Н. Погодина, Вс. Иванова, Л. Соболева, И. Андроникова, И. Сельвинского, А. Суркова, З. Кедрину, К. Зелинского и других.

Истоки творческого содружества М. Ауэзова с представителями русской литературы восходят к середине 1930-х годов, когда после Первого съезда советских писателей по инициативе М. Горького в Казахстан, как и в другие союзные республики, выехали группы писателей Москвы и Ленинграда.

Среди них были ленинградцы Леонид Соболев, Павел Лукницкий, Всеволод Рождественский и другие. Весной 1936 года Ауэзов сопровождал их в длительной поездке по Казахстану.

Так, в письме Лукницкого к Ауэзову от 4 октября 1935 года говорится:

Соболев, Берзин, Рождественский и я твердо решили ехать в Казахстан в 1936 году, чтобы поработать там целое лето. Мы разбредемся по целым районам, будем изучать определенные объекты и хотим сделать все зависящее от нас, чтобы наилучшим образом отплатить за дружбу и чудесное гостеприимство всех, с кем мы проводили лето этого года.

Сейчас, отсюда, из Ленинграда, Казахстан кажется нам еще более интересной и привлекательной страной, чем казался он нам в самом Казахстане. А, как ты сам мог заметить, у нас и там был повышенный интерес к твоей родине [Рукописный... П. 504].

Ленинград с его богатейшими литературными традициями пополнил не только интеллектуальный багаж Мухтара Ауэзова, но и способствовал становлению его как личности.

Писатель всегда, когда речь заходила о Ленинграде, с благодарностью и любовью говорил об этом городе, ставшем важной вехой в его судьбе. Ленинградский поэт Всеволод Рождественский, посетивший Казахстан в 1930-е годы, вспоминал: «…с М. Ауэзовым мы вели долгие беседы, в которых столько интересного для меня было рассказано о Казахстане и где почти всегда слышал я теплое слово о моем родном городе на Неве» [Рождественский 1972: 28].

Вот как вспоминает в письме к дочери Л. Ауэзовой о Всеволоде Рождественском супруга писателя Валентина Николаевна Ауэзова:

Первый раз он приехал в Казахстан в 1936 году, когда после 1 съезда писателей были направлены в союзные республики бригады писателей Москвы и Ленинграда. Так вот и Рождественский входил в состав такой бригады, где были Соболев и Лукницкий. Очевидно, члены бригады были разбиты на группы, которые разъехались по разным областям Казахстана. Где был Рождественский, не знаю, кажется, в Южном Казахстане.

Папа в то лето совершил поездку в Восточный Казахстан с Соболевым и Лукницким, были на Риддере (теперь Лениногорск), других рудниках, на озере Зайсан, а потом Соболев гостил у нас на даче <…> дружеские связи с Рождественским поддерживались до конца войны [Рукописный... П. 600].

Творческое содружество русских писателей с Ауэзовым, сложившееся в середине 1930-х, было одним из ярких проявлений духовной связи деятелей русской культуры с Казахстаном.

Л. Соболев в статье «Духовный брат Абая» вспоминает:

Поездка по Казахстану привязала меня на долгие годы к удивительной этой стране настолько, что внимательный читатель во многих моих флотских рассказах найдет Казахстан. Это естественно: Казахстан стал для меня одним из важнейших стимулов, определивших мое общественное сознание. Этому усовершенствованию моего мышления весьма помог мой умный и философичный друг Мухтар Ауэзов [Соболев 1972: 20–21].

Также о сильных впечатлениях от поездки в Казахстан Соболев рассказывает в найденном нами письме к Ауэзову от 4 октября 1935 года:

Милый мой Мухтар-ага!

Опять я в Москве. Уезжал только на четыре дня – успел в Ленинграде сделать самое радостное для меня «мероприятие» из всех моих дел по Казахстану, – это встречу с рабочими Сталинского завода. Ты, верно, читал об этом, – послана корреспонденция в «Казахстанскую правду». Понимаешь, я добивался этого почти месяц, – завод все отлынивал (как я узнал потом, они просто опасались пустить меня к вопросам ульбинских турбин, т. к. на совесть затянули эту работу и боялись, что, войдя в курс дела, я громыхну фельетоном в «Правде», что, конечно, не входило в расчеты завода).

Так или иначе, после настойчивого моего требования встреча эта все же состоялась и превзошла, прямо сказать, все мои ожидания. Я думал, – ну, создастся после моего рассказа об Ульбе и Риддере бригада друзей из Казахстана на заводе, которая начнет лучше работать.

Но вышло совсем здорово. Давлением рабочих заводоуправление (которое перенесло запуск турбин на второй квартал 1936) вынуждено было согласиться переставить в плане ульбинские турбины на первый квартал. Это значит, что Ульба получит турбины на три месяца раньше! Есть от чего быть хорошему настроению, правда?

Сборник меня совсем замучил. Просидел я с ним в Москве больше месяца. Попутно взялся сделать номер журнала «СССР на стройке», посвященный Казахстану, – т. е. написал либретто номера, организовал фотографии, подчиняя их основной идее номера, и пишу сейчас текст.

Эта работа интересная, и, главное, она даст для Казахстана больше, чем парадный альбом: журнал выходит на русском, английском, немецком и французском языках. Я поставил условием своей работы еще и перевод на казахский язык, чтобы потом разослать журнал (с превосходными фотографиями) в колхозы и совхозы, на рудники и на заводы Казахстана.

К юбилею, к сожалению, номер не поспеет, – но ведь не в этом дело. Дело во всяком и всяческом распространении материала о Казахстане. (Кстати, на сталинском заводе ко мне потом подходили люди и спрашивали, как в Казахстане с малярией, мы, мол, охотно поехали бы туда работать…)

Готовим еще номер «Огонька», 10-го выйдет номер «Резца», целиком посвященный Казахстану.

Берзин¹ и Лукницкий собираются всерьез ехать на все будущее лето в Казахстан. Берзин пишет книгу рассказов о Казахстане и вводит казахстанскую тематику в свой роман, по крайней мере наполовину.

Лукницкий зимой закончит «Хлопок» (таджикистанский) и летом будет у вас писать книгу рассказов о Казахстане. Гитович, по-моему, отпал: он сейчас в Ташкенте, возится с Мелькумовым. Рождественский всерьез работает над переводами. Чуковский надежд не подает: и мало видел, и был болен, и чемодан сперли на обратном пути, – предпосылки, не располагающие к работе на казахстанскую тематику.

Таким образом, все же из нашей бригады дельных людей осталось четверо, – процент неплохой, если вспомнить обычный распад бригад. Кроме того, удалось заинтересовать и договориться о дальнейшей работе по переводу стихов и материалов для антологии еще Фромана, Спасского, Бартева.

Учитывая, что сейчас будет сборник и достаточное количество журналов, мы решили, чтоб не втирать очков, наш собственный ленинградский сборник о Казахстане (нашей бригады) сдать в печать в мае 1936 г.

В Правлении Союза удалось выбить 50 000 (а может быть, и все 70 000) вам на дом отдыха и достать машину из отгрузки четвертого квартала.

Вот вкратце то, что удалось сделать за это время. Пытался я еще войти в связь с кино (хронику на Казахстанском материале), но, как известно, там сволочи.

Ну, хватит о делах, поговорим о жизни. Ты пишешь, что был «молчалив и неактивен» во время нашей поездки. Действительно, единственный разговор по душам начался у нас с тобой, помнишь, на площади у Дома правительства вечером перед моим отъездом. Надеюсь, взаимно это наверстаем. Есть у меня мысль – после торжеств проехать в Пахта-арал, – может быть, собрались вместе бы – дней на 10?..

Рад буду увидеть твою новую пьесу, но с обязательным условием, чтобы ты дал сперва прочесть ее по-русски. Пьесу о 16-м годе приготовь к моему приезду в обыкновенном подстрочнике – без всякого облитературенного кастрирования, я с удовольствием за нее возьмусь и имею предварительное согласие и заинтересованность Ольги Ивановны (супруга Л. Соболева. –Д. К.), – может, чего у нас и выйдет!

Пора кончать письмо, – будет много работы, а вечер уже подходит к концу. Этот месяц работы над сборником порядком меня утомил. Но я очень благодарен Казахстану, потому что я снова начал работать всерьез, – и даже (между нами говоря) испытал настоящее удовлетворение в работе над очерком о Риддере и об Ульбе: пожалуй, со времени окончания работы над первым томом КР (роман «Капитальный ремонт». –Д. К.) мне ни разу не работалось так хорошо и так полно, – по ощущению, что сделано почти все, что я мог сделать. А ты знаешь, вероятно, по себе, какое это хорошее чувство, – чувствовать, что мыслишь в полный размах, что находишь слова, какие единственно нужны. Это чувство лучше и ценнее признания, славы, успеха и прочего, с чем связывается обычно хорошая работа.

Вообще Казахстан разбудил меня. Я очень долго спал. Теперь живу – жадно и счастливо.

1. Юлий Соломонович Берзин (1904–1942) – ленинградский писатель. Окончил юридический факультет Ленинградского университета. Первый его роман «Форд» вышел в 1927 году. Член Союза писателей СССР. В 1938-м был арестован в Ленинграде по обвинению в участии в антисоветской право-троцкисткой организации, в 1942 году расстрелян. – Д. К. [↩]