Никола М и л ь к о в и ч. Три разговора о Поплавском: поэтика Бориса Поплавского через призму интертекстуальности. Белград, Севоjно: Филологический факультет, Grafičar, 2022. 233 с.

Борис Поплавский — один из самых мифологизированных и самых энигматичных поэтов русского ХХ века. Еще 20–30 лет назад можно было говорить о нем его же словами — «неизвестный солдат русской мистики», однако сегодня эпитет «неизвестный» применительно к Поплавскому вряд ли уместен. Несмотря на призыв самого поэта («Не занимайтесь моими следами — / Ветру я их поручаю стереть»), по его следам идут все новые и новые читатели, авторы, исследователи. В юбилейный для его памяти год в России в Доме русского зарубежья имени А. Солженицына (Москва, 6–7 декабря 2023 года) прошла международная конференция, посвященная творчеству писателей-ровесников Г. Газданова и Б. Поплавского, а годом раньше в Белграде вышла новая научная монография, написанная молодым славистом Николой Мильковичем «Три разговора о Поплавском: поэтика Бориса Поплавского через призму интертекстуальности» — третья по счету книга, рассматривающая Поплавского как большое и уникальное литературное явление.

Интересно, что все три монографии о творчестве Поплавского написаны авторами из разных стран, которые реализуют, по-видимому, разный, свойственный их национальным научным традициям подход. Первая из них — монография французской исследовательницы Е. Менегальдо «Поэтическая вселенная Бориса Поплавского» (2007) — в духе франкоязычной гуманитарной научной традиции демонстрирует глубокий и всесторонне выверенный взгляд на образную систему поэта с точки зрения теории Гастона Башляра, его символики поэтического образа. Вторая, написанная Д. Токаревым, хоть и оперирует понятийным аппаратом структуралистских и постструктуралистских научных нарративов, самим названием — «»Между Индией и Гегелем»: Творчество Бориса Поплавского в компаративной перспективе» (2011) — отправляет, скорее, к русской манере мыслить о мыслях, а за словами ощущать философские максимы. И вот теперь появилась монография Н. Мильковича, по-соловьевски названная «Три разговора о Поплавском…».

Уже во Введении становится ясно — книга написана человеком, для которого этот ни на кого не похожий русско-монпарнасский гений явился в образе «поэта-загадки» (с. 41). Говорят об особенной академической тонкости автора и система тщательно подобранных эпиграфов, вовсе не обязательных для научного труда, и красивые, иногда метафорические названия частей и глав («Борис Поплавский — «неизвестный солдат русской литературы»»; «Несколько слов о том, как о человеке с 22 rue Barrault узнали в России»), и, конечно же, осведомленность во всем, что касается публикаций Поплавского и литературы о нем.