История литературы Урала. XIX век. В 2 кн. / Под ред. проф. Е. К. Созиной. М.: Издательский дом ЯСК, 2020–2021. Кн. 1. 664 с.; кн. 2. 776 с.

Институт истории и археологии Уральского отделения РАН работает над грандиозным проектом, призванным осветить историю литературы и литературной жизни на Урале от Средних веков до наших дней. В 2012 году вышло первое издание [История… 2012]. В 2020–2021 годах появилось новое, посвященное на этот раз литературе Урала в XIX веке. Материал оказался столь обширным, что его пришлось распределить между двумя книгами, имеющими общую нумерацию: 1440 страниц формата 60 х 90 1/8, 180 усл. печ. листов. Издание богато иллюстрировано.

Получилась огромная коллективная монография, в работе над которой принял участие 61 ученый (из них 58 ― авторы статей) из 19 научных центров (университетов, институтов, музеев и библиотек), причем не только уральских и сибирских, но и столичных, и зарубежных. «История литературы Урала» состоит из 11 глав, чрезвычайно богатых фактическим материалом.

Границы уральского региона взяты максимально широко. В него включено все пространство так называемого Большого Урала ― от Оренбуржья до приполярного Урала, от Прикамья до Западной Сибири. Это позволило причислить к литературе Урала не только творчество сибиряка П. Ершова, но и тех писателей, кто жил и вырос на Урале (в частности, С. Аксаков), провел на Урале значимый период жизни (В. Даль, Н. Гарин-Михайловский), отбывал здесь ссылку (Т. Шевченко, В. Кюхельбекер, А. Плещеев). Этот подход оправдан: вместо довольно спорных понятий «уральский писатель», «уральская литература» мы видим пестрый, мозаичный литературный мир, который создавали русские, башкирские, украинские и даже польские писатели, оказавшиеся на Урале.

Первая глава, посвященная уральской литературе первой половины XIX века, начинается с путешествия ― с поездки Пушкина по местам Пугачевского восстания в августе-сентябре 1833 года. Как в первой, так и во второй половине XIX века (см. 10 главу) литературная жизнь Урала не была оторвана от общероссийской. В Оренбург приезжали В. Жуковский и А. К. Толстой. Оренбургские, пермские, тобольские авторы стремились печататься в «Московском телеграфе», «Отечественных записках», «Современнике», «Вестнике Европы». Среди этих авторов находим имена, известные теперь только специалистам: поэт и очеркист А. Крюков, поэтесса и прозаик О. Крюкова, поэты П. Кудряшев, В. Феонов. Авторы монографии воскрешают для нас забытые трагедии прошлого. Чего стоит история поэта Е. Милькеева, который запил и повесился после разгромных рецензий В. Белинского и О. Сенковского. А. Лоцманов, крепостной заводовладельца И. Яковлева, получил такое образование, что смог читать Плутарха и французских просветителей, выучил несколько языков и написал повесть о жизни рабов в Бразилии «Негр, или Возвращенная свобода», где изобразил не бразильские, а известные ему российские крепостнические порядки.

Полиэтничный характер населения Урала оказывал влия­ние на творчество местных авторов. В 1812 году Т. Беляев публикует башкирскую повесть «Куз-Курпячь», где героями становятся персонажи башкирского фольклора. Собственно башкирской литературе посвящена 2-я глава «Истории литературы Урала». В XIX веке сохранялась устная литературная традиция, представленная сэсэнами ― музыкантами и поэтами, хранителями башкирского эпоса. Одновременно с ней существовала рукописная литература, ориентировавшаяся на образцы классической восточной поэзии. Многие башкирские поэты получали образование в медресе, где начинали сочинять на арабском, персидском и на тюрки. Даже некоторые поэтические жанры пришли из арабской поэзии: касыда, газель, рубаи. В содержании важное место занимали суфийские идеи и образы. К концу XIX века литература становится все более светской. Уже в начале XX века Р. Фахретдинов, ученый, философ и писатель, отказывается от сана муфтия и начинает издавать литературный журнал «Шура».

Совершенно иначе построена 3-я глава, посвященная формированию литературной традиции коми-зырян и коми-пермяков. Немалую часть ее составляют историко-культурные и социально-экономические очерки. Уделено место деятельности русских этнографов, православных миссионеров, истории переводов православной литературы на коми-зырянский и коми-пермяцкий, ее влиянию на формирование интеллигенции у коми и на первые сочинения местных авторов, среди которых нельзя не отметить поэта, ученого-лингвиста И. Куратова.

На формирование удмурдской литературы (4-я глава) оказали влияние русская литература и в особенности переводы Евангелия и богослужебных текстов на различные наречия удмурдского. В этом регионе еще долго сохранялось сильное влияние языческих традиций. Отсюда и активная миссионерская деятельность православной Церкви. Большая часть главы посвящена истории переводов с церковнославянского и русского, а также букварям, учебникам, словарям. В заключительном разделе говорится о жизни удмурдского писателя и ученого Г. Верещагина.

5-я глава называется «Ссыльные писатели на Урале». Среди них, конечно же, декабристы, что отбывали свой срок в Тобольской губернии. Именно с жизнью в Зауралье связан последний период творчества Кюхельбекера. Там закончена драма «Архилох», написаны поэма «Агасвер», сонеты, множество стихотворений.

Среди ссыльных поляков, участников антироссийских восстаний, были поэты, прозаики, переводчики. Они жили своим миром, некоторые старались не общаться с русскими, даже избегали русских женщин. При этом проявляли интерес к другим народам Урала. Томаш Зан работал над романом «Башкиры». Густав Зелинский написал ориентальную поэму «Киргиз».

В годы оренбургской ссылки Шевченко написаны многие страницы его «Кобзаря». Здесь же от украинской поэзии Шевченко ненадолго переходит к русской прозе. Все его 8 сохранившихся повестей созданы в этот период.

Тема 6-й главы ― образ Урала в записках путешественников, ученых и публицистов. Поскольку через Урал направлялись в Сибирь ссыльные и каторжные, Урал представлялся «страшным местом», где пролито много слез. Здесь начинается Азия, которая в эпоху господствовавшего тогда в России европоцентризма воспринималась символом косности, отсталости, пространством, враждебным прогрессу. Столь негативный образ усиливался религиозной нетерпимостью к староверам, которые не только жили на Урале, но и играли исключительно важную роль в его экономике. Такой взгляд на раскольников характерен и для наследника престола вел. кн. Александра, и для писателя Мельникова-Печерского в молодости.

Одну из глав (7-ю) справедливо было бы посвятить драматургии. Однако этот жанр на Урале только начинал развиваться: большинство пьес того времени не были ни поставлены, ни даже опубликованы. А потому большая часть 7-й главы посвящена не драматургии, а театральному делу на Урале: от крепостных театров первой половины века до городских театральных и музыкальных кружков и антрепризы рубежа XIX–XX веков.

Авторы книги вышли далеко за рамки изучения собственно литературы, посвятив немало страниц восстановлению историко-культурного контекста ее возникновения. Поэтому очень важны 8-я и 9-я главы, посвященные литературной жизни, книжности и периодической печати на Урале второй половины XIX века. Подробно рассказывается о развитии книжной торговли и библиотечного дела. Мы узнаем, что, скажем, в Пермской губернии 1880–1890-х количество библиотек увеличивалось «почти в правильной геометрической прогрессии» (с. 703). В 1876 году в Перми открывается первый книжный магазин. Сохранившиеся данные о выдаче книг в библиотеках позволяют судить о вкусах уральских читателей (они предпочитали отечественную и зарубежную беллетристику). Не менее интересно узнать, что в то время «правительственная газета не могла конкурировать с частной печатью». Частные газеты не только охотнее печатали художественные произведения, но и «гораздо чаще платили авторам гонорар» (с. 727). Хотя большая часть главы посвящена именно губернским ведомостям ― пермским, оренбургским, тобольским.

В 10-й главе авторы монографии подробно рассказывают обо всех значительных литераторах, очеркистах, журналистах и даже этнографах второй половины XIX века, как-либо связанных с Уралом. Скажем, очерк о жизни и творчестве Ф. Решетникова включает литературоведческий анализ едва ли не всех его сочинений.

В литературе Урала этого периода заметны две как будто противоположные тенденции. С одной стороны, на грани литературы, публицистики и науки развиваются жанры физио­логического очерка и этнографических зарисовок. Именно необычный этнографический материал способствовал успеху «Подлиповцев» Решетникова. С другой ― писатели, живущие на Урале, часто подражали своим более известным столичным коллегам или даже известным европейским писателям. Так, в повести Е. Словцовой-Камской «Любовь или дружба» несложно найти отсылки к прозе Гончарова. Н. Вагнера (он провел на Урале детство), автора «Сказок Кота-Мурлыки», сопоставляли с Х. К. Андерсеном. В романе оренбургского прозаика М. Авдеева «Тамарин» читатели позапрошлого века находили «умелое подражание Лермонтову» (с. 972).

О настоящем региональном своеобразии литературы Урала можно говорить, пожалуй, после появления сочинений Д. Мамина-Сибиряка. Именно с его романами, повестями, рассказами и сказками в русскую литературу входит настоящий уральский мир: удачливые и несчастливые старатели, разоряющиеся промышленники, то богатеющие, то теряющие все свое состояние купцы, золотопромышленники, а также сплавщики, охотники, мастеровые. Заключительная 11-я глава (155 страниц) целиком отдана анализу его обширного и многообразного творческого наследия ― от «Приваловских миллионов» и «Золота» до «Серой шейки» и «Зимовья на Студеной». Творчество Мамина-Сибиряка выглядит неким итогом долгого литературного XIX века на Урале.

По прочтении такой ценной книги не хочется говорить о недостатках, но один все же бросается в глаза: очень трудно понять, кто именно написал тот или иной раздел, кто работал над очередной главой. В начале первой книги дан список авторов в алфавитном порядке, рядом с каждой фамилией указаны номера глав и разделов, над которыми трудился этот исследователь. Чтобы найти нужные сведения, читателю приходится не только каждый раз открывать первую книгу, но и внимательно, едва ли не с лупой, разглядывать список, перечитывая его по нескольку раз. Гораздо удобнее было бы указывать фамилии авторов непосредственно перед разделами. Другой недостаток ― мизерный тираж книги: всего 300 экземпляров. Не хватит, чтобы снабдить ею читальные залы хотя бы научных и университетских библиотек. Между тем без работы с фундаментальной «Историей литературы Урала. XIX век» уже сейчас не обойтись многим литературоведам, культурологам, историкам. Тираж должен быть больше хотя бы раз в десять.