Юмористические выписки

Читая разные книги, я продолжаю выписывать из них то, что, как мне кажется, могло бы сгодиться для нашего журнального раздела «В шутку и всерьез». Предлагаю читателю очередную порцию этих моих юмористических выписок.

ПОСЛЕ ПОСТАНОВЛЕНИЯ ЦК

О ЗОЩЕНКО И АХМАТОВОЙ

В «Бакалее» стояла за чем-то большая очередь. Очередь гудела, толкалась и переругивалась. Всем было некогда, и все дружно ругали директора магазина, создающего очереди. Он и пьет, и ворует, и вообще его давно пора посадить в тюрьму.

– Но кого будет жаль, если его посадят, так это его жену, – сказала сердобольная старушка. – Жена-то в чем виновата?

– Да,» – сказали в очереди. – Жены за все в ответе. Вот и сейчас, ведь все знают, что Зощенко подлец и мерзавец, а жену его Ахматову за что так ругают? Все за него же!

– Да, бедная она, бедная, – дружно жалела очередь.

(Сильва Гитович. Из воспоминаний. В кн.: «Воспоминания о Михаиле Зощенко».)

ДРУГАЯ ВЕРСИЯ

Был 1956 год. Это я помню точно, ибо именно в этом году вместе с несколькими ленинградскими приятелями я впервые путешествовал по Кавказскому побережью. Мы стояли на причале вСочи и ждали рейсового катера. К нам подошел полуспившийся курортный бродяга – тип, в старое время именовавшийся «стрелком». Без всякой нищенской печали, наоборот, весело и нагловато, он попросил денег. Излагаемая им тут же легенда вполне совпадала с историческим фоном тех лет.

– Золотая советская молодежь, – обратился он к нам, – помогите бывшему заключенному добраться до дома, не хватает на билет, месяц добираюсь из лагеря к семье и вот несколько поистратился.

Как он с Колымы или из Казахстана попал в Сочи, этого он объяснять не стал. При этом было очевидно, что он и сам понимал, что вся его болтовня – некая условность и деньги на вино (тут же на причале из бочки продавали сухое) он получит наверняка.

– Ладно-ладно, – сказал ему кто-то из нас, – необходимая помощь будет оказана. Только по какому же делу ты сидел?

Только на секунду задумался проситель, видимо, с максимальной точностью определив, кто мы такие (я имею в виду наш социально-психологический тип – столичные студенты, по духу своему гуманитарии, то есть расположенные ко всякому «свободомыслию» и т. д.). Поэтому свою речь он продолжил так:

– Не могу разгласить, дело-то особое, большие люди были в него втянуты, знаменитейшие писатели.

Мы оживились и уже сами побежали за сухим вином. Будущий гонорар его явно возрастал.

– Ну вот, расскажи, что знаешь, и получай доплату за плацкарту.

– Вообще-то не полагается, – ответил стрелок, – но при вашей доброте ничего не хочу скрывать. Я сидел по делу Зайченко и Ахмедова.

И он многозначительно подмигнул.И вдруг я сообразил, что Зайченко и Ахмедов – это результат какого-то диковинного смешения лагерных пересказов о ждановском постановлении 1946 года, в котором Зощенко и Ахматова оказались некими мифологическими героями пересыльного эпоса. Своего рода двойное искажение в осколках советского кривого зеркала. Теперь нам окончательно стало ясно, что это за тип.Тогда я сказал довольно сурово:

– Деньги вы получите только после того, как расскажете нам, что это было за дело.

Рассказчик задумался, в глазах его был туман после двух стаканов сухого, что-то он с трудом припоминал, деньги были так близко, еще одна удачная фраза – и он их получит. И он снова попал в десятку:

– Дело, молодые люди, государственное. Я по нему подписку давал, об нем когда-нибудь весь мир услышит, только для вас сообщаю: Зайченко ни в чем не виноват, его затянул Ахмедов.

Тут уже все окончательно поняли, что нам пересказывается некая лагерная фольклорная байка, возникшая из невразумительных слухов о каких-то писателях. Мы рассмеялись, и он получил обещанный гонорар.

Анне Андреевне эта история очень понравилась. Может быть, она считала ее каким-то бредовым отражением истины, ведь она была уверена, что первопричиной постановления сорок шестого года стала ее встреча с Исайей Берлином, именно с этого камушка и началась лавина. А если так, – а очень может быть, что все было именно так, как считала Ахматова, – значит, действительно «Ахмедов» затянул «Зайченко».

(Евгений Рейн. Невыдуманные истории. В кн.: Евгений Рейн. «Заметки марафонца. Неканонические мемуары».)

ПОЛОВИНА – НЕГОЖЕ

Из письма Б.