Военная повседневность Саломеи Нерис. Группа литовских писателей в Пензе в 1941 году

Жизнь тыловой провинциальной Пензы в первые годы Великой Оте­чественной войны, воссозданная через воспоминания очевидцев, представляет собой особую картину, отличную от обыденного восприятия повседневности данного периода. В нашем случае этому способствовали уровень образования и писательские воз­мож­ности современников, которые, осознавая значимость сохранения исторической памяти о событиях первых дней Великой Отечественной, предприняли попытку запечатлеть важ­ные вехи жизненного пути для последующего описания.

Практика изучения повседневности тыловых регионов уже заняла заметное место среди работ по истории Великой Отечественной войны. Культу­роло­гический ракурс исследования повседневности структурно состоит из различных ценностно-сим­во­­лических аспектов, поэтому историография проблемы характеризуется совершен­ство­ванием концептуального подхода [Огаркова 2015; Кирповская 2017; Ларионов 2022; Цеханская 2022]. Описываются социальные настроения, досуговая деятельность, уровень адап­тации к военным условиям тыла, преодоление творческого вакуума [Ряпусова 2015; Фо­миных, Степнов 2016; Макарова 2016; 2022; Юнина 2019; Скипина, Дуб­ницкая 2020]…

В данной статье пойдет речь о повседневной жизни — и адаптации к условиям воен­ной эвакуации — группы литовских писателей, прибывших в Пензу в 1941 году, и главным образом — Саломеи Нерис (настоящая фамилия — Бачинскайте, в первом замужестве — Бучене), на­род­ной поэтессы Литовской ССР.

Изученные в работе материалы содержат уникальные воспоминания мужа поэтессы П. Вержбиловского. Они раскрывают детали формирования приватного простран­ства литовских писателей, находившихся некоторое время в Пензе, проливают свет на их творческие работы и малоизученные события истории города в 1941 году.

Итак, по решению высшего руководства СССР в связи с началом войны Литовский писательский коми­тет был эвакуирован в Пензенскую область. В 1941 году в адрес областных и городских отделов искусств, отделений творческих союзов и объединений, отделов агитации и про­паганды обкомов и горкомов партии поступили телеграммы ЦК ВКП(б) и СНК СССР, пред­­писывающие организовать прием, размещение и трудоустройство эвакуированных твор­ческих работников и членов их семей.

Историческим событием стало прибытие в Пензу во главе с руководящим составом Литовской ССР группы писателей — поэтов и драматургов, которые с началом войны были эвакуированы с линии фронта. Находясь в Пензе, они продолжили свою деятельность и «влились» в жизнь города, ставшего с их помощью не только трудовым тылом, но и частью культурного фронта.

Место временного нахождения писателей Людаса Гиры, Антанаса Венцловы, Саломеи Нерис, Костаса Корсакаса было выбрано неслучайно. Это связано не только с тем, что именно в Пензу в военные годы в эвакуацию отправилось прави­тельство Литовской ССР, но и с тем, что в рамках формирования советской идентичности и «преодоления проявлений литовского шовинизма» [О политико-моральном… 1940] группа советских писателей и государственных деятелей была размещена в городе, до­воль­но удачно отражавшем культурный код страны с наследием в виде исторической па­мя­ти о ярких представителях русской литературы: М. Лермонтове, В. Белинском, А. Куп­рине и других. Это отмечали и сами литовские писатели, внимательно изучая пункт своего пребы­вания.

Вопрос о точной дате их прибытия остается открытым. П. Верж­биловский указывает, что «к концу июля 1941 года в Пензу приехала с группой товарищей и Саломея Нерис» [Veržbilauskas 2021]. Л. Гира в воспоминаниях для газеты «Ста­лин­ское знамя» пишет о прибытии в Пензу в середине августа 1941 года [Гира 1945].

Адаптация к военной реальности происходила у литовской твор­ческой интеллигенции на фоне поиска дружеского восприятия ее незавидного положения:

Пензенские железнодорожники встретили нас с сочувствием. Пригласили в какую-то комнату на вокзале, угостили чаем и начали с кем-то созваниваться о нашем расселении. Чудом в гостинице оказалось несколько свободных мест. На душе стало очень хорошо, когда мы столк­нулись с человеческим теплом и вниманием [Венцлова 1978: 115].

Из воспоминаний Вержбиловского мы узнаем, что условия жизни даже в начале вой­ны в глубоком тылу в Пензе были нелегкими. Тем более такими они казались для литовцев, эвакуировавшихся в незнакомый город. Тем не менее все прибыв­шие в Пензу были быстро расселены по квартирам, а некоторые, в том числе и Нерис, «продолжительное время жили в Московской гостинице города Пензы» [Veržbilauskas 2021], хотя, как пишет тот же Вержбиловский,

Саломея Нерис вместе с 3-летним своим сыном прибыла в Пензу полураздетой, без каких-либо запасов продовольствия и одежды. При этих условиях жизнь в гостинице не пред­ставлялась возможной — негде варить пищу, нет условий для стирки и прочие неудобства… [Veržbilauskas 2021]

Мемуарные источники сохранили точное описание места размещения и адресов пре­бывания прибалтийских писателей: «Прибыв в Пензу, А. Венцлова и К. Корсакас посе­лились в маленьком беленьком домике на улице Гоголя, д. № 1, кв. 1, Саломея Нерис в до­ме № 15 на улице Карла Маркса, а Гира с женой в доме № 11 на улице Стахановской» [Veržbilauskas 2021]. Однако здесь у автора содер­жится первая ошибка, которую отмечает и редактор рукописи: Саломея Нерис после пе­ре­­езда из гостиницы жила в Пензе в доме № 7 по улице Карла Маркса, что установлено достоверно.

Описывая столь важную веху своей жизни, Вержбиловский реконструирует момент знакомства с будущей женой:

Служебные обстоятельства меня познакомили с депутатом Верховного Совета ­ССР тов. Мешкаускене М. Е., которая 2 августа 1941 года познакомила меня с Саломеей Нерис и просила оказать содействие в материально-бытовом устройстве ее с сыном…

Из автобиографии Вержбиловского ясно, что он работал с 1939 года в Наркомате социального обеспечения РСФСР в должности старшего консультанта и даже опубликовал ряд книг по теме трудоустройства инвалидов. К слову, данные издания действительно были обнаружены в Российской государственной библиотеке за авторством Вержбиловского Петра Петровича [Справочник… 1941]. Отметим, что автобиография, сохранившаяся в архиве, была подписана им на литовский манер — «Петрас Вержбилаускас». Почему — неизвестно; однако в ходе изучения источника прослежи­вается его тяготение к литовским корням: попытки изложения на литовском языке части текста, заметное стремление помочь землякам, переезд в Литовскую ССР в 1944 году на должность заместителя народного комиссара социального обеспечения ЛССР… Сам Вер­ж­биловский отмечал, что, проживая в Москве, с момента принятия Литвы в Союз Со­ветских Социалистических Респуб­лик интересовался жизнью литовского народа: «Не вла­дея литовским языком, я читал все, что появлялось в советских изданиях (на русском языке) о Литве» [Veržbilauskas 2021].

В Пензе рядовые местные жители встретили литовцев, по вполне понятным причи­нам, неоднозначно.