*Данный текст представляет собой отзыв приглашенного рецензента магистратуры «Литературное мастерство» ВШЭ. – Прим. Автора.
Повесть Елены Тулушевой следует признать удачной действующей моделью современного мира, переживающего глобальную «эмоциональную демобилизацию».
Выбор автором жанра — эпистолярной повести с «плавающим» количеством участников, «открытой структурой» – связан с точно подмеченной чертой эпохи: люди «капсюлизированы» и, даже вступая в контакт, больше пекутся о дистанции, общаясь друг с другом не «естественно», а при помощи пространных монологов, насыщенных эксцентричными соображениями и, не исключено, фантомными или подложными воспоминаниями; такого рода искусственно сконструированные массивы текстов (образцы демонстрирует автор) отправляются по электронным адресам – которые, по сути, фиктивны; корреспонденты по-настоящему не знают тех, кому пишут, и даже особо не пытаются вообразить их себе.
Некогда считавшиеся таинствами, смерть и рождение — отдельных людей и целых вселенных — превращаются в предметы манипуляций или даже махинаций; мы видим, как бюрократизация и/или коммерциализация заведомо непостижимых процессов, с одной стороны, тривиализует их, с другой – придает им ложную, «обманочную» глубину — каковой, возможно, нет в действительности.
Одна из тем повести – «клиентоориентированность» таинств в современном мире, где изобретено множество способов тушевания, эвфемизации, глушения чересчур сильных аффектов, желаний, страданий; где особую ценность приобретают инструменты «рассеивания» эмоций: матовые окна, седативные лекарства, интерьерный дизайн, «юриспруденцизация» и бюрократизация языка. «Эмоциональная демобилизация» преподносится обществу как новый Большой Проект человечества — и одновременно как научная и коммерческая задача; для всего — от устройства Вселенной до планирования рождения и смерти конкретных людей – создаются точные модели, позволяющие рассчитать параметры оптимизации естественных процессов; мы видим, как персонажи, участвующие в этой двусмысленной деятельности, сами поневоле «расчеловечиваются» – и вынуждены подтверждать свою «настоящесть», подлинность откровенностями, уместность которых в других обстоятельствах была бы под вопросом.
Масштаб повести придает искусно — и очень разнообразно, от пересказа научпоп фильмов до астрологических рекомендаций, – проведенная сквозная тема космоса; контрапункт для «капсюлярного» сознания персонажей. Освобожденные от гравитации/бремени Земли, персонажи словно пребывают в «открытом космосе»/эмоциональной невесомости; от этого даже самые неромантические характеры здесь деформируются — и обретают объем и значительность.
Автору точно и тонко удается зарегистрировать и воспроизвести не только само устройство этого мира, но и постоянно ощутимый в нем — скорее как «фоновая радиация» – комический эффект, возникающий в ситуации, когда сложные решения принимаются при посредничестве кураторов и консультантов, якобы более компетентных в вопросах жизни и смерти.
У автора замечательное «чувство абсурдного» – скорее дуглас-коуплендовское, чем кафкианское; особенно остроумной представляется комическая/плутовская линия нахального российского писателя – возможно, самозванца, который со своими почти «капитан-лебядкинскими» письмами неожиданно вклинивается в и так непростые отношения персонажей с жизнью и смертью; элегия оборачивается «черной комедией» – и от этого становится еще более тревожной и пронзительной.