Наш взгляд, на наш взгляд, верен.
Каспийский груз
Я просмотрел много диалогов Наринской на ютубе. Тематика этих встреч фиолетова как дискуссии византийских монахов по Аверинцеву — настолько укоренены в поиске нюансов, что можно отвлечься от смысла слов и воспринимать чистые колебания. Я не зря взял эпиграфом предпоследнюю строчку из «Табор уходит в небо» «Каспийского груза». Беседа, например, Наринской — Таратуты отлично ляжет под биты даже без мата. Наринская часто перебивает своих собеседников. Но сама ли Наринская перебивает совопросников?..
Разумеется, это внутренний голос Наринской рвется наружу, а Наринская его не контролирует. Следовательно, принадлежит ли внутренний голос Наринской Наринской в полной мере?.. Или этот голос уже более зависит от соцсетей, чем от субъекта?.. Я имею основания полагать, что в национальном тянитолкае субъекта с соцсетями внутри Наринской побеждают соцсети, а субъект эртаульно отбрыкивается.
Если б Наринская могла выбирать себя, она была бы Юзефович. Юзефович хочет, чтоб человека перемалывал книгобизнес. Наринская согласна, чтоб человека перемалывали соцсети. Но Юзефович не любит Толстого, а Наринская любит.
Всё можно простить Наринской за её любовь к Толстому и Блоку, но вот остальное простить нельзя.
Разберем тезисы Наринской «о современном чтении и писательстве«.
«Единственный существующий способ описать действительность — описать именно это чувство растерянности» (и далее следующий абзац) «это тот реализм, который возможен, когда понимаешь, что ничего не понимаешь». (И наконец) «зияющая дыра современной русской литературы — это боязнь реальности, выражения своего отношения к ней». И теперь складываем 2 и 2, что «растерянность» Наринской видимо не позволила ей сделать. Наринская ищет рукавицы, а они за поясом. Если человек растерян и ничего не понимает, логично у него нет никакого отношения к реальности! И чтобы описать действительность, надо не в соцсетях бухтеть, а с Кордонским в поле, а, Агнесса Ивановна?..
Далее Наринская хвалит Глуховского за то, что он «декларативно увлечен сиюминутностью» (я предлагаю журналистов сюминутности ради переименовать в минутчиков или секундантов, потому что день длится дольше века), и утверждает, что «скоро в метро уже не будут пускать, если у тебя книга не вышла», а далее мы подходим к «ращелине»: «на самом деле что-то важное говорит не писатель, а тот, кто действительно говорит важное». Здесь тожесловие Наринской достигает хайдеггерианской мощи и глубины. Вопрос возникает, как определить важность?.. Наринская дает ответ: должен быть скандал вокруг. «Я не полюбила роман «Маленькая жизнь», но вокруг него были скандалы и споры… Это хорошо». Однако, 6-ю абзацами ниже, «когда «переперевели» Джейн Остин, Сэлинджера, был скандал. В итоге у нас все переводы застывшие». Видимо, потому что это был неправильный скандал. Не в нашу пользу скандал. Такая же «ращелина» и «растерянность» у Наринской по вопросу о мате. Мат на красной площади своими телами — «это прекрасный проект», мат у дочки вконтакте — это ужас, конечно.
Тут Наринская дает ЦУ в конце тоннеля. Ориентиром — «выработать более легкое отношение к этой проблеме». Я тут полностью согласен с прекрасной Анной Наринской, которая любит Толстого. Любая проблема решается вырабатыванием более легкого отношения к ней. Take it easy or leave it.
«Кстати, даже мне предлагали стать писателем» (хлестаковиански излагает Наринская). «Но в России такое невозможно». «Я, например, писателем быть не хочу». Я давно заметил, что проблемы всех проблемствующих в том, что те, кто не хочет, думают, что они не могут, а кто не может, почему-то думает, что не хочет.
Примерно так: … (непечатно) … надежда, мой компас земной … шурум-бурум-паам-пам-пам … (непечатно) в музыке только гармония есть … пурум-пум-пум … o father o Satan o sun … (непечатно) … шшшшшшшшш … (непечатно).
Если кто-нибудь думает, что моя внутренняя речь похожа на мои сочинения, то было бы ошибкой. Внутри меня хаос и моя внутренняя речь похожа на смесь непечатного, строк из популярных песен и бурчалок-сопелок.
Когда Наринская обмолвилась о «книжной навигации«, я услышал в ее словах «Ной Нави». Недаром в Наринскую некогда был сослан Бродский, вернувшийся оттуда завывая. Бродский вслед за Ямамото Цунетомо dixit: читать нужно только стихи, важна только форма. Наринская действует иначе: есть способность нытья, есть нытье, есть спрос на нытье, есть распределение нытья через Соц. Сети. Кстати, Наринская сочувствует эсэсовцу Литтеллу просто потому, что у них аббревиатуры схожие.
Никакая информация человеку в сущности не нужна. Нужна форма. Информация человеку нужна, когда он уже не человек, а в походе расчеловечения. Нужно ли быть человеком, конечно, вопрос философский. У Достоевского в «Бесах» есть такое замечательное словцо «пустить судорогу». Вот информация и есть такое пускание судороги. Пускание информационной волны. Человеку настроения не нужны объяснения, а нужна информационная волна для вербального серфинга. Наринская человек настроения и поэтому переоценивает определенность своих стронг опиньенз — их собственно незачем допереписывать, ведь они изначально достаточно неопределенны. Человек который в одной фразе использует «кажется» и «абсолютно»: «Мне кажется, это абсолютно» — это человек, которому абсолютно кажется. «Абсолютно и так далее». Это «фактический факт».
Книжек новых издавать не нужно — старые есть. Бухтеть в СС не надо — книжки некогда будет читать. Литинститут должен выпускать толкователей классики и каллиграфоф. Вместо «Молодого папы» надо смотреть «Гоморру», а книжки читать как Миша Найман.