«Хоть краткий миг, но полный правды…» (ФеноменТвардовского)

Александр Трифонович Твардовский считался челове­ком исконно русским, несмотря на свою до чрезвычайно­сти  польскую  фамилию.  В Польше  «пан  Твардовский» столь же типичен, как у евреев Абрамович, у американцев Джонсон или у русских Сидоров. Там бытует неисчисли­мое количество анекдотов про «пана Твардовского». Вот вам развитие поговорки «потри русского, татарина най­дешь». С тем же успехом найдешь и поляка, и немца, и ев­рея, и грека, да и кого только еще не сыщешь, вплоть до фи­никиян и ассирийцев. Нам редко приходит в голову проду­мать до конца образ России как промежуточного царства, переплетения путей исторических, военных и торговых, а между тем мы, может быть, вторые на земле — после Аме­рики — космополиты, и язык наш восхитительно космопо­литичен. Племя же смолян, к которому принадлежал Твар­довский, вообще было экспонировано на Запад больше других, а посему и в связи хотя бы с географической бли­зостью можно кощунственно вообразить себе даже и бли­зость этого племени к диким еврейским мужикам Шагала, пролетающим в небе над Витебском; или наоборот.

И все­аки, конечно, он был русским — со всеми вы­текающими отсюда последствиями, вплоть до пристра­стия к «веселию Руси». Мне вспоминается сейчас Алек­сандр Трифонович в один из периодов этого пристрастия. С  остекленевшими  глазами  и  застывшей  виноватой улыбкой на луноподобном лице он шел через ресторан московского  Дома  литераторов.  В углу  кутила  бражка черносотенных  литературных  подонков,  чтото  вроде Владимира Фирсова или Феликса Чуева, а может быть, и они сами. Увидев одиноко покачивающегося Твардовско­го, то есть могущественного оппонента их патрона, вождя сталинистов Кочетова, подонки бросились к нему.

— Александр  Трифонович,  присоединяйтесь  к  нам! Милости просим! Какая честь сидеть рядом с великим русским поэтом! Выпьем, друзья, за славу России, за ве­ликого русского поэта Александра Твардовского!

Ударение, разумеется, ставилось на слове «русский». Твардовский с застывшей улыбкой держал перед собой дрожащую рюмку. Кажется, он не очень­то понимал, что за люди вокруг него, да и вообще люди ли вокруг, челове­ческий ли мир его окружает.

Выпив, подонки полезли к нему с амикошонскими объятьями. Саша, ты же наш! Роковая ошибка, Саша, что ты окружаешь себя жидами. Что они тебе? Что им Рос­сия? Это мы твои люди, Саша, а ты наш, наш, наш!

Тут вдруг Твардовский восстал, стряхивая с плечей потные ладони. Взгляду его вернулось осмысленное вы­ражение. Трезвым и четким голосом он произнес: «Я не ваш»,  поклонился  с  некоей  странноватой  старомодной учтивостью и удалился. Благо к нему уже бежали какие­то «новомирцы».