Несобранные письма Михаила Булгакова

Приблизительно с начала 1990-х годов изучение творчества М. Булгакова вступило в новый этап своего развития. Характерной чертой этого этапа можно считать завершение публикации основного массива художественного и эпистолярного наследия писателя, увы, не дошедшего до нас во всей своей полноте. Теперь его пополнение возможно лишь единичными материалами, рассеянными по различным государственным, а то и частным архивам, что, конечно же, затрудняет их выявление и публикацию. Представленные ниже документы как раз и относятся к числу таковых. Правда, часть из них уже публиковалась, но сделано это было в малодоступных или находящихся вне поля зрения литературоведов изданиях. Видимо, по этой причине вошедшие в нашу подборку письма до сих пор не включались ни в одно из известных нам собраний сочинений М. Булгакова.

Первый из публикуемых документов — едва ли не единственный автограф писателя в собрании Отдела рукописей Государственного литературного музея (ГЛМ, Москва). Это небольшое послание в адрес издательства «Дешевой сатирической и юмористической библиотеки», на первый взгляд — сугубо деловое обращение, информативная ценность которого, казалось бы, не столь уж и велика. Однако же это вовсе не так. Во-первых, письмо относится к тому периоду — с осени 1924 года до лета 1926-го,- от которого документов подобного рода вообще сохранилось очень мало. Так, например, «Жизнеописание в документах», выпущенное в 2004 году Санкт-Петербургским издательством «Азбука-классика», содержит всего лишь 10 посланий, датированных этим временем¹. Во-вторых, в письме отчетливо проступают характерные черты личности М. Булгакова: находясь в крайне стесненных условиях жизни, следовательно, чрезвычайно заинтересованный в общении с издательствами, писатель считает возможным выразить свое неудовольствие по поводу бесцеремонного обращения с его именем.

Письмо датируется по приведенному в нем адресу: Чистый (Обухов) переулок, д. 9, кв. 4. М. Булгаков проживал здесь со второй женой Л. Белозерской с 1 ноября 1924 года по 24 июня 1926-го². Дом не сохранился, однако о нем рассказано в воспоминаниях Л. Белозерской, не без иронии называвшей свое жилье «голубятней»³. Именно здесь были написаны пьеса «Дни Турбиных», повести «Роковые яйца» и «Собачье сердце»⁴. Здесь же 7-го мая 1926 года писатель подвергся обыску, результатом чего стало изъятие личных дневников и рукописи «Собачье сердце».

Возможно, письмо имеет отношение к публикации М. Булгаковым цикла фельетонов «Золотые корреспонденции Ферапонта Ферапонтовича Капорцева» в 15-м выпуске «Юмористической иллюстрированной библиотеки еженедельного журнала «Смехач»» за 1926 год или к сборнику сатирических рассказов «Трактат о жилище», выпущенному тогда же в «Библиотеке сатиры и юмора» издательством «Земля и фабрика». Оба издательства были и сатирическими, и дешевыми. Более чем скромные книжечки не могли, конечно же, принести удовлетворения их автору, по свидетельству некоторых мемуаристов, совершенно не дорожившему этими публикациями. Однако с 1927 года М. Булгакова перестают печатать вовсе, и две маленькие брошюры приобретают ценность как одни из последних прижизненных изданий писателя.

Как уже отмечалось, автограф письма хранится в Отделе рукописей ГЛМ (ф. 127, оп. 1, д. 4, л. 1). Конверт отсутствует; на карточке хранения пометка: «из фонда Овчинникова» без указания инициалов. Благодаря свидетельству заведующей Отделом рукописей ГЛМ А. Ширяевой⁵ устанавливается, что речь идет о подполковнике МГБ Г. Овчинникове, передавшем в 1951 году из своего ведомства значительное количество разрозненных материалов по русской литературе. Еще до Великой Отечественной войны эти материалы были представлены на закупочную комиссию ГЛМ, с одобрения которой должны были поступить в Отдел рукописей Музея, в те времена уже обретавший самостоятельность как Центральный государственный архив литературы и искусства (ЦГАЛИ). Реорганизация этих ведомств и события военных лет помешали завершению приема документов. Видимо, Г. Овчинников передал в ГЛМ те материалы, что не прошли указанной комиссии (те, что прошли, — поступили в ЦГАЛИ), и владельцы которых за это время умерли или погибли.

Первая публикация письма в издательстве «Дешевой сатирической библиотеки» состоялась в 2004 году в 5-м выпуске межвузовского сборника научных трудов «Три века русской литературы»⁶. Однако история этого документа по-прежнему остается во многом загадочной и требует специальных разысканий.

Заведывающему⁷ издательством

«Дешевой сатирической и

юмористической библиотеки»

В об’явлении, помещенном в газете «Известия», я прочитал, что в числе авторов, предложенных к выпуску в «Библиотеке», нахожусь и я.

Не откажите в любезности срочно поставить меня в известность — какие именно из моих произведений и на каких условиях Вы предполагаете выпустить.

Представителя «Библиотеки» я готов принять ежедневно [vert]⁸ по адресу: Москва, Чистый (Обухов) переулок, д. 9, кв. 4. По этому же адресу прошу отправлять мне корреспонденцию.

С совершенным почтением, Михаил Булгаков.

P.S. Крайне желательно было бы знать, почему моя фамилия помещена без предварительного моего на то согласия?

* * *

В послании к С. Федорченко (1888(?)-1959) также проступают черты личности М. Булгакова. Однако здесь мы видим замечательного мастера слова, так сказать, в другой ипостаси — перед нами человек, полный душевного тепла и внимания к людям. Перед нами также и южанин, как видно, еще не слишком освоившийся в холодной (во всех смыслах) и очень суетной для него Москве. Впрочем, главное не в этом — переживший в течение предшествующих десяти лет страшные моральные потрясения, прошедший через голод и контузию, М. Булгаков, тем не менее, еще полон юмора и задора, полон сил, крайне необходимых для реализации его творческих замыслов. Характерная деталь — написание даты: таким образом М. Булгаков помечал лишь ранние свои письма (среди известных нам, это — последнее).

Причины несколько ироничного отношения к адресату послания проясняются благодаря свидетельствам современников, прежде всего — о лете 1925 года, когда чета Булгаковых гостила в Коктебеле у Максимилиана Волошина и тесно общалась с другими обитателями «Дома поэта». «Писательница Софья Захаровна Федорченко — отметила в своих воспоминаниях Л. Белозерская — болела, лежала в своей комнате, капризничала и мучила своего самоотверженного мужа Николая Петровича»⁹. «Автор знаменитой книги «Народ на войне», — вторят ей современные исследователи — страдала от неврастении, отсутствия аппетита, ее состояние удручало и мужа — Николая Петровича Ракицкого, ученого-агронома, с которым Михаил Афанасьевич был знаком еще со времен службы на Смоленщине. Быть может, по его просьбе Булгаков, рекомендованный С. З. Федорченко как врач, применил такой прием. С продуктами в Коктебеле было трудно. Фруктов — изобилие, а из остального — обычно баранина и рис <…> Предварительно осведомившись о меню, Булгаков приходил к Федорченко, проводил осмотр, изучал пульс и давал соответствующие рекомендации: «Сегодня к завтраку я советую… К обеду… Ну, а на ужин, пожалуй…» Софья Захаровна начала выздоравливать…»¹⁰

Заметим, однако, что С. Федорченко не была мимозоподобным и не сведущим в вопросах медицины человеком — в годы Первой мировой войны она служила сестрой милосердия, видела много крови и страданий. Всего этого М. Булгаков не мог, конечно, не знать. Не потому ли в его письме чувствуется не только ирония, но и самоирония?

Однако никакая ирония не могла помешать дружескому общению с талантливым и, несомненно, интересным в глазах М. Булгакова соратником по «литературному цеху». «В подвале толстовского музея [на Пречистенке] — вспоминала та же Л. Белозерская — жила писательница С. З. Федорченко с мужем Н. П. Ракицким. Это в пяти минутах от нашего дома [в Малом Левшинском], и мы иногда заходим к ним на чашку чая. На память приходит один вечер. Как-то по дороге домой мы заглянули к Федорченко «на огонек». За столом сидел смугло-матовый темноволосый молодой человек.

После чая Софья Захаровна сказала:

— Борис Леонидович, пожалуйста, вы хотели прочитать свои стихи»¹¹.

«Мы часто получали приглашения от Михаила Афанасьевича на вечера, где он читал свои произведения, — свидетельствовал и Н. Ракицкий. — Иногда собирались у нас»## Ракицкий Н. П. Встречи с М. А. Булгаковым // Сахаров В. Михаил Булгаков: писатель и власть.

1. Булгаков М. Собр. соч. в 8 тт. Т. 8. СПб.: Азбука-классика, 2004. С. 163-179.[↩]
2. Колесникова Е. И. Краткий обзор документальных материалов М. Булгакова // Творчество Михаила Булгакова. Исследования. Материалы. Библиография. Кн. 1 / Под ред. Н. А. Грозновой, А. И. Павловского. Л.: Наука, 1991. С. 202.[↩]
3. Белозерская-Булгакова Л. Е. Воспоминания. М.: Художественная литература, 1989. С. 94.[↩]
4. Там же.[↩]
5. К нашей великой печали, 22 апреля 2008 года Александра Андреевна Ширяева скончалась.[↩]
6. Богданов Н. Н. Неопубликованный автограф М. А. Булгакова // Три века русской литературы. Актуальные аспекты изучения. Межвузовский сборник научных трудов. Вып. 5. М.-Иркутск, 2004. С. 213-215.[↩]
7. Написание автора.[↩]
8. Конец страницы, характерная пометка («переверни» — лат.) — след недавнего медицинского прошлого автора.[↩]
9. Белозерская-Булгакова Л. Е. Указ. соч. С. 117.[↩]
10. Виленский Ю. Г., Навроцкий В. В., Шалюгин Г. А. Михаил Булгаков и Крым. Симферополь: Таврия, 1995. С. 44-45.[↩]
11. Белозерская-Булгакова Л. Е. Указ. соч. С. 122.[↩]