Еще раз о песне рыбки из поэмы М. Лермонтова «Мцыри»

Поэма М. Лермонтова «Мцыри» (1839) не принадлежит к числу произведений малоизученных. Ею занимались такие известные исследователи, как Б. Эйхенбаум, Д. Максимов, Ю. Манн, А. Немзер, Ю. Прозоров. Тем не менее изучение поэмы продолжается, предпринимаются новые интерпретаторские попытки — не потому, чтобы в существующих работах, посвященных «Мцыри», оставались явные лакуны. Скорее, потому что Лермонтов на страницах поэмы словно бросил вызов читателю: «Тебе, я знаю, не понять / Мою тоску, мою печаль; / И если б мог, — мне было б жаль…» Эти слова, думается, обращены не только к старику-монаху, но и ко всем, кто соприкасается с исповедью Мцыри. Они рождают у читателя сильное желание противоречить и доказать, что не только чувства мятежного героя ему понятны, но и замысел поэта и филигранное исполнение этого замысла оценены по достоинству.

В статье мы сосредоточимся на литературной параллели, которая до сих пор не рассматривалась: между золотой рыбкой в поэме Лермонтова и змейкой из сказки Э. Т. А. Гофмана «Золотой горшок» (1814). О влиянии Гофмана на Лермонтова принято говорить с осторожностью. А. Ботникова отмечает, что единственное свидетельство знакомства Лермонтова с творчеством Гофмана относится к 1840 году, и затем добавляет: «Но и без этого предположение, что Лермонтов совсем не был знаком с произведениями писателя, популярного и даже модного в России, выглядело бы маловероятным: Гофмана в эту пору читали все» [Ботникова 1982: 151]. Ссылаясь на данное замечание, мы не будем подробно останавливаться на вопросе, читал ли Лермонтов «Золотой горшок». Скажем только, что перевод сказки был помещен в первом выпуске журнала «Московский наблюдатель» за 1839 год — год создания «Мцыри» [Гофман 1839]. Как известно, именно в «Московском наблюдателе» в 1838–1839 годах появились первые печатные отклики на произведения Лермонтова [Белинский 1838; 1839a; 1839b], и, следовательно, у поэта была причина интересоваться этим изданием. На «Московский наблюдатель» как на журнал, входивший в круг чтения Лермонтова, ссылается В. Вацуро [Вацуро 2008: 444]. Далее мы будем цитировать текст Гофмана по анонимному переводу 1839 года¹.

Известно, что замысел «Мцыри» родился рано. Будучи юношей, Лермонтов набрасывает в записной книжке план произведения: «Написать записки молодого монаха 17-ти лет. — С детства он в монастыре; кроме священных книг не читал. — Страстная душа томится. — Идеалы…» [Лермонтов 1957: 375]. Отчасти задуманное воплотится в поэме «Исповедь» (1829–1830) и будет вполне реализовано в «Мцыри». Промежуточным звеном станет поэма «Боярин Орша», в которой монастырское прошлое героя отойдет на второй план, зато появится тема разлуки с родиной, ведущая в «Мцыри». Совершенно же новой для «Мцыри» явится тема природы, ее таинственной жизни, которая по своей интенсивности не уступает жизни человеческой. Любовный конфликт — а именно любовь двигала героями «Исповеди» и «Боярина Орши» — уступит место сложному внутреннему конфликту героя, и тема любви останется лишь рудиментарно в видении молодой грузинки и песне золотой рыбки, замыкающей рассказ о недолгом странствии Мцыри.

Вряд ли можно предложить однозначную трактовку образа рыбки и функции, которую несет ее песня, выделенная в поэме графически и интонационно. Д. Максимов пишет, что это «последнее впечатление, полученное героем на воле, и вместе с тем последнее грустное «утешение», томительно-сладостная галлюцинация, доставшаяся ему (Мцыри. — Е. З.) взамен его рухнувшей надежды» [Максимов 1964: 238].

1. В цитируемом далее тексте перевода сохраняется оригинальная пунктуация.[↩]