Губернский город Калуга в творчестве Глеба Успенского

На плане города Калуги 1922 года можно увидеть, что та часть современной улицы Суворова, которая расположена между перекрестками с улицами Ленина и Максима Горького, носила имя писателя Глеба Успенского. По сведениям калужского краеведа Генриетты Морозовой [Морозова 1993: 128], в 1918 году это название было присвоено Козьмодемьянской улице. На ней стоит уникальный памятник архитектуры барокко — церковь Космы и Дамиана, перенесенная в эту часть города в конце XVIII века. В 1933 году улицы Глеба Успенского и Интернациональная (до 1918-го в нее входили улицы Аптекарская и Дворянская) были объединены под общим названием Интернацио­нальная, которую в 1950 году переименовали в честь великого русского полководца Суворова.

Однако нас интересует, почему калужане решили назвать одну из своих улиц именем приверженца народнического движения, писателя Глеба Ивановича Успенского.

Оказывается, некоторое время он жил в Калуге. Причем еще в начале 1990-х годов на улице Суворова стоял дом № 162, в котором в конце 1840-х годов поселился советник Калужской Палаты государственных имуществ Глеб Фомич Соколов — дед писателя. Дом не сохранился, но калужане помнят того, кто ребенком жил в нем, а будучи взрослым, недолго служил в Управлении Ряжско-Вяземской железной дороги, здание которого и сегодня стоит на перекрестке улиц Кутузова и Воробь­евской [Морозова 1993: 128].

В «Материалах свода памятников истории и культуры РСФСР» по Калужской области 1978 года издания «деревянный, обшитый тесом на кирпичном фундаменте, под железной двускатной крышей» дом № 162 упоминается как принадлежавший мещанам Хлебниковым [Богодарова 1978: 43–44]. Глеб Успенский жил в нем с августа по декабрь 1875 года.

В книге «Глеб Успенский в жизни», изданной в 1935 году, приводится содержание метрики, выданной Тульской консисторией: «День рождения сына его, Глеба, по метрическим книгам города Тулы, Успенской (что в Повшинской слободе) церкви, за тысяча восемьсот сорок третий год записанным значится следующим образом: октября 13 числа у служащего в Палате государственных имуществ коллежского регистратора Ивана Яковлевича Успенского и законной жены его Надежды Глебовны (оба православного исповедания) родился сын Глеб, крещен 17 числа священником Алексеем Федотовым Вележевым, с причтом; при крещении восприемниками были: служащий в той же палате Глеб Фомич Соколов и титулярная советница Александра Викторовна Белова» [Глеб… 1935: 17]. Свидетельство «за № 6223, за подписью помощника секретаря Мерцалова и столоначальника Сахарова» было выдано 4 августа 1853 года.

Глеб Фомич Соколов, напомним, дед будущего писателя, служил в начале 1840-х годов советником в Тульской Палате государственных имуществ. Его старшая дочь, Надежда Глебовна, вышла замуж за чиновника той же палаты, Ивана Яковлевича Успенского.

В 1848 году Соколова перевели в Калугу. Через несколько лет он получит место управляющего Тульской Палатой государственных имуществ, переедет в Тулу и поселится в собственном доме. Позже к нему приехал восьмилетний внук Успенский (по возвращении из Калуги он поступит в Тульскую гимназию). В семье Соколовых жила прабабка писателя, Татьяна Григорьевна Темская, — удивительная рассказчица, мастерица «говорить сказки», которыми целые дни занимала маленького Успенского. А еще в их доме неожиданно оказался обанкротившийся хлебный торговец Алексей Михайлович Орехов, пострадавший, по всей видимости, от своего пристрастия к горячительным напиткам. Надо отметить, что дед писателя был человеком добрым, ведь Орехов прожил в его семействе до самой своей смерти. На некоторое время он даже стал дядькой будущему писателю и сыну его деда Мите — сверстнику своего племянника. Им наняли учителя из семинаристов, который по утрам давал своим подопечным уроки. Особенно по душе новому наставнику пришелся маленький Успенский. Затем было ученье у местного дьякона. Летом же совершались прогулки в Свято-Лаврентьев монастырь, слободу Подзавалье, в сосновый бор или на речку Яченку. Путешествовали всем семейством к реке Калужке, недалеко от которой, в храме в честь Рождества Пресвятой Богородицы, находилась чтимая святыня — Калужская икона Божией Матери [Глеб… 1935: 17–23].

Успенский сохранил воспоминания о калужском детстве на страницах очерка «Михалыч», названного так в память о дядьке, смерть которого ему пришлось пережить еще в раннем возрасте: «Ночью, когда я спал, мне приснился Михалыч, — говорит: «Вставайте, купаться пора!» Я открыл глаза и зарыдал горючими слезами». Орехов до конца своих дней оставался человеком сердечным, старавшимся не обременять близких своим нездоровьем. Так, на вопрос деда писателя о самочувствии он однажды отшутился: «Худо, сударь, без дуды. Ноги едут не туды». Эти слова оказались последними [Глеб… 1935: 17–23].

Есть еще одно произведение Успенского, в котором можно угадать черты провинциальной жизни. Это очерк «Будка».