№2, 1977/Обзоры и рецензии

Движение критики

«Очерки истории русской театральной критики. Конец XVIII – первая половина XIX века». Под редакцией А. Я. Альтшуллера, «Искусство», Л. 1975, 384 стр.

Ленинградский институт театра, музыки и кинематографии выпустил первую книгу капитального труда о театральной критике в России с момента ее возникновения в конце XVIII века до Октябрьской революции.

История русской литературной критики давно уже стала предметом научного изучения, результаты которого нашли свое отражение в работах обобщающего характера. История русской журналистики в ее основных тенденциях развития также привлекала внимание советских исследователей, о чем свидетельствуют большие исторические обзоры и монографии. История русской театральной критики в этом смысле явно отставала от родственных и смежных с ней разделов науки. Первая книга «Очерков» в некоторой степени восполняет этот пробел, в ней подводятся итоги разрозненных изучений отдельных проблем театральной критики и одновременно намечаются важные вопросы, которые могут стать предметом самостоятельного исследования в дальнейшем.

«Введение», написанное А. Альтшуллером, несмотря на свой малый объем, точно определяет цели издания. Главная задача, стоящая перед авторским коллективом, – это решение проблемы «становления и развития реализма в сценическом искусстве, борьбы критики за его утверждение» (стр. 5). А. Альтшуллер с достаточным основанием считает, что проблемы метода и направлений, интересующие сейчас литературоведов, гораздо слабее разработаны в театроведении. «Очерки» рассматривают эти проблемы в их историческом аспекте с учетом специфики театрального искусства.

Методологической основой периодизации русской театральной критики для авторов «Очерков» явилось учение В. И. Ленина о трех этапах русского освободительного движения, о чем свидетельствует и содержание книги, и ее композиция. Первая книга состоит из четырех глав: «У истоков русской театральной критики» (рубеж XVIII – XIX веков), «Театральная критика декабристской эпохи» (1810 – 1820-е годы), «Развитие профессиональной театральной критики» (1830-е годы), «Формирование революционно-демократической театральной критики» (1840 – 1850-е годы). Каждая глава открывается большим очерком, освещающим общее состояние театральной критики определенного периода, затем следуют разделы, в которых или рассматривается деятельность какого-либо крупного театрального критика-профессионала, или дается описание театральных вкусов, взглядов и мнений ведущих представителей русской литературы.

Очерки обзорного характера вызывают особый интерес прежде всего тем, что они поднимают большие пласты мало изученного (а подчас и совсем не изученного) историко-театрального материала в тесной связи с идеологической борьбой своего времени, рассматривают состояние театральной критики в ее соотношении с основными тенденциями литературного процесса. Обилие материалов самого разнообразного характера – от раскрытия псевдонимов театральных рецензентов до постановки важнейших теоретических проблем – подчинено единому замыслу, главное умело отделено от второстепенного, в результате чего у читателя создается представление и о живой жизни театральной критики того или иного десятилетия, о ее темах, повседневных задачах, и о тех основных, кардинальных проблемах, к которым обращалась театральная критика на всех этапах своего развития. Опасность утонуть в обилии конкретного материала в работах такого рода весьма велика, но авторы «Очерков» с честью вышли из трудного положения.

Вводные очерки интересны не только освещением новых или малоизвестных фактов истории театральной критики, но и своим подходом к анализу материалов. В этом отношении хочется особо выделить очерк «Театральная критика в 1830-е годы», открывающий третью главу книги (автор Г. Лапкина). Казалось бы, что можно сказать нового о деятельности Ф. Булгарина и издаваемой им «Северной пчеле»? В истории русской журналистики и критики реакционная позиция газеты и ее редактора исследована достаточно полно. Однако, рассматривая раздел театральной критики на страницах «Северной пчелы», Г. Лапкина смогла найти новый угол зрения. Анализ театральных материалов в «Северной пчеле» привел к следующим выводам: «Обычно в истории журналистики и критики учитывают лишь общую реакционную ориентацию «Северной пчелы» и опираются на ее выступления по поводам сугубо принципиальным. Но влияние ее на общественное мнение было шире; на первый взгляд, быть может, неприметное, оно действовало постоянно, разносторонне… Театрально-критическую деятельность «Северной пчелы» нельзя оценить однозначно» (стр. 148). Большой фактический материал убеждает нас в правильности такого авторского вывода.

Стремление уйти от однозначности, научная объективность в подходе к явлениям истории театра и театральной критики присущи и другим очеркам книги.

Несомненный интерес вызывает раздел «Театральная критика в провинции». Автор раздела И. Петровская уже обращалась к этой малоисследованной теме в своей работе «Источниковедение истории русского дореволюционного драматического театра» (1971). Ее очерк в настоящем издании является своеобразным продолжением некоторых разделов этого труда. И, Петровская выделяет несколько наиболее крупных театральных центров русской провинции середины XIX века и показывает, как в деятельности театральных критиков революционно-демократические идеи пробивали себе дорогу и находили конкретное воплощение в статьях, посвященных анализу спектаклей провинциальных театров.

Большой познавательный материал содержится в очерках, посвященных популярным в свое время, но сейчас недостаточно изученным критикам-профессионалам – О. Сомову, В. Ушакову (Г. Лапкина), Ф. Кони (Н. Королева).

Авторы «Очерков» уделяют много внимания крупным представителям русской литературы, которые не были критиками-профессионалами, но проявляли явный интерес к театральному искусству и в своих художественных произведениях, публицистике, дневниках и переписке оставили много ценных высказываний о театре. В каждую главу введены разделы такого рода.

Справедливо полагая, что без изучения творчества «корифеев» невозможно правильно показать общую картину развития театральной критики в России, А. Альтшуллер пишет: «Специальной задачи осветить театральные взгляды отдельных мыслителей, философов, писателей авторы «Очерков» перед собой не ставили. Эти главы и разделы подчинены общему замыслу – показать путь развития русской профессиональной театральной критики в ее многообразных связях» (стр. 5). Однако соотношение общей задачи книги и конкретного материала, намеченное во «Введении», не выдерживается в некоторых разделах «Очерков». Например, в главе «Развитие профессиональной театральной критики» (автор Г. Лапкина) вводный обзор «Театральная критика в 1830-е годы» органически связан с очерками о критиках-профессионалах В. Ушакове, Н. Надеждине, С. Шевыреве, но очерки «А. С. Пушкин» и «Н. В. Гоголь» явно выпадают из общего замысла главы. Причем в очерке о Пушкине автор занимается работой, цели и задачи которой выходят за рамки книги, – исследованием взглядов Пушкина на театральное искусство и драматургию. Этот небольшой очерк, имеющий конспективный характер, игнорирует существующую большую научную литературу по теме «Пушкин и театр» (за исключением некоторых работ Б. Томашевского), и у читателей может сложиться ошибочное впечатление, что эта работа – первое исследование незатронутой области в пушкиноведении.

Аналогичные упреки можно предъявить и очерку о Гоголе: вместо ответа на вопрос о том, какого рода связи существовали между Гоголем и профессиональной критикой 30-х годов, автор пытается раскрыть тему «Гоголь и театр», что, естественно, невозможно сделать в пределах данного издания.

В таком же духе написаны разделы о Карамзине, Жуковском (автор Г. Лапкина), о Герцене (автор И. Ростоцкий).

Нужно было более точно наметить аспекты изучения, выделить отдельные связи театральной критики с вопросами теории театра, общеэстетическими и литературоведческими проблемами, которые могут быть рассмотрены в «Очерках» в той мере, в какой они помогают освещению основного объекта – история театральной критики в России.

Вряд ли имело смысл в «Очерках» столь подробно останавливаться на темах, которые рассматриваются почти во всех театроведческих работах, посвященных истории русского театра первой половины XIX века, в частности на различии оценок исполнительской манеры В. Каратыгина и П. Мочалова. Привлекательность этой темы, яркий выигрышный материал, который она содержит, привели к ее многократному повторению, и теперь необходимо или сказать что-либо новое, или вообще ее не касаться, сославшись на опубликованные работы. На наш взгляд, для современного уровня советского театроведения уже невозможны простая констатация исторического факта или же примитивное, схематическое его объяснение: Мочалов – хорошо, Каратыгин – плохо, Мочалов – романтизм, Каратыгин – классицизм, Мочалов – авангард (см. раздел о С. Аксакове), Каратыгин – вероятно, арьергард, Мочалов – демократизм, Каратыгин – аристократизм и т. д. Критика того времени, когда сопоставление этих имен было «злобой дня», не могла избежать крайностей. Но стоит ли сейчас повторять их в серьезном научном труде конца XX века? Не страдает ли глубина темы от такой категоричности оценок? И не скрывает ли кажущаяся простота подобного решения устаревший подход к изучению некоторых вопросов истории театра?

Отдельные разделы «Очерков» иногда содержат фактические ошибки и произвольное обращение с мемуарной литературой, Автор раздела о С. Аксакове Г. Лапкина приводит из мемуаров С. Аксакова выдержку о его отношении к игре Мочалова: «Это было совершенство, которого я и вообразить не мог! Это было какое-то чудо, превращение!» – и комментирует: «Аксаков не вполне понял бунтарский характер творчества Мочалова. Но он ощутил его публицистический накал… Мочалов «бросался… на авансцену и с неподдельным чувством, с огнем, вылетавшим прямо из души, скорым полушепотом произносил несколько стихов или несколько строк прозы – и обыкновенно увлекал публику». Аксаков огорчался, когда актер злоупотреблял этим «ударным» приемом, но в принципе вполне одобрял его. Критик верно уловил, что Мочалов – в авангарде века» (стр. 217).

Такого вывода, который приписывает С. Аксакову Г. Лапкина, он не делал и не мог сделать. Этот текст взят из записей С. Аксакова, относящихся к 1816 году, его слова характеризуют творческую манеру Мочалова-старшего, Степана Федоровича, отца П. С. Мочалова. Великому русскому артисту в ту пору было всего шестнадцать лет, и он еще не дебютировал на сцене.

Эта же ошибка повторяется и в «Указателе имен». Составители «Указателя» Н. Королева и В. Сомина подтверждают, что на странице 217 идет речь о П. С. Мочалове, а не о его отце (стр. 369).

Помимо чисто фактической ошибки, присутствие которой может быть лишь случайностью, приведенное выше рассуждение Г. Лапкиной содержит необоснованный вывод. Можно было, опираясь на эти свидетельства С. Аксакова, сделать вывод о наблюдательности критика, уловившего сходные черты в художественных приемах отца и сына Мочаловых. Вывод же об «авангардной» роли Мочалова на основе лишь этих рассуждений С. Аксакова кажется натянутым.

Несоответствие между значительностью какого-либо положения и незначительностью конкретного факта, на основе которого сделан вывод, к сожалению, еще раз повторяется в том же самом очерке. Автор справедливо полагает, что С. Аксаков связывал имя Щепкина с утверждением реализма на сцене и «чутко уловил демократизм его искусства» (стр. 218). Однако единственный факт, который приводит автор для доказательства, – выдержка из статьи критика о том, как Щепкин выступал в бесплатном концерте для солдат и что солдаты называли его «хватом, молодцом, лихачом». Не слишком ли этого мало, чтобы убедить читателя в том, что демократизм Щепкина действительно был понят С. Аксаковым, и не предоставляла ли критическая деятельность С. Аксакова более веские основания для того же утверждения?

«Очерки истории русской театральной критики» – первый труд в нашем театроведении, освещающий сложный путь развития театральной критики. Недостатки первой книги вполне могут быть учтены в ходе работы над двумя следующими книгами. От них читатель вправе ожидать большей цельности, единства замысла, строгого подчинения ему всех разделов.

И тем не менее первая книга «Очерков» – важный и полезный труд, раскрывающий новые грани и неиспользованные возможности театроведения. На наш взгляд, «Очерки» ценны еще и в другом отношении. Освещая общие исторические закономерности русской театральной критики, они будут способствовать сближению научных исследований в области литературной критики, театроведения, литературоведения, истории эстетики.

г. Казань

Статья в PDF

Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №2, 1977

Цитировать

Геллер, Т. Движение критики / Т. Геллер // Вопросы литературы. - 1977 - №2. - C. 281-286
Копировать