№1, 2004/Обзоры и рецензии

Синтез искусств, или Русский Gesamtkunstwerk

Зелов Д. Д. Официальные светские праздники как явление русской культуры конца XVII – первой половины XVIII века: История триумфов и фейерверков от Петра Великого до его дочери. – М.: Едиториал УРСС, 2002. 304 с.

 

Монография Д. Зелова содержит систематически поданную информацию о триумфах и фейерверках «от Петра Великого до его дочери Елизаветы», о разновидностях этих официальных светских праздников, о поводах, по которым они устраивались, об их художественном языке, о заказчиках и технических исполнителях.

По словам Д. Зелова, «тема, выбранная в качестве исследования, новая и практически не изученная. В таком ракурсе и в таком временном срезе она вообще не ставилась» (с. 9). Точнее было бы сказать, что в самом обращении к официальным светским праздникам, в частности – к триумфам и фейерверкам, у автора влиятельные предшественники все-таки были. Среди них – швейцарский культуролог Якоб Буркхардт. В 1920-х А. Гвоздев с группой единомышленников разрабатывал историю массовых празднеств; спустя полвека В. Гребенюк опубликовал описания триумфальных шествий Петра I, включив их в культурный контекст эпохи, и т. д. А в последние годы – во многом благодаря обстоятельной работе Ричарда Уортмана, известной и ранее, теперь же переведенной на русский язык, – тема официальных праздников стала почти модной. И Д. Зелов скрупулезно суммирует результаты исследований такого рода, реферируя их в историографическом обзоре.

Однако авторская формулировка, акцентирующая новизну и неизученность темы, в каком-то смысле основательна и справедлива. Монография Д. Зелова принципиально отличается от других работ постольку, поскольку информация о российских триумфах и фейерверках 1690 – 1761 годов (собранная автором как в опубликованных источниках, так и архивах) изложена систематически и с максимальной полнотой. Что четко выражено в структуре работы. В книге четыре главы: первая – о фейерверках петровского времени, вторая – а триумфах, третья и четвертая – соответственно о фейерверках и триумфах постпетровской эпохи (как и обещано – до Елизаветы Петровны включительно). С небывалой подробностью описываются все устроенные фейерверки и триумфы, их общественно-политические задачи, заказчики и практические исполнители, поэтика, место и сроки проведения, организация и технология.

Этого уже было бы достаточно, чтобы книгу оценивать позитивно и рекомендовать. Но не менее привлекательно то, что фейерверки и триумфы интерпретируются автором «как явление русской культуры конца XVII – первой половины XVIII века». Два исследовательских сюжета представляются здесь наиболее важными: анализ официальных светских праздников в контексте «синтеза искусств» и их изучение как «мощного пропагандистского оружия». Книга Д. Зелова позволяет, даже требует прибегнуть к сорассмотрению этих проблем, попутно выясняя сходство или различие выводов.

 

  1. ТРИУМФЫ И ФЕЙЕРВЕРКИ

В России «первые достоверные известия о проведении фейерверков относятся к последним годам царствования Алексея Михайловича» (с. 53). Однако по- настоящему практика «огненных потех» была усвоена во времена Петра I.

Согласно классификации Д. Зелова, поводом для фейерверков могли быть масленица, Новый год, празднества, связанные с домом Романовых (день рождения и тезоименитство, свадьба, коронация), общественно-политические события («виктории», заключение мира) и т. п. Другими словами, фейерверки могут быть разделены на развлекательные и серьезно-официальные, причем в последних «огненная потеха» дополнялась фитильными щитами, транспарантами, декорациями. Изображения, создаваемые при помощи этих средств, образовывали особое повествование, особый сюжет фейерверка. Д. Зелов уточняет, что – вопреки различиям развлекательной и серьезно- официальной доминант зрелища 1 – сюжеты всех фейерверков тяготели к «политической пропаганде идей и реформ»: «Так, уже в фейерверке 1693 г. (масленичном. – М. О.) был представлен вензель кн. Ф. Ю. Ромодановского, бывшего тогда «адмиралом» Переяславской флотилии и начальником потешных полков. Затем на фейерверочном транспаранте высветилась аллегория: Геркулес, раздирающий пасть льва. Фейерверк 12 февраля 1697 г. (также масленичный. – М. О.) носил уже совсем не развлекательный характер, а являлся средством пропаганды первой петровской победы – завоевания Азова. О степени его значимости говорит тот факт, что это был первый русский фейерверк, запечатленный по указанию Петра I в гравюре» (с. 54).

Сценарий фейерверка, выражающий его пропагандистский смысл, тщательно продумывался и контролировался властью. Так, вскоре после кончины Петра I должен был состояться фейерверк в честь тезоименитства Екатерины I: «План фейерверка был сочинен Скорняковым-Писаревым и Василием Корчминым и представлен на утверждение Меншикову. Тот забраковал его», подсказав другую идею: «был нарисован столб, а на нем корона, к столбу прикреплена веревка с якорем, частично зарытым в землю; у столба молодой человек с глобусом и циркулем в одной руке, другой рукой он держал веревку», что подразумевало намек на переход престола обойденному сыну погибшего царевича Алексея, который в 1727 году действительно стал императором под именем Петра II. «Скорняков-Писарев уже тогда не без основания заподозрил, что Меншиков «тою фигурою являет наследником великого князя», и <…> предложил Толстому донести о Меншиковой затее с фейерверком императрице <…> Толстой доложил, и чертеж фейерверка в конечном счете был изменен» 2.

Д. Зелов приводит письмо В. Е. Адодурова, в котором перечислены шесть возможных сюжетов для фейерверка 1736 года, прославлявшего победы в войне за Польское наследство (с. 227 – 228). Кроме того, автор монографии цитирует архивный документ, который «свидетельствует о детальной и тщательной разработке царем московского фейерверка 1 января 1710 г. Царь рассчитывал, на какое расстояние должен качнуться столб, символизирующий Россию, и очень сожалел по поводу того, что он сейчас не в Москве: «Ежели б я знал величину театра, то б сам фигуры с масштабом прислал». Уже после сожжения фейерверка Петр I составил для памяти потомков другую редакцию «Записки о фейерверке», в которой передал основу сюжета фейерверочного представления с его интерпретацией» (с. 81).

Особенно удались фейерверки, отмечавшие начало Северной войны (фигура двуглавого орла), победу при Эрестфере (1702 г. – Время, Фортуна), захват Нотебурга (1 января 1703 г. – потому, кроме Времени и Счастья, еще «новогодний» Янус), занятие Ингерманландии (1704 г. – античные боги, карта завоеванных земель), полтавскую победу (1710 г. – осел в львиной шкуре, Фаэтон, то есть «хулительные» символы Карла XII) и т. д.

Фейерверки устраивались русскими дипломатами, для которых это было средством прославления успехов государства за границей. В 1709 году А. А. Матвеев, посол в Голландии, организовал – на фоне протестов шведского посла – поистине грандиозные празднества: «Фейерверк был в первый день празднеств – 8 октября. Посольский двор был украшен эмблемами и иллюминацией; амстердамский и гаагский магистрат были приглашены на праздничный пир, который сопровождала музыка. Было издано печатное описание этих торжеств на голландском и французском языках <…> Кроме того, фейерверк был запечатлен в гравюре» (с. 96). Показательно, что в надписях к фейерверку Петр I – за двенадцать лет до официального принятия титула – именовался «императором»: дипломаты пытались апробировать новый титул перед европейской аудиторией (с. 97, 98).

Д. Зелов, настойчиво привлекая внимание к техническому аспекту «огненных потех», рассказывает об «оборотной стороне этого праздника» (с. 83) – о «несчастных случаях». При сожжении фейерверка 26 февраля 1690 года «был убит дворянин, на голову которого упала неразорвавшаяся пятифунтовая ракета»; летом 1699 года из-за фейерверка, устроенного по случаю приема шведского посольства, в Москве произошел «страшный пожар» (там же); в 1738 году при Анне Иоанновне ее племянница Анна Леопольдовна случайно спасла свою будущую соперницу – Елизавету Петровну: «Чтобы лучше рассмотреть красивое зрелище, превращающее ночь в день, Елизавета прильнула к оконному стеклу, а Анна стояла посреди кломнаты, смотря фейерверк через ее плечо. Вдруг Анна подошла к Елизавете и поцеловала ее обнаженное плечо. От неожиданности Елизавета обернулась, и в этот момент одна из ракет разорвалась непосредственно перед окном принцесс с такой силой, что взрывной волной выбило оконный переплет и разбило стекло на множество осколков, которые впились в шею и правую щеку Елизаветы» (с. 211).

В отличие от фейерверков, военные триумфы – «торжественные встречи горожанами победившей армии» (с. 122) – нововведение Петра I, ранее не имевшее прецедентов. Царь-реформатор организовывал их начиная с азовской победы 1696 года. Примечательно, что триумфальное парадирование со временем обрело регулярность, напоминающую повторямость церковных и государственных праздников: Персидский триумф 1723 года был назначен на тот же день, что двумя годами ранее Ништадтский триумф 3.

Искусство триумфов, несводимое к прохождению войск, требовало построения арок и тому подобных «фантомных» сооружений, украшенных аллегорической живописью, девизами, стихами, а также заготовленных речей, произносимых от имени благодарного населения, и т. д.: «Триумфальные арки, под которыми проходили воины-победители, являлись коммуникативно-композиционными центрами триумфальных шествий и несли в себе значительную смысловую нагрузку, так как были богато украшены живописью, скульптурой, надписями, прославляющими победителей и всячески хулящими врагов. У триумфальных ворот происходили сцены приветствия Петра I различными сословиями, произносились торжественные речи и проповеди, тут же были накрыты столы с закуской и выпивкой, на крышах триумфальных ворот победителям читались и пелись торжественные стихи, канты, песни, также играли музыканты, пелись арии» (с. 124).

Неотъемлемая (если не важнейшая) составляющая светских праздников – их официальные описания, «в которых подробно объяснялось значение и содержание представленных аллегорических картин» (с. 140). Так, фейерверк бытует в двух дополняющих друг друга формах – зрелищно-фантомной («огненная потеха») и печатно-фиксированной (гравированное изображение, которое поясняет аллегорические нюансы мимолетного зрелища).

Аналогично триумфы сопровождались программками, «реляциями», освобождающими пропагандистское «послание» от не всегда внятной образной оболочки: «Программа триумфальных ворот разрабатывалась очень тщательно. Ее полное описание делалось в Синоде, затем создавались рисунки-эскизы, которые также контролировались. В петровское время окончательный литературный вариант сначала подписывал вице-президент Синода Феофан Прокопович <…> Затем так же, как и рисунок-эскиз, описание утверждал Петр» 44.

Сохранилось немало официальных (печатных) описаний торжественных воинских шествий: «Торжественная врата» 1703 г. (которые составитель ташкентской рукописи переписывал у Осипа Тевлякина); «Толкование вратам пред двором <…> Александра Даниловича Меншикова» 1704 г.; «Преславное торжество свободителя Ливонии» 1704 г. Иосифа Туробойского; «Политиколепная апофеосис достохвальная храбрости российского Геркулеса <…> нашего царя и великаго князя Петра Алексеевича» 1709 г. того же Иосифа Туробойского

5.

Надо отметить, что хотя триумфы бесспорно восходят к древнеримским образцам (с. 124), русская культура конца XVII – первой половины XVIII века здесь ориентировалась скорее на позднейшую традицию trionfo – на псевдоантичные шествия аллегорических фигур, мифологических персонажей, войск, представителей экзотических народностей, колесниц и т. п. 6. Стилизуя римские триумфы, trionfo в XV-XVII веках получили распространение в Италии, Франции, владениях Габсбургов, выражая модное увлечение античностью. Альфонс Великий, король Арагона, в 1443 году организовал триумфальное шествие по завоеванному Неаполю: «Недалеко от рынка в стене была проделана брешь <…> и через нее он и проехал на позолоченной повозке, как римский триумфатор». По описанию Я.

  1. Васильев В. Н. Старинные фейерверки в России: XVII – первая четверть XVIII века. Л.: Изд. Гос. Эрмитажа, 1960. С. 23, 24.[]
  2. Павленко Н. И. Птенцы гнезда Петрова. М.: Мысль, 1984. С. 213, 214.[]
  3. Бассевич Г. Ф. Записки о России при Петре Великом. М.: Тип. Грачева, 1866. С. 131.[]
  4. Ильина Т. В. Новое о монументально-декоративной живописи XVIII в.: (Триумфальные ворота 1732 г.) // Отечественное и зарубежное искусство XVIII века: Основные проблемы / Вопросы отечественного и зарубежного искусства. Вып. 3. Л., 1986. С. 13, 14; много замечаний о значении печатных текстов, фиксировавших и тем самым пропагандировавших церемонии, в кн.: Уортман Р. С. Сценарии власти: Мифы и церемонии русской монархии. Т. 1: От Петра Великого до смерти Николая I. М.: ОГИ, 2002.[]
  5. Панегирическая литература петровского времени / Изд. подг. В. П. Гребенюк. М.: «Наука», 1979. С. 135 – 150, 52, 53, 150 – 180, 63 – 66.[]
  6. Гвоздев А. А. Массовые празднества на Западе // Массовые празднества. Л.: Academia, 1926; Alewin R., Salzle K. Das grosse Welttheater: Die Epoche der hofischen Feste in Documenten und Deutungen. Hamburg: Rowohlt, 1959.[]

Статья в PDF

Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №1, 2004

Цитировать

Одесский, М.П. Синтез искусств, или Русский Gesamtkunstwerk / М.П. Одесский // Вопросы литературы. - 2004 - №1. - C. 332-347
Копировать