Неиссякаемый источник вдохновения

Начиная с N 1 нынешнего года, редакция журнала «Вопросы литературы» вводит постоянный раздел «Обращаясь к ленинскому наследию…». В каждом номере будут печататься выступления писателей, критиков, художников, историков, деятелей культуры, посвященные подготовке к всенародному торжеству – 100-летию со дня рождения В. И. Ленина. Творчески осмысливая художественную Лениниану, авторы статей расскажут о том, какое огромное животворное воздействие оказывают на искусство бессмертные ленинские идеи.

Думая о ленинской теме в искусстве, я всегда вспоминаю чеканную поэтическую формулу Владимира Маяковского: «Мы говорим Ленин, подразумеваем – партия, мы говорим партия, подразумеваем – Ленин». В этих словах – «ключ» к верному пониманию ленинской темы в искусстве, темы никогда не стареющей. К ленинской теме, к воссозданию средствами искусства образа гениального революционера, вождя и основателя нашей партии, первого в мире социалистического государства обращались и всегда будут обращаться художники разных поколений и стран, воодушевляемые великими идеалами коммунизма.

С ленинизмом связаны самые выдающиеся революционные свершения XX столетия – Великая Октябрьская социалистическая революция, ознаменовавшая начало новой эпохи в истории человечества, образование мировой системы социализма, грандиозные освободительные битвы и победы, одержанные рабочим классом, трудящимися над капитализмом. Имя Ленина стало символом пролетарских революций, социализма и прогресса, символом коммунистического преобразования мира. В борьбе за победу коммунизма мы постоянно черпаем силы и вдохновение в ленинских идеях. Коммунистическая партия, советский народ, трудящиеся всех стран выражают чувства безграничной любви и уважения к Ильичу, обращают к нему свои лучшие мысли и устремления. Об этом четко и ясно сказано в Постановлении Центрального Комитета КПСС «О подготовке к 100-летию со дня рождения Владимира Ильича Ленина».

Что означало лично для меня как писателя обращение к ленинской теме?

Хочется вспомнить один эпизод, оказавший решительное влияние на всю мою литературную биографию. В 20-х годах я, сын железнодорожного рабочего со станции Христиновка, был, как один из организаторов комсомольской ячейки, командирован в Киев, на литературный факультет Института народного образования. Был я, как и все мои товарищи-комсомольцы, пламенным энтузиастом новой жизни… Недаром на комсомольских собраниях после каждого выступления мы стоя исполняли «Интернационал». Мы, разумеется, со дня на день ждали мировую революцию.

Комсомольская и партийная организация ИНО была небольшая. В основном это были рабфаковцы. Когда проходили студенческие собрания, нам партийные руководители ставили задачу – провести в президиум рабфаковцев. Это было трудно, так как сынки нэпманов, анархисты и буржуазные националисты вели активную борьбу против коммунистов и комсомольцев. Потом началась чистка института от нэпманских сынков. Разгоралась классовая борьба в старых стенах Киевского университета. Происходило расслоение и среди профессуры. Нужно сказать, что самые талантливые профессора хорошо приняли новых студентов-рабфаковцев. В холодных аудиториях, не жалея сил, они делали все, чтобы мы за два года получили среднее образование…

У многих рабфаковцев были пистолеты. Скоро профессора начали жаловаться, что у некоторых парней, приходящих сдавать зачеты, торчит из кармана рукоятка нагана. Тогда пришел приказ сдать оружие. Это взбудоражило весь рабфак. Большинство из нас считало, что через несколько месяцев произойдет мировая революция, с учебой будет покончено и без оружия нам никак не обойтись. Тогда нам авторитетно объяснили, что мировая революция раньше чем через полтора года не начнется, и оружие было сдано.

В 1925 году я закончил рабфак и поступил на литературно-лингвистический факультет института. Одно время был культпропом комсомольской организации и секретарем студенческого клуба. К нам приезжали известные писатели. Мы очень любили литературные вечера.

Помню один вечер, когда в актовом зале выступал Маяковский, а в двух других самых больших аудиториях – Эренбург и Бабель. Я был в актовом зале, в президиуме. Во время выступления Маяковского студенты присылали много записок. Некоторые записки были оскорбительные и хулиганские. Реакционная часть студенчества ненавидела великого поэта, который был истинным глашатаем революции, славил Советскую родину.

Все мы, естественно, тянулись к литературному творчеству, подражали Владимиру Маяковскому, другим революционным писателям. Представьте себе ночь в студенческом общежитии. Друзья спят богатырским сном, сном праведников, а я, применившись у тумбочки, до рассвета сижу над рассказом. Рассказ назывался «Он был великий» («Він був великий»), и в нем я делился впечатлениями о том, как в украинское село приходит весть о кончине Ленина, говорил о бессмертии его образа в народной памяти. Писал я о том, что видел и слышал в родных местах. Я, как и другие, воочию наблюдал, как народ переживал смерть Владимира Ильича, видел, как началось движение, получив-» шее название Ленинского призыва.

Когда рассказ был готов, я переписал его начисто и понес в киевскую газету «Большевик». В редакции рассказ при мне читать не стали, а попросили меня зайти через недельку за ответом. Это было 24 января 1925 года. На следующий день сосед по койке сказал мне утром:

– Знаешь, Сашка, у тебя есть, оказывается, однофамилец. Почитай, как он хорошо сегодня в «Большевике» о Ленине написал…

Я выбежал на морозную улицу, помчался на Крещатик и купил несколько экземпляров газеты. Тут же у киоска я стал читать свой рассказ. Очнулся я лишь тогда, когда мои руки совершенно окоченели. Прохожие с недоумением посматривали на легко одетого паренька, жадно впившегося глазами в газетный лист. Потом я шел к себе и украдкой вытирал слезы. Придя в общежитие, я сказал товарищам, что это мой рассказ напечатан сегодня в газете. Какой шум тут поднялся! Это был мой первый, самый памятный и дорогой литературный успех.

Вспоминая то далекое время, я часто думаю о том, что именно ленинская тема сделала меня писателем. Да иначе и быть не могло. В этом есть определенная закономерность, и в этом сказываются черты моего поколения, выросшего, как тогда пели, в пламени, в пороховом дыму.

В рассказе маленький хлопчик, видя, как горюют взрослые по поводу смерти Владимира Ильича, спрашивает родителей: «Он (Ленин) больше, чем дядько Михайло?» (Один из героев рассказа – председатель сельской рады – Михайло.) И родители ему – хлопчику – говорят: «Больше, Если сложить миллионы таких, как Михайло, то это и будет Ленин». В еще наивной литературной форме я высказал мысль, которая позднее стала центральной темой моего творчества, – мысль о неколебимом единстве партии и народа, бессмертии ленинского образа в делах трудового люда, в величии всепобеждающих идей марксизма-ленинизма.

Жизнь на каждом шагу преподносила мне, начинающему литератору, поучительные уроки. После первого года обучения в Киеве я поехал на каникулы в родную Христиновку. В день приезда я встретил руководителя большевистской ячейки, он мне сказал: «Как хорошо, что ты приехал. Сегодня у нас ярмарка, съезжаются толпы людей, надо сказать им слово ленинской правды». Раньше мне никогда не приходилось выступать публично. Я поднялся на трибуну и увидел пестрое, колыхавшееся море лиц и голов.