№5, 1979/В творческой мастерской

Заметки юмориста «по совместительству»

Когда лет десять назад в печати все чаще стали появляться мои пародии, фельетоны и сатирические рассказы, некоторые коллеги-литературоведы недоумевали. Им казалось, что я напрасно трачу силы на столь легкомысленное творчество. «Зачем вы все это пишете? – спрашивали меня. – Кому это нужно? Не лучше ли, если уж у вас есть лишнее время, написать еще одну монографию?»

Теперь, после выхода нескольких моих пародийных и юмористических книг, меня уже не упрекают в легкомыслии, хотя, быть может, втайне жалеют. Наверное, убедились в моем упрямстве.

Думаю, эти недоумения коллег-ученых были не случайны. Хотя у нас на Украине и работают популярные сатирики и юмористы, как, например, Степан Олейник, общее состояние «веселого жанра» отнюдь не веселое. И дело не только в том, что у нас сейчас нет сатириков масштаба Остапа Вишни, Зощенко, Ильфа и Петрова. Хуже всего то, что ни в одном литературном жанре критерии художественности столь не занижены, как в сатире и юморе. Об этом, кстати, шла речь и в отчетном докладе В. Козаченко на VII съезде писателей Украины. Докладчик говорил о том, что талантливые произведения тонут в море серятины, Печатается слишком много художественно беспомощных юморесок, объективно стоящих за пределами литературы.

Быть может, на состоянии жанра сказывается отсутствие «лидеров», крупных писателей, на которых бы равнялись и другие? Конечно, виновата здесь и критика. Рецензенты пишут о юмористических сборниках комплиментарно, с оскорбительной снисходительностью. Стоит ли удивляться, что редакторы журналов и газет позволяют себе печатать в отделах юмора и сатиры опусы такого низкого художественного качества, какие не были бы напечатаны в других отделах. Уж не считают ли они поверхностность, схематичность, отсутствие живой мысли и занудливое морализаторство обязательными атрибутами «веселого жанра», с которыми по необходимости приходится мириться?

Вот почему я не обижался на своих товарищей-литературоведов, удивлявшихся, зачем трачу время на пародии и фельетоны. Кстати, из разговоров с писателями знаю, что мало кто из них регулярно читает сатирические журналы и юмористические отделы в толстых журналах и газетах (за исключением разве что «Литгазеты» и «Вопросов литературы»). Не свидетельствует ли это о невысоком «моральном авторитете» жанра в литературных кругах?

А вот широкий читатель любит «веселый жанр». Хотя подчас это, увы, слепая любовь. Парадокс, но на книжном рынке моментально раскупаются любые юмористические издания, независимо от их качества. Читатель, любящий смех и юмор, прощает нам наши недостатки. Как прощает их и критика. А может быть, нужно, чтобы не прощали? Может быть, нам, сатирикам и юмористам, не надо легкой жизни в литературе? Она, эта легкая жизнь, когда почти всякой мало-мальски профессионально написанной юмореске и пародии практически гарантирована публикация, снижает требовательность писателей к своей работе. Они попросту теряют критерий того, «что такое хорошо и что такое плохо».

И не тревожный ли симптом, что, например, у нас на Украине (не знаю, как в других республиках) за последние годы почти не появилось новых перспективных сатириков и юмористов? Не есть ли и это в какой-то мере следствие низкого «морального авторитета»»веселого жанра» в писательской среде?

Между тем, вне всякого сомнения, существует острая социальная потребность в сатире и юморе. Об этом свидетельствуют хотя бы феноменально высокие многомиллионные тиражи «Крокодила» и «Перца», популярность вечеров сатиры и юмора и повышенный читательский спрос на произведения этого жанра. Для литераторов-юмористов это, разумеется, утешительно, но должно отнюдь не успокаивать их, а, наоборот, повышать чувство ответственности за свою работу. Надо нем делом доказать, что «Веселый жанр» – не литература второго сорта (печатно о «второсортности» никто из критиков не говорит, но так думают). И виноваты в этом прежде всего мы, работающие в «веселом жанре». Не уверен, что «комплекс второсортности» не присущ и самим юмористам, во всяком случае, тем из них, которые разрешают себе отдавать в печать произведения более чем сомнительного художественного качества.

Творчество многих великих сатириков прошлого, например Свифта, Салтыкова-Щедрина, Шевченко, пронизывает чувство горечи, идущее отчасти и от сознания «бессилия» сатиры искоренить те социальные пороки, которые она разоблачает. Шевченко писал в дневнике, имея в виду социально-политический строй царской России: «…Застарелые болезни если и излечиваются, то только героическими средствами. Кроткий способ сатиры тут недействителен» 1.

Разумеется, общественная функция советской сатиры принципиально иная, чем прогрессивной сатиры прошлого. Наши сатирики обличают во имя утверждения советского образа жизни, а не его отрицания. Но можем ли мы, советские сатирики, положа руку на сердце утверждать, что даже лучшие наши сатирические повести, рассказы, фельетоны морально перевоспитали и направили на путь истинный хотя бы одного бюрократа, хапугу, взяточника, тунеядца?.. Мы вот уже шестьдесят лет разоблачаем, обличаем, бичуем, казним смехом, выметаем железной метлой и выжигаем каленым железом сатиры мещанство, равнодушие, воинствующее невежество, бюрократизм, тунеядство и пр. и пр. А они, эти «пережитки прошлого», как это ни печально, все-таки еще существуют в нашей жизни.

Я тут вопрос намеренно заостряю. Речь идет не о том, чтобы поставить под сомнение социальную действенность произведений сатирического жанра, их, так сказать, результативность. Разумеется, работа сатириков направлена не столько на усовещание и перевоспитание их «героев», сколько на создание общественной нетерпимости к ним. И разумеется, сатира не может претендовать на то, чтобы стать «абсолютным оружием» борьбы со всяческими «пережитками». Но, мне кажется, сатирик, морально удовлетворенный результатами своей работы, – плохой сатирик.

Впрочем, есть сатирический жанр настолько действенный, имеющий такую быструю и наглядную социальную отдачу, что гражданская совесть писателей, в нем работающих, может на этот счет быть спокойна. Говорю о сатирическом фельетоне на фактическом материале. О фельетоне, в котором разоблачаются конкретные нарушители советской морали, реальные общественные недостатки. Я сам таких фельетонов не пишу, но смело могу утверждать, что именно они в наше время дают сатирику наибольшее моральное удовлетворение от сознания пользы своей работы.

Скажем, фельетонист вывел на чистую воду махинаторов в торговой сети. Или разоблачил злостных волокитчиков в каком-нибудь райсовете. Или «протянул» нерадивого управляющего ремтрестом за халтурный ремонт жилого дома. И т.д. и т.п. Проходит короткое время, и автор такого фельетона может прочитать под рубрикой «По следам наших выступлений»: меры приняты, недостатки исправлены, виновные понесли наказание. Махинаторы отданы под суд, бракоделы из ремтреста понижены в должности, волокитчики предупреждены… И фельетонист радуется. Радуются и его читатели. Еще бы! Справедливость восторжествовала, а ее нарушители публично посрамлены. Фельетон помог!

Общественное значение такой «скорой сатирической помощи» трудно переоценить, особенно учитывая, что фельетоны этого типа широко (надо бы – еще шире!) публикуются на страницах не только центральной, но и периферийной прессы и преобладают в сатирических журналах.

Только вот сатирики, работающие в жанре «фактического» фельетона, далеко не всегда испытывают творческое удовлетворение. Они пишут фельетоны, а мечтают о художественной сатире. Ведь их фельетоны, даже написанные на высоком профессиональном уровне, чаще всего – однодневки. Они полезны, но их удел – забвение. И сами фельетонисты редко включают их в свои книги. Почему – понятно.

  1. Тарас Шевченко, Повне зібрання творів у 6-ти томах, т. 5, Вид. АН УРСР, Киев, 1964, стр. 33.[]

Цитировать

Ивакин, Ю. Заметки юмориста «по совместительству» / Ю. Ивакин // Вопросы литературы. - 1979 - №5. - C. 154-164
Копировать