Народу– языком народа
«Агитационная литература русских революционных народников, потаенные произведения 1873 – 1875 гг.». Вступительная Статья В. Г. Базанова, подготовка текстов и комментарии О. В. Алексеевой, «Наука», Л. 1970, 500 стр.
За последние полтора десятилетия наше понимание народничества значительно углубилось. Почти каждый год приносит новые труды литературоведов и историков, посвященные этой теме. В основу исследований советских ученых положена ленинская концепция народничества, точно определившая его место в истории русского освободительного движения, давшая ключ к постановке и решению общих и частных вопросов идеологии народничества и всего революционного движения 70-х годов XIX века.
«Книги для народа» 70-х годов – произведения, в которых революционный демократизм и утопический социализм русских народников нашли свое яркое выражение. Созданные членами передовых революционных кружков того времени – «чайковцев», «долгушинцев», «лавристов», – «книги для народа» раскрывали многие программные положения народничества в том виде, в каком революционеры несли их многомиллионному русскому «работнику» (под «работником» народники в равной степени понимали и крестьянина и рабочего) в первой половине 70-х годов, а положения эти отразили самые существенные требования паи более многочисленного класса России – пореформенного крестьянства. Эти книги создавали (или составляли) лучшие литературные силы революционеров-семидесятников (Н. Флеровский, Л. Шишко, Л. Тихомиров, П. Кропоткин, Д. Клеменц, С. Синегуб, А. Иванчин-Писарев, С. Кравчинский).
Самому широкому читателю впервые в истории России была представлена целая народная библиотека, состоявшая из прокламаций-проповедей, сказок, рассказов, воспитывавших не только революционное сознание, но и эстетический вкус читателя. Впервые в истории русской литературы и журналистики была создана своеобразная поэтика пропагандистской литературы.
Десятки книг, написанных народниками-пропагандистами, явили собой своеобразнейшую «народную энциклопедию» для «работника», в которой был раскрыт обманный характер реформы, поставлен вопрос об ужасах капитализма в России, дана широкая картина политического, социального и экономического строения пореформенной России, критика самодержавия и всего государственного аппарата, сказано о подготовке и проведении крестьянской революции, наконец, была сделана попытка рассказать о новом обществе, о преимуществах для «работника»»царства равенства и справедливости», которое наступит при «общинном социализме». «Книги для народа» – интереснейший литературоведческий и исторический материал, без которого сегодня уже просто немыслимо изучение революционного народничества.
Первые исследователи «книг для народа» (О. Соколов, В. Захарина, Н. Осьмаков и др.) вынуждены были по крупицам собирать эту литературу в отделах редких книг библиотек Москвы и Ленинграда, в архивах и т.д. Не обошлось здесь и без отдельных неточностей в атрибуции произведений, в установлении дат. Ошибки эти понятны и неизбежны.
Несмотря на то, что отдельные тексты перепечатывались уже в советское время (брошюры Н. Флеровского, С. Кравчинского, Л. Шишко, А. Долгушина и др.), исследователям с трудом приходилось отыскивать нелегальные издания почти столетней давности. Это затрудняло работу исследователей. Как можно понять народничество, если не знаешь – с чем, с какими книгами шли пропагандировать на заводы и фабрики Петербурга, Москвы и других городов революционеры? Что написали и издали они специально для «хождения в народ» весной и летом 1874 года? Как откликнулись уцелевшие пропагандисты на драматические события 1874 года?
Рецензируемое издание во многом восполняет этот пробел. В сборник включено около сорока текстов. Тексты выверены, в ряде случаев атрибутированы. Первыми в книге помещены прозаические произведения, составлявшие основной фонд революционной пропаганды. Стихотворные тексты, не игравшие столь существенной роли в пропаганде, заняли в книге место, сравнительно небольшое по объему.
Для расположения пропагандистского материала в сборнике можно было взять за основу либо хронологический принцип («книги для народа» довольно четко делятся на три периода: 1872 – первая половина 1873 года – начало создания и выпуска пропагандистской литературы для кружковой работы, конец 1873 – 1874 год – выпуск книг специально для «хождения в народ», наконец, 1875 – 1876 годы – книги, вобравшие в себя опыт пропаганды и провала «хождения»), либо «кружковой» (все книги выпущены тремя кружками – «чайковцами», «долгушинцами», «лавристами), либо алфавитный, тематический, «жанровый» и т. д.
Какой же принцип выбрали составители сборника? К сожалению, приходится констатировать, что ни один из названных принципов при распределении материала, при компоновке его в единый сборник соблюден не был. И у читателя, незнакомого с тонкостями вопроса, создается впечатление, что все книги эти созданы непосредственно для «хождения в народ». Но ведь это же неверно! Достаточно вспомнить некоторые книги («Сказка о Мудрице Наумовне» С. Кравчинского, например), написанные специально для городских рабочих!
Как известно, сама пропагандистская литература «чайковцев» (наиболее активного и крупного кружка пропагандистов) начала возникать в 1872 году именно потому, что практики-пропагандисты – в основном столичные, которые вели работу на окраинах и в рабочих артелях, – были неудовлетворены легальной литературой, использовавшейся для пропаганды («Очерки фабричной жизни» А. Голицынского, «Сказки Кота-Мурлыки» Н. Вагнера, «Безоброчный» Ф. Нефедова, «Степные очерки» А. Левитова, «Древняя Русь» И. Худякова и т. д.). В этих произведениях ничего не говорилось о крестьянских восстаниях, о «новых цепях» реформы, о необходимости общин при будущем «крестьянском социализме».
Именно недостаточность легальной литературы для пропаганды и породила острую необходимость в создании самостоятельной революционной литературы. Первыми ласточками ее была переработка стихотворной драматической хроники А. Навроцкого «Стенька Разин» в прозаическую брошюру «чайковцев»»Вольный атаман Степан Тимофеевич Разин» (1872) и переработка романа Эркмана-Шатриана «История крестьянина» – «История одного французского крестьянина» 1 (1873).
Обе переработки эти, отразившие многие программные положения «чайковцев», чрезвычайно характерны для народников. Столь разные произведения русского поэта и французских прозаиков привлекли внимание пропагандистов именно тем, чего не было в легальной литературе, – изображением хода крестьянской войны («Разин») и хода французской буржуазной революции («История крестьянина»).
Отсутствие четкого принципа в расположении «книг для народа», вошедших в сборник, тесно связано и с другим недостатком: составитель не подумал о необходимости отделения легальной литературы, использованной народниками в пропаганде, от книг, созданных самими революционерами специально для целей пропаганды. Вот и получилось, что важные в программном смысле переработки легальных произведений в сугубо нелегальные «книги для народа» не вошли в сборник, равно как и знаменитая подпольная книга Л. Тихомирова и П. Кропоткина «Емельян Иванович Пугачев». В предисловии, правда, отсутствие в сборнике «Истории одного французского крестьянина» и «Емельяна Ивановича Пугачева» объясняется их объемом. Относительно «Пугачева» эту отговорку вряд ли стоит считать уважительной – данную книгу, своеобразное «методическое пособие» по проведению крестьянской революции, включить было совершенно необходимо за счет хотя бы иных, менее важных текстов.
О самой первой книге народников-пропагандистов «Вольный атаман…»
вскользь говорится во вступительной статье В. Базанова: «Подлинно «революционной поэмой» о Степане Разине была не «хроника» Навроцкого, а изданная нелегально поэма-былина Сергея Синегуба» (стр. 37). Между тем сами народники-пропагандисты были гораздо более высокого мнения о переработке «хроники» Навроцкого, о чем говорит и В. Базанов (стр. 37). Кстати, большая распространенность данной переделки уже не раз отмечалась в научной литературе. Небольшая книжка эта обязательно должна была занять свое место в сборнике, тем более что с другой брошюрой о Разине она имела очень мало общего.
Зато в сборник вошел рассказ «Дедушка Егор» М. Цебриковой, впервые опубликованный в 1870 году. Сама Цебрикова никогда не была народницей-пропагандисткой, хотя ее рассказ использовали для революционной пропаганды. Включен этот рассказ, видимо, потому, что он был перепечатан в числе других книг народниками-пропагандистами. Нашлось место и для [«Сказки дяди Филата»], и для «Рассказа бывалого солдата», никакой роли не игравших в широкой революционной пропаганде.
Вызывает сомнение и само название книги. Как определить «книги для народа» – агитационной литературой или пропагандистской? Во вступительной статье В. Базанова «Хождение в народ» и книги для народа (1873 – 1875)» понятия «пропагандистский» и «агитационный» мирно сосуществуют и часто взаимозаменяются. Но сам автор статьи совершенно справедливо предпочитает все-таки пользоваться термином «пропагандистская литература». Откуда же взялось в названии сборника слово «агитационная»?
Во вступительной статье В. Базанов в основном останавливается на
вопросах, уже изученных историками и литературоведами: идейный генезис пропагандистских «книг для народа», их связь с прокламациями шестидесятников; влияние Бакунина и Лаврова на народническое движение 70-х годов; роль программной записки П. Кропоткина «Должны ли мы заниматься рассмотрением идеала будущего строя?»; характеристика «легальной литературы», бытовавшей в пропаганде революционеров, и т. д. Новое исследователи литературного народничества найдут в некоторых положениях статьи, связанных с поэтикой революционной пропаганды (проблемы связи с фольклором, жанра и т. д.). К сожалению, защищая пропагандистскую литературу от некоторых литературоведов, недооценивающих ее значения, автор статьи говорит о том, что «закономерно сравнительную характеристику (произведений пропаганды и произведений русской классической литературы. -В. Я.) вести в пределах одного жанра, одного стиля. Тогда и народнические сказки и былины не покажутся чем-то примитивным, выходящим за рамки большой гражданской литературы» (стр. 41). Но ведь именно так – «в пределах одного жанра» – и вели до сих пор это сравнение исследователи (Г. Шарапов, Е. Бояровская и др.): сказки С. Кравчинского со сказками Н. Щедрина, народные рассказы Л. Толстого с рассказами для народа революционеров-пропагандистов. И конечно же, приходили к выводу о полном превосходстве произведений Щедрина и Толстого! А ведь в том-то и дело, что подобное сравнение и неплодотворно и неправомерно, ибо в основе создания произведения художественного и произведения пропагандистского лежат совершенно разные принципы! Если для писателя главным было создание художественного образа, то в основе создания пропагандистской литературы лежал иной метод, который обеднял произведения художественно, но обеспечивал действенность созданных образов – авторы «книг для народа» часто «конструировали» произведения, шли от заданных идей к образу, созданному для обоснования, для иллюстрации нужной идеи. Это была своеобразная проповедь в образах, и «попадание» в цель было точное – произведение воплощало именно те идеи, которые его породили!
Отказ от проникновения в сущность этой специфики опять приведет к бесплодному сравнению сказок или рассказов или к «защите» пропагандистских произведений.
Комментарии к сборнику составлены с большой тщательностью. Здесь произведена атрибуция некоторых поэтических произведений пропагандистов-народников, особенно С. Синегуба.
К сожалению, создатели сборника прошли мимо уже существующей литературы по «книгам для народа». В «Предисловии», например, сказано: «Ближе всего к нашей теме подошла В. Ф. Захарина» (стр. 4). Можно ли говорить: «ближе всего подошла» – об исследователе, который еще в 1965 году защитил диссертацию, где подробно исследованы в историческом плане все «книги для народа»?
Выпущена книга нужная. Выйди она в таком виде еще лет десять назад, вряд ли кто-либо предъявил к ней претензии. Но в изучении народничества проделана в последние годы большая работа, и невнимание к уже сделанному приводит к некоторым досадным упущениям, о которых здесь говорилось.
- Подробно об этом см.: В. Захарина, Роман Эркмана-Шатриана «История крестьянина» и его переделка в революционной народнической пропаганде, «Русская литература», 1964, N 2.[↩]