М. Ч у д а к о в а. Новые и новейшие работы. 2002–2011. М.: Время, 2023. 576 с.

Не стихла боль после ухода в 2021 году Мариэтты Омаровны Чудаковой. Ее статьи и выступления, научные публикации и неустанная культуртрегерская деятельность, ее встречи с юными читателями и книжные викторины для них — все это живо в памяти, и все это сохраняет образ великой женщины нашего времени.

Книга Мариэтты Омаровны Чудаковой «Новые и новейшие работы. 2002–2011» задумывалась как свидетельство включенности автора в современный научный процесс, а стала сборником в память о замечательном исследователе литературы советского прошлого.

Главная особенность эпохи так определяется ученым: «Литературный процесс советского времени рассматривается нами как процесс, движение которого в каждый отдельный момент определялось вектором литературной эволюции <…> и социальным вектором, передающим направление исторически беспрецедентного, специально направлявшегося государством давления на литературу» (с. 141). Чудакова исследует механизмы этого давления: от частных случаев цензурного вмешательства в текст (борьба Шолохова за «Тихий Дон» и Пастернака за «Доктора Живаго»), оценок официозной дидактической критики (лирика Симонова и Твардовского, полемика вокруг повести Митрофанова), разных сценариев официального восприятия вручения Нобелевской премии («Три «советских» нобелевских лауреата») до выработки властью собственного языка, который оказывается настолько устойчив, что даже в период оттепели «речь, имевшая целью оппозицию официозу, выстраивалась на базе официальной письменной речи» (с. 438), и грандиозного замысла создания Союза советских писателей («На полях книги М. Окутюрье «Le réalisme socialiste»»).

Разворачивая картины социального давления, оказываемого властью на литературу, Чудакова постоянно подчеркивает силу противостоящей ей литературной эволюции, неизбежность ее победы, используя для этого выражение «литературная телеология» (с. 268). Целенаправленность этого процесса ярче всего видна в переломные эпохи. Поэтому, излагая теорию о двух циклах литературного развития советского времени, Чудакова особое внимание уделяет смене этих циклов и периоду «зияния» (военное время), когда государственное влияние на литературу было ослаблено. Кардинальные перемены в культуре происходят путем слияния внутренних движений отдельных художников. Так, движение от нормативной поэтики к новой изобразительности, от интимного адресата к массовому (народному) читателю, от риторики к выражению общих мыслей и настроений показано через судьбу военной лирики К. Симонова, вершиной которой становится стихотворение-заклинание «Жди меня». Детально восстанавливая литературную судьбу текста Симонова, Чудакова демонстрирует, как поэт, хорошо знавший регламент и поддерживавший его, в период войны создает строки, ставшие поистине народными, но эти же строки после войны будут восприниматься как болезненный укор тем, кто не дождался «всем смертям назло».

Соотнесение моделей социального поведения писателей-современников, их творческих принципов выявляет общие установки и настроения, неожиданные сближения, позволяет показать процесс смены художественных доминант и тиражирования новых приемов, особенности восприятия мира и литературы писателями разных поколений. К этому можно отнести смену типа литературного героя, отказ от психологизма и движение в сторону короткой, «осязаемой» фразы, преодоление установленного регламента через уход писателей в нишу переводов, детской литературы и литературы о природе («охотничьи рассказы»), ставшей экзотической для эпохи социалистического реализма, так как в ней еще могли быть изображены частная жизнь и свобода поступка. Чудакову интересуют моменты перехода из одной литературной субстанции в другую, она внимательна к этим тумблерам — переключателям истории, а также маркерам литературной интонации, стилевых исканий, диалектики официального советского языка и живого языка литераторов и литературоведов.

Всю жизнь Чудакову интересовали в науке небанальные темы и нехоженые тропы. Об этом она пишет в принципиальной для нее статье «После утопии: