И. С. Тургенев и Л. Фон Захер-Мазох: генетические аспекты связи

Л. ПОЛУБОЯРИНОВА

И. С. ТУРГЕНЕВ И Л. ФОН ЗАХЕР-МАЗОХ:
ГЕНЕТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ СВЯЗИ¹

Австрийский прозаик Леопольд фон Захер-Мазох (Leopold von Sacher-Masoch) известен главным образом благодаря интернациональному термину «мазохизм», означающему «парадоксальный» вариант любовного союза, при котором один из партнеров (у Мазоха это, как правило, мужчина) добровольно занимает позицию полного подчинения по отношению к другому (женщине, «домине» мазохистского сценария)². В «инвариантной» для всего мазоховского наследия новелле «Венера в мехах» («Venus im Pelz», 1870) на примере отношений галицийского дворянина Северина Кузимского и его возлюбленной молодой вдовы Ванды фон Дунаев представлен подробно разработанный вариант мазохистского сценария, предосматривающий целый набор моральных и физических истязаний (включая избиение хлыстом), которым жестокая и прекрасная, непременно одетая в роскошные меха домина подвергает мужчину-мазохиста.

Титул «австрийского Тургенева», которым, как правило, сопровождали упоминание имени Захера-Мазоха современные ему критики (или – в качестве варианта – «немецкий, украинский, галицийский Тургенев»), обязан своим происхождением, прежде всего, мифу о якобы «славянских» корнях автора «Венеры», а также тому обстоятельству, что действие большинства мазоховских новелл и романов происходит в помещичье-крестьянской Галиции, одном из самых окраинных уголков Австро-Венгрии, населенном, в основном, малороссами, этническое и языковое отличие которых от «великороссов» – русских – мало кем из западных читателей отчетливо осознавалось. Вместе с тем и сам внутренний строй произведений Мазоха дает немалое основание говорить о систематической и долговременной ориентированности его творчества на наследие русского автора.

Хронологические пределы зависимости Мазоха от Тургенева означены, с одной стороны, новеллой «Коломейский Дон Жуан» («Don Juan von Kolomea», 1865), являющей собой своеобразное попурри на тему «Записок охотника», «Фауста» и «Дворянского гнезда»; с другой же – вышедшим за год до смерти австрийского автора романом «Сытые и голодные» («Die Satten und die Hungrigen», 1894), беллетризованным откликом Мазоха на последний роман русского классика – «Новь» (1876, нем. 1877).

Объективная трудность научной оценки «тургеневского» начала в мазоховском творчестве заключается, главным образом, в том, что граница между «генетическим» (заимствованным) и «архетипическим» (типологическим) представляется подчас весьма относительной. Вполне понятен и не требует дополнительных пояснений тот факт, что сам Захер-Мазох настоятельно акцентирует именно «типологическое» свое сходство с Тургеневым, возводя это последнее к общей основе – философии А. Шопенгауэра и «славянским культурным корням»³. Тем не менее, современная Захеру-Мазоху литературная критика настаивает если не на прямой стилевой и содержательной зависимости его от Тургенева, то, по меньшей мере, на «ученическом» его статусе по отношению к русскому мэтру. «Подражатель» – по О. Глагау⁴, «последователь» в видении Ф. фон Заара⁵, «апостол», «эпигон» и «ученик» – по В. Гольдбауму⁶ (последнее также и у русского историка литературы Н. Дашкевича⁷), «потомок» – по определению Т. Шторма⁸. Такие категории, однозначно маркирующие «вторичность» и тем самым – генетическую связь, преобладают в 70 – 80-е годы XIX века в оценке отношения Захера-Мазоха к Тургеневу.

Заметим, однако, что неизменно наличествующая интуитивная уверенность читателей и литературных критиков относительно присутствия в мазоховской прозе тургеневского начала, то есть собственно тезис о «тургеневианстве» Мазоха, как правило, редко подкрепляется конкретными примерами. См., например, справедливое замечание Й. Эйххольца по поводу книги О. Глагау: «В чем конкретно Мазох подражает Тургеневу, Глагау не говорит»⁹. Также и Г. Табак в своей диссертации, специально посвященной немецкоязычным «тургеневианцам», в разделе о Захере-Мазохе не приводит примеров конкретных текстовых соответствий. Она ограничивается указанием на «связующую» функцию фигуры барина-охотника, показательной как для «Записок охотника» и ряда ранних повестей Тургенева («Поездка в Полесье»), так и для мазоховского новеллистического собрания «Наследие Каина» («Kains Vermachtnip», 1870 – 1877), а также – на «типичную» для обоих авторов «рамочную» ситуацию устного рассказа, мотивированную «случайной» встречей охотника с местным «оригиналом¹⁰.

Констатируемая субъективно, на уровне непосредственного читательского впечатления «пронизанность» мазоховской прозы тургеневским началом оказывается, таким образом, трудно идентифицируемой объективно.

* * *

«Ничуть не повредит, если для начала Вы будете просто подражать», – данная цитата, взятая из письма Захера-Мазоха начинающей романистке Э. Матайя¹¹, которую он наставлял в писательском мастерстве, судя по всему, отражает опыт работы самого «австрийского Тургенева» с текстами русского мэтра. Позволим себе наметить основные принципы рецепции Захером-Мазохом тургеневской прозы, заострив внимание на тех моментах связи двух авторов, когда «простое подражание» оборачивается продуктивным переосмыслением найденного материала.

На основании документальных свидетельств, а также внимательного чтения ряда ключевых мазоховских текстов, в первую очередь – новелл, относящихся к кругу «Наследия Каина», можно сделать вывод о подробном и основательном знакомстве австрийского писателя с немецкими переводами тургеневской прозы. Показателен в данной связи фрагмент письма соотечественника и приятеля Мазоха поэта Р. Хамерлинга (Hamerling, 1830 – 1889) от 7 декабря 1866 года, адресованного будущему автору «Венеры в мехах». Из контекста письма следует, что Мазох предоставлял Хамерлингу для прочтения второй том боденштедтовского издания Тургенева из своей домашней библиотеки: «Прилагаю <…> второй том Тургенева; «Первая любовь», истинный шедевр по части свежести и психологической тонкости в изображении жизни, произвел на меня глубокое впечатление. В высшей степени интересны также «Призраки». Не пришлете ли мне «Записки охотника»?»¹². Захер-Мазох, по-видимому, выполнил просьбу своего корреспондента, так как в письме от 25 марта следующего года Хамерлинг уведомляет его о возвращении полученных прежде и уже прочитанных томов Тургенева и Пушкина¹³. Очевидно, что Захер-Мазох почитался в австрийской писательской среде в 60 – 70-е годы кем-то вроде эксперта по Тургеневу и – шире – русской литературе.

Исходя из набора идентифицируемых «отражений» тургеневских произведений в текстах Мазоха, а также руководствуясь сведениями о датах выхода в свет немецких переводов Тургенева (бывших вплоть до конца 1860-х годов, то есть момента окончания работы Захера-Мазоха над первой частью «Наследия Каина», не столь уж многочисленными), возможно с достаточной определенностью судить о «тургеневской» компоненте мазоховского круга чтения. Основу данной компоненты составляют упоминаемые в письмах Хамерлинга первое отдельное издание «Записок охотника» на немецком языке¹⁴и двухтомник повестей Тургенева в переводе Ф. Боденштедта¹⁵. Из семи повестей боденштедтовского двухтомника, ставшего, по общему мнению, краеугольным камнем устойчивой и долговременной тургеневской славы в Германии и Австрии¹⁶, особого внимания Мазоха удостаиваются «Фауст», «Поездка в Полесье», «Постоялый двор», «Призраки» и «Первая любовь».

Из немецких переводов Тургенева, выходивших в десятилетие, разделяющее видертовско-больцевское издание «Записок» (1854 – 1855) и боденштедтовский сборник (1864 – 1865), значимым для рецепции Захера-Мазоха оказывается отдельное издание «Дворянского гнезда»¹⁷. Из начавшего выходить в 1869 году двенадцатитомного авторизированного (так называемого «митавского») собрания переводов Тургенева особое значение в контексте мазоховского творчества приобретают повести «Переписка» («Ein Briefwechsel») и «Степной король Лир» («Ein Konig Lear des Dorfes»), изданные, соответственно, в 1869 и 1873 годах¹⁸.

Совершенно очевидно, что Захер-Мазох отдает предпочтение «Запискам охотника» и малой прозе Тургенева (так называемым «философско-лирическим повестям») – перед романным творчеством русского автора. Этим он отличается от прочих австрийских «тургеневианцев» последней трети XIX века, таких как Ф. фон Заар, М. фон Эбнер-Эшенбах, К. Э. Францоз, Я. Ю.

1. Настоящая статья представляет основные идеи, содержащиеся в книге, которая выходит в свет.[↩]
2. О глубинно-психологическом, культурно-типологическом и гендерном изводах феномена «мазохизм» см. в работах: Захер-Мазох Л. фон. Венера в мехах. Делёз Ж. Представление Захер-Мазоха. Фрейд З. Работы о мазохизме. М.: РИК «Культура», 1992; Делёз Ж. Перепредставление Мазоха // Делёз Ж. Критика и клиника. СПб.: Machina, 2002. NoyesJ. The Mastery of Submission. Invertions of Masochism. Ithaca; London, 1997.[↩]
3. См., например, авторское предисловие к новелле «Лунная ночь»: Sacker-Masoch L. von, Mondnacht // Sacher-Masoch L. von. Don Juan von Kolomea. Galizische Geschichten. Bonn, 1985. S. 104.[↩]
4. Glagau O. Turgeniew’s Nachahmer. Karl Detlef – Sacher-Masoch // Glagau O. Die russische Literatur und Iwan Turgeniew. Berlin, 1872. Цит. no: Leopold von Sacher-Masoch. Materialien zum Leben und Werk / Hg. von M. Farin. Bonn, 1987. S. 54.[↩]
5. Точнее, «самый талантливый, последователь» «великого русского автора». Ср. письмо Ф. фон Заара от 19.09.1876. Filrstin Marie zu Hohenlohe und Ferdinand von Saar. Ein Briefwechsel / Hg. von A. Bettelheim. Wien, 1910. S. 28.[↩]
6. Goldbaum W. Turgenjevs deutsche Jttnger. Eine kritische Randglosse // Mehr Licht. Eine deutsche Wochenschrift ffir Literatur und Kunst. Vom 5. April 1879. S. 424 – 425. О Захере-Мазохе как об «эпигоне» Тургенева см. также: McLaughlin S. Schopenhauer in Rutland. Zur literaruschen Rezeption bei Turgenjew. Wiesbaden, 1984. S. 72.[↩]
7. Дашкевич Н. П. На могилу И. С. Тургенева //Дашкевич Н. П. Статьи по новой русской литературе. Пг., 1914. С. 658.[↩]
8. См. его письмо Тургеневу от 30 мая 1868 года: Storm Th. Briefe. In 2 Bd. Bd.l. Berlin; Weimar, 1972. S. 524.[↩]
9. Eickholtz J. Turgenev in der deutschen Kritik bis zum Jahre 1883 // Germanoslavica. Vierteljahrsschrift ftir die Erforschung der germanisch-slavischen Kulturbeziehungen. Jg.l. (1931 bis 1932). H. 4. S. 569.[↩]
10. См.: Tabak G. Iwan Sergeewitsch Turgenjews EinflufJ auf die deutsche Literatur. Diss. Wien, 1927. S. 63.[↩]
11. Письмо от 21.02.1875. См.: Sacher-Masoch L. von. Seiner Herrin Diener. Briefe an Emilie Mataja. Mttnchen, 1987. S. 51.[↩]
12. Цит. по: Eichholtz J. Turgenev in der deutschen Kritik bis zum Jahre 1883. S. 558.[↩]
13. Ibidem.[↩]
14. Turgenjew I. Aus den Tagebuche eines Jagers. Bd. 1 / Deutsch von A. Wiedert. Bd. 2/ Deutsch von A. Boltz. Berlin, 1854/1855.[↩]
15. Turgenjew I. Erzahlungen / Deutsch von F. Bodenstedt. Autorisierte Ausgabe. Bd. 1. MUnchen, 1864. Bd. 2. Mttnchen, 1865. Две повести из этого издания – «Муму» и «Яков Пасынков» – были, как известно, переведены супругой Боденштедта Матильдой. См.: Rappich H. F. Bodenstedt und Turgenev. I.S. Turgenev und Deutschland. Materialien und Unter-suchungen. Bd. 1. Berlin, 1965. S. 235–236.[↩]
16. См. об этом: Hock E. Turgenev und die deutsche Literatur Ein Beitrag zur Literatur- und Geistesgeschichte des 19. Jahrhunderts. Diss. B. Maschschr. Gbttingen, 1953; Rappich H. F. Bodenstedt und Turgenev.[↩]
17. См.: Turgenjeff I. S. Das adelige Nest / Aus dem Russischen von Paul Fuchs. 2 Tl. Leipzig, 1862.[↩]
18. См.: Turgenjew I. Ausgewahlte Werke. Autorisierte Ausgabe. Mitau, 1869 – 1884. Bd. 2, Bd. 6.[↩]