От фольклора к письменной литературе

Киргизский народ получил свою национальную письменность по существу лишь в годы советской власти. Правда, до Октябрьской революции киргизы, как и остальные народы Средней Азии и Казахстана, пользовались арабской письменностью, но при почти поголовной неграмотности трудового народа этой письменностью владела лишь небольшая часть феодально-родовой знати. Но и феодальная верхушка по своему культурному уровню мало чем отличалась от рядовых членов рода. Печати не существовало, и произведения небольшой горстки акынов, владевших письменностью, распространялись в рукописном виде. Богатая поэтическая культура народа бытовала в устной форме и передавалась из поколения в поколение, отработанная коллективными усилиями самого народа и его талантливых акынов – народных поэтов и сказителей.

Устное народное поэтическое творчество и стало той почвой, на которой в начале двадцатых годов взошли первые зерна киргизской письменной советской литературы. Это обусловило и характер дальнейшего ее развития, а также особенности взаимодействия устной народной поэзии и киргизской письменной литературы.

Такой путь от фольклора к письменной литературе прошли в Советском Союзе более сорока народов, которые до революции или совсем не имели письменности, или эта письменность была развита очень слабо. Наблюдения над процессом развития и особенностями перехода от фольклора к литературе, характерными для киргизской советской литературы, и изучение закономерностей этого процесса могут помочь в понимании и общих для таких литератур закономерностей.

Изучение вопросов взаимодействия фольклора и литературы в настоящее время диктуется не только потребностями многонациональной советской литературы; они приобретают существенное значение и для народов Индии, Китая, Вьетнама, Индонезии и других, для которых переход от фольклора к литературе представляет собой выражение общего их культурного подъема на основе освобождения этих народов от колониального рабства и роста их национального самосознания.

* * *

Переход от фольклора к литературе у народов Средней Азии и Казахстана происходил в разное время и в разных исторических условиях, что определило своеобразие процесса формирования литератур этих народов и обусловило характер взаимосвязи фольклора и письменной литературы.

Устное народное поэтическое творчество таджикского народа в период зарождения и затем расцвета таджикской письменной литературы (IX – XI века) ¹, или, например, устная народная поэзия узбекского народа в период XI – XII веков², когда начинают появляться литературные произведения на узбекском языке, отличались от киргизского фольклора второй половины XIX и начала XX века, на основе которого формировалась киргизская советская литература. Различались они как по идейному содержанию, так и по художественно-поэтическим формам.

Во второй половине XIX и в начале XX века – при отсутствии развитой письменной литературы – фольклор у киргизов одинаково интенсивно бытовал как в среде господствующих классов – манапов и баев, так и в среде трудящихся, рядовых членов рода – букары. Если у таких народов Средней Азии, как у таджиков и узбеков и отчасти у туркменов, господствующие классы в течение многих веков могли опираться на сложившуюся издавна письменную литературу и частично на фольклор, то киргизская родовая знать могла обращаться только к фольклору, который выполнял в ее среде ту же роль, какую выполняла письменная литература при других среднеазиатских дворах. Этим и объясняется то, что киргизский фольклор длительнее и больше подвергался идеологическому воздействию господствующих классов, нежели фольклор народов, имевших развитую письменную литературу.

Во второй половине XIX и в начале XX века, когда все явственней начинает сказываться классовое расслоение в киргизском ауле, все четче обозначаются и народные и феодальные тенденции в фольклоре. Так, в устном поэтическом творчестве трудового народа, находившегося в феодальной зависимости от своих манапов и баев, усиливаются мотивы протеста против господствующей феодально-родовой знати и развиваются реалистические тенденции. Одновременно продолжается и дальнейшее развитие новых идейно-художественных элементов в устной народной поэзии и в творчестве народных акынов. Это очень наглядно прослеживается во многих бедняцких песнях-жалобах (армянах), народных причетах (кошок), в песнях пастухов, в изобличительных песнях и сатирических сказках.

В устных же произведениях, создававшихся в среде феодалов, в произведениях народной поэзии, бытовавших в их среде и подвергавшихся их контролю, а также в творчестве некоторых акынов активизируются феодальные мотивы, усиливаются клерикально-дидактические и религиозно-мистические тенденции, активизируется идеологическое вторжение в эпос «Манас» ³, а также происходит вытеснение народных идей из эпических поэм «Курманбек», «Джаныл Мырза», «Джаныш-Байыш» и др. А это приводило к ослаблению художественности произведений, исполнявшихся в верхушечной среде феодальной знати.

В начале XX века киргизская феодально-родовая знать делает попытку создать свою литературу на основе арабской письменности. В качестве первого печатного произведения избрано было одно из произведений акынской поэзии, в котором в наибольшей степени нашли свое воплощение феодально-клерикальные мотивы. Это была поэма «Рассказ о землетрясении», автором которой был Молдо Кылыч – один из крупных акынов того времени⁴.

В последующих двух небольших книжечках, напечатанных под названием «Краткая история киргизов» ⁵ и «Шадмания» ⁶ была сделана попытка на основе традиционных устных родословий – создать запоздалую летопись о событиях и деяниях киргизских родовых вождей.

Однако «литература» эта не получила дальнейшего развития, и одна из главных причин заключалась в том, что эти произведения базировались не на богатых традициях устного народного коллективного творчества, а ограничивались либо рамками традиционных родословий – санжира (как это мы видим в «Истории Киргизии» и отчасти в «Истории Шабданов»), либо сюжетными и поэтическими нормами назидательной поэзии, вырабатывавшимися в феодальной среде ограниченным кругом акынов и исполнявшихся в узком кругу слушателей (как это имело место в «Рассказе о землетрясении»).

Устное поэтическое творчество, создававшееся и бытовавшее в бай-манапской среде с его панегирическими жанрами, моралистическими сентенциями и привносимыми в них элементами мусульманской книжности и чуждых народу идей, не могли составить ту художественно-поэтическую основу, на которой можно было бы развивать литературу целого народа.

Киргизская письменная художественная литература получает свое подлинное развитие лишь после Великой Октябрьской революции, и формируется она уже на основе народной, богатой многовековыми художественно-поэтическими традициями устной и акынской поэзии, в которой сложились свои реалистические традиции и нашли воплощение народно-освободительные идеи, жившие в народе и получившие особую возможность развиваться в годы русской революции 1905 – 1907 годов и в период восстания 1916 года.

У большинства народов Советского Союза, не имевших письменной литературы до революции, в той или иной степени сложились предпосылки для перехода к письменной литературе. Предпосылки эти особенно ощутимо определились у народных певцов, творчество которых к этому времени начинает развиваться особенно активно. Эти явления наметились в творчестве казахских, киргизских, каракалпакских акынов, а также туркменских бахши. Они определились по-новому и в творчестве узбекских шаиров, которые создают новые дастаны, где намечается стремление глубже осмыслить происходящие события, найти новые приемы для их изображения и т. д. Таковы «Малаткарим палван», «Джазахское восстание» Ф. Юлдашева⁷. Рост реалистических тенденций в творчестве народных певцов и отражает развитие той высокой для фольклора стадии, которая.приближает его к литературе.

Ко второй половине XIX и началу XX века, после присоединения к России, среди киргизов, как и среди других народов Средней Азии и Казахстана, усиливается процесс разложения феодально-родовых отношений, обостряется форма классовой борьбы и происходят сдвиги в развитии общественно-политической мысли. Все это сказывается на развитии культурной жизни народа, в частности на развитии поэтической культуры. Поскольку этот процесс развития художественно-поэтического мышления и поэтической культуры не мог формироваться тогда в русле письменной литературы, он находил выход в творчестве наиболее одаренных акынов; они-то по существу и приняли на себя в тех условиях часть функций письменной литературы. В этот период народные акыны становятся выразителями наиболее прогрессивных идей времени. Такими акынами, например, были Токтогул Сатылганов (1864 – 1938), Байыбет Абдрахманов (Тоголок Молдо) (1860 – 1942), Ысак Шайбеков (1880), Абулкасым Жутакеев (1888- 1931), Токтораалы Талканбаев (1869) и др.

Так было не только в Киргизии, но, например, и в Казахстане.

Если здесь в ту пору передовое, демократическое в литературе возглавлял великий казахский поэт и просветитель Абай Кунанбаев – основоположник новой казахской письменной литературы, то выразителями народных интересов и демократических идей в устной поэзии были народные акыны Шернияз, Суюмбай и его ученик Джамбул Джабаев⁸. Еще ранее эти идеи находили яркое воплощение в песнях Махамбета Утемисова (1804 – 1846), выдающегося поэта-импровизатора, ближайшего друга и соратника Исатая Тайманова, возглавившего в 1836 – 1837 годах крестьянское восстание против эксплуатации местных феодалов и колониального гнета царизма⁹.

Среди каракалпакских шаиров в этот период особенно выделился Бердах-шаир, с именем которого связано зарождение каракалпакской литературы¹⁰, а среди туркменов такие мастера устной поэзии, как Дурды Клыч, Кер-Молла, Байрам-Шахир и другие¹¹.

1. См. И. С. Брагинский, Из истории таджикской народной поэзии. М. 1956, стр. 252 – 263.[↩]
2. См. «Историю узбекской литературы», Учпедгиз, Ташкент 1950, стр. 69 – 80 [на узбекском языке]; Х. Зарифов, Узбекский фольклор, Учпедгиз, Ташкент 1939, стр. 15 – 42 [на узбекском языке].[↩]
3. См. об этом «Научная конференция, посвященная изучению эпоса «Манас» (Тезисы докладов и содокладов), 6 – 10 июня 1952 г. Фрунзе, изд. Кирг. ФАН СССР, а также «К итогам научной конференции, посвященной изучению эпоса «Манас», «Советская Киргизия», 28 июня 1952 г.[↩]
4. Молдо Кылыч Турекелдин, Рассказ о землетрясении, Казань 1911 [на киргизском языке]. Об этом первом печатном произведении см. исследование Дж, Шукурова «Язык Молдо Кылыча (Из истории киргизской письменности)», канд. дис, Алма-Ата 1946.[↩]
5. Осм. Сыдыков, Краткая история киргизов, Уфа 1913 [на киргизском языке].[↩]
6. Осм. Сыдыков, История киргизов (Шадмания), 1914 [на киргизском языке].[↩]
7. См. об этом В. М. Жирмунский и Х. Т. Зарифов, Узбекский народный героический эпос, М. 1947, стр. 279 – 280, а также Х. Зарифов, Избранные произведения Фазила Юлдашева. Предисловие, Ташкент 1952 [на узбекском языке]; Зайтуна Каримова, Творчество Эргаша Джуманбулбула, Ташкент 1955 [на узбекском языке]; А. Сабиров, Творчество Ислам шаира Назар оглы в советскую эпоху [на узбекском языке], канд. дис. Ташкент 1954.[↩]
8. См. Есмагамбет Исмаилов, Акыны, Алма-Ата 1956, стр. 99 – 175 [на казахском языке].[↩]
9. См. Х. Джумалиев, Махамбет Утемисов, Алма-Ата 1948, стр. 4 – 59.[↩]
10. См. Н. Даукараев, Каракалпакская литература XIX века [на каракалпакском языке], канд. дис, Ташкент 1946; И. Сагитов, Творчество Бердаха, канд. дис, Ташкент 1954 [на каракалпакском языке].[↩]
11. См. П. Г. Скосырев, Основные этапы развития туркменской поэзии. Предисловие к «Антологии туркменской поэзии», 1949, стр. 19.[↩]