«Вся земля смотрит на него…»
А. И. Шифман, Лев Толстой и Восток, изд. 2-е, переработанное и дополненное, «Наука», М. 1971, 552 стр.
В апреле 1910 года Толстой, просматривая поступившую на его имя почту, заметил: «Мне совестно говорить это, но я радуюсь авторитету Толстого. Благодаря ему у меня сношения, как радиусы, с самыми далекими странами: Дальним Востоком, Индией, Америкой, Австралией». Поистине великий писатель более, чем кто-либо из его предшественников и современников, проявлял интерес к социальным процессам, происходившим в странах далекого от него Востока, к его культуре, философии, религиозным учениям, эпическому искусству и многое для себя почерпнул из «восточной мудрости».
Толстой, собственно, первый из русских писателей установил личные связи с мыслителями, общественными деятелями, литераторами и рядовыми своими читателями из азиатских и африканских стран, находился с ними в активном эпистолярном общении, некоторых из них принимал у себя в Ясной Поляне, свободно ориентировался в проблемах общественной и идейной жизни народов этих континентов. С крайней тревогой наблюдая грозные признаки наступления империалистической эпохи, Толстой открыто выступил в защиту народов Азия и Африки от колониального порабощения, от кровавого насилия, создал особый жанр антиимпериалистической публицистики. Цикл этих страстных, беспощадно разоблачительных статей снискал писателю мировую славу. «Европа, Азия и Америка, вслед за миллионами русских, – писал А. В. Луначарский, – протягивали к нему руки, ища помощи на путях жизни от мудреца из Ясной Поляны». А вслед за ним М. Горький утверждал: «Весь мир, вся земля смотрит на него: из Китая, Индии, Америки – отовсюду к нему протянуты живые трепетные нити, его душа – для всех и навсегда».
Однако в силу того, что русско-восточные литературные связи в современной науке вообще недостаточно изучаются, оставалась до последнего времени не освещенной и проблема «Толстой и Восток» – весьма существенная часть общей проблемы мирового значения Толстого. Несмотря на то что в 1925 году вышла книга биографа Толстого П. И. Бирюкова «Tolstoi und der Orient», составленная из небольшой части переписки Толстого с деятелями азиатских стран, несмотря на статьи, публикаций, заметки, появившиеся в последние годы в периодической печати, этот пробел оставался невосполненным. И совершенно прав А. Шифман, утверждая, что «наши успехи в изучении этих проблем еще весьма скромны. Связи Толстого с Востоком, воздействие его художественного опыта и гуманистической мысли на современный мир изучены еще далеко не полностью. Углубленная разработка темы «Толстой и Восток» остается насущной задачей советского литературоведения» (стр. 6). Осуществление такой трудной задачи взял на себя А. Шифман, создав первое капитальное исследование в этой области, дополняющее и продолжающее работы Т. Мотылевой «О мировом значении Л. Н. Толстого» и В. Кутейщиковой «Творчество Л. Н. Толстого и общественно-литературная жизнь Латинской Америки конца XIX – начала XX века».
Первое издание монографии А. Шифмана появилось в 1960 году и было замечено нашей и зарубежной печатью. Глава о японских связях писателя вышла отдельным изданием в Японии (1966); весь индийский раздел опубликован в Дели отдельной книгой на языке хинди и на английском языке (1969). А в 1969 году книга А. Шифмана была удостоена Международной премия имени Джавахарлала Неру.
Настоящее ее издание заметно отличается от предыдущего. Расширена «география» толстовских восточных контактов: в состав книги включена новая глава «Толстой и Африка», дополнены и существенно доработаны опорные разделы книги – индийский и японский – за счет новых материалов, обнаруженных автором во время своих поездок в Индию и Японию, изменено вступление, приобретшее более теоретический характер, и помимо очень ценного справочно-библиографического комментария читатель теперь найдет в ней еще один весьма полезный для такого рода работы элемент – именной указатель.
Одно из несомненных достоинств монографии А. Шифмана – строгая документальность, обилие неизвестных материалов, сведений, фактов, зачастую впервые вводимых в научный оборот. Для того чтобы с максимальной полнотой и точностью разработать столь сложную и, в сущности, «целинную» тему, автору пришлось тщательно обследовать архив писателя, обширную яснополянскую почту, восточный фонд его библиотеки и таким образом выявить круг его зарубежных корреспондентов, прочитанной им специальной литературы, русской и иностранной, а также просмотреть со своей особой точки зрения все его разнообразное творческое наследие. В итоге такой подлинно исследовательской работы в книге представлено более 300 новых, неведомых доселе документов, имеющих самое непосредственное отношение к Толстому, к истории его необыкновенной жизни, к его духовной биографии, раскрывающих диапазон его интересов, степень его влияния на современный ему мир.
Но автор отнюдь не ограничился только изложением и систематизацией фактов, восстановлением реалий, а стремился к их обобщению, осмыслению. Именно с этой целью книге предпослано обширное теоретическое введение «Концепция Востока в мировоззрении Толстого». Написание его представляло известные трудности: ведь писатель не оставил цельного изложения своих взглядов на этот огромный пласт мировой цивилизации и культуры. Да и сама «восточная» концепция Толстого складывалась исподволь, претерпевала изменения и приняла более определенные очертания лишь после идейного кризиса. А. Шифману удалось достаточно убедительно раскрыть все своеобразие взглядов писателя на путь исторического развития восточных народов, их миссию в судьбах человечества, его отношение к буддизму, конфуцианству, исламу, синтоизму, философским системам китайских, индийских, японских, иранских, арабских мыслителей.
А. Шифман безусловно прав, объясняя причины обращения Толстого к Востоку его отвращением к буржуазной цивилизации, присущей ему идеализацией патриархального строя общества, верой в то, что «восточные народы находятся в особенно счастливых условиях». Огромную роль сыграла здесь власть мифа о «восточной неподвижности», убежденность, что подлинную культуру, духовность и высокую нравственность сохранили лишь те народы, которые не «оставили земледелия», занимаются «хлебным трудом». Особый интерес писателя к «восточной мудрости» был обусловлен тем, что он находил в ней ответы на самые важные для него вопросы о смысле жизни, формулы нравственного поведения, соответствующие его собственным. Воззрения Толстого на Восток, – и А. Шифман на этом подробно останавливается, – были преисполнены теми же противоречиями, что и все его миросозерцание в целом. С одной стороны, согласие с проповедью всеобщей любви, добра, философии непротивления, аскетизма, а с другой – глубокое понимание, сочувствие таившимся под религиозной оболочкой демократическим умонастроениям масс, настроениям протеста против общественной несправедливости, жажды иного строя жизни, равенства и свободы.
Такое вступление дало возможность автору в семи специальных главах сосредоточить внимание на подробном в хронологически последовательном изложении всех обстоятельств, событий, фактов, составляющих конкретное содержание исследуемого им «географического» сюжета. Структура всех глав однотипна: в каждой две самостоятельные, но как бы продолжающие одна другую части – первая об отношениях Толстого с той или иной страной и вторая о его значении для народа, для национальной истории, культуры и литературы этой страны. В то же время в каждом разделе, имеется свой стержень, свой главный тематический узел, подсказанный особенностями привлеченного материала. Так, в «китайской» главе на первом плане – анализ воззрений Толстого на целый ряд китайских философов древности, основателей религиозных и этических систем: Лао-цзы, Конфуция, Мэн-цзы, Мо Ди, которых он высоко чтил. Излагая эти системы, оценивая их с точки зрения современной науки, А. Шифман устанавливает, что значит для Толстого каждый из «мудрецов», как он был им использован в его творческой и издательской работе. Только после прочтения этой главы становится ясным весь масштаб «пропагандистской» деятельности Толстого, стремившегося сделать «мысли» своих «учителей» всеобщим достоянием.
Одна из самых интересных и основательных глав – «индийская». Слова автора книги о том, что «среди стран Востока, привлекавших внимание Толстого, Индия занимает особое место» (стр. 113), не остаются голословными. Они подтверждаются созданной им картиной духовных связей писателя с философами индийского средневековья и с более поздними, такими, как Рамакришна, Вивекананда, а также перепиской со многими современниками. «Ни в одной стране Востока не было у него столько корреспондентов, сколько в Индии», – отмечает А. Шифман.
Благодаря его разысканиям теперь установлены имена индусов, адресовавших свои письма в Ясную Поляну, содержание этих примечательных эпистолярных документов, биографии, род занятий, идейные убеждения людей, которые испытывали настоятельную потребность в общении с русским писателем, были знакомы с его творчеством и его миропониманием. Толстой не оставался безразличным к этим доходившим до него издалека посланиям, к голосам, говорившим подчас от имени целой нации, нуждавшимся в нем, они волновали его, побуждали к действиям. Например, из книги явствует, что замечательное публицистическое выступление «Письмо к индусу», получившее большой резонанс в России и не меньший в Индии, было написано не только как ответ публицисту и издателю журнала «Свободный Индостан» Таракнатху Дасу, но также и по просьбе другого корреспондента – учителя Г. -Д. Кумара, который, судя по цитируемому его письму, молил Толстого оказать «поддержку» его «соотечественникам». Несомненно также и другое, что статья вобрала в себя впечатления и сведения, почерпнутые им из многочисленных посланий индийских читателей, из присланных ими книг, журналов, газет, рисовавших положение в стране.
В центре «индийской» главы рассмотрение и поныне весьма актуальной и еще недостаточно проясненной проблемы – Толстой и Ганди, их идейные связи, взаимоотношения. Переписка обоих мыслителей в извлечениях впервые была опубликована в 1925 году П. Бирюковым, а в 1939 году без адаптации, но и не полностью – А. Сергеенко. Письмо Ганди от 10 ноября 1909 года вообще еще не было известно. Несколько лет тому назад его обнаружил А. Шифман среди книг яснополянской библиотеки. Помимо корреспонденции, которыми обменивались Толстой и Ганди, в книге много других интереснейших документов, свидетельствующих о глубокой и стойкой увлеченности Ганди идеями Толстого, о силе его влияния на формирование убеждений Ганди. Среди них: предисловие Ганди к своему переводу «Письма к индусу», вступление к рассказу «Бог правду видит, да не скоро скажет», написанная еще в 1905 году статья «Граф Толстой», речь 1928 года по случаю 100-летия со дня рождения писателя, суждения, извлеченные из разных сочинений, письма к В. Г. Черткову и С. А. Толстой, уточненный список всех его переводов толстовских произведений. При этом автор не оставляет без внимания и вопросы идеологические. Он сопоставляет взгляды замечательного общественного и политического деятеля со взглядами того, кого он считал своим духовным учителем. Их общность в ряде моментов была несомненна, она проявлялась и в трактовке идеи ненасильственной революции, пассивного сопротивления и вопросов религии, но при этом серьезны были и различия. Кроме того, жили и боролись они в разных исторических условиях, что дает ключ к постижению того, каким образом «учение Ганди смогло стать платформой для массового национально-освободительного движения индийского народа» (стр. 181).
«Японский» раздел занимает в книге самую большую площадь. Общение Толстого с этой страной было исключительно интенсивным и не только «почтовым». Обширна его переписка, начавшаяся еще в конце прошлого века, с крупнейшими представителями японской науки, журналистами, издателями, художниками слова, но не мал был и поток гостей из страны восходящего солнца. Атмосферу этой очень живой, самой «беллетристической» главы определяет цикл рассказов о посетителях толстовского дома, истории их сближения с писателем, знакомства с ним, описания встреч в т. д. В числе гостей Толстого был известный писатель Токутоми Рока, автор романов, в которых заметны следы чтения прозаических шедевров любимого художника, статьи «Великое светило русской литературы Толстой» и книги «Гигант русской литературы Лев Толстой», Он провел в Ясной Поляне пять дней, о чем подробно рассказал в книге «Тропою пилигрима». Свиданию двух писателей, их беседам посвящено несколько страниц, где воспоминания Токутоми Рока, запечатлевшие высказывания Толстого о крупнейших русских мастерах слова, дополнены письмами, написанными Токутоми Рока после возвращения на родину, записями Д. П. Маковицкого, письмами Б. В. Оболенской.
Таких литературных эпизодов в этом разделе немало, и через них зримо раскрывается то, какой притягательной силой являлась для японских писателей и личность Толстого, и его непревзойденное искусство. В 1905 году японский публицист Котоку Сюсуй произнес знаменательную фразу: «…Нашей литературе нужны не сто Киплингов, а нужен один Толстой». Сказана она была по поводу статьи Толстого «Одумайтесь!», написанной по случаю русско-японской войны и получившей, как мы это теперь узнали, огромный резонанс в Японии. Обращение русского писателя способствовало отрезвлению известной части японской интеллигенции от милитаристских настроений, шовинистического угара. Мировое значение Толстого-художника я Толстого-публициста в этой главе проиллюстрировано зримо и весомо.
Весьма содержательны и все остальные главы книги, где также приведен богатейший материал, показывающий, насколько всеобъемлющ был кругозор Толстого и каких отдаленных уголков мира достигла его известность. Для Толстого Персия – это страна поэтов Хафиза и Саади, страна, где началось бабидское антифеодальное крестьянское движение, которое стало предметом его внимательного изучения. Арабские страны интересны были ему своим фольклором, сказками, религией ислама. В главе «Толстой и Африка» публикуются 60 писем – 60 читательских откликов с благодарностью «за смелые выступления в защиту угнетенных».
Мы уже говорили, что в каждой из глав имеется раздел, который может быть назван «Восток и Толстой». Информация в них чрезвычайно обильна – тут и сведения о переводах и изданиях сочинений писателя, доведенные иногда до последнего времени, о книгах и работах, ему посвященных, инсценировках и театральных постановках, о личностях переводчиков и больше всего о влиянии Толстого на отдельных писателей и литературу Востока в целом. Однако не всегда этот информационный материал сопровождается необходимым анализом, авторскими умозаключениями, проникновением в закономерности, определившие судьбу Толстого, форму и степень его влияния в каждой из обозначенных в книге стран. Так, например, мы не найдем объяснения, почему такой резонанс имело учение писателя в Индии, а в арабских странах «не приобрела сколько-нибудь серьезного распространения религиозно-нравственная доктрина Толстого» (стр. 389). Или почему в Японию Толстой пришел как автор «Войны и мира», как великий художник, а в Китай – как автор народных рассказов.
Не во всем убедительна постановка вопроса о характере влияния Толстого на литературную жизнь стран Востока, на отдельных писателей. Думается, что автор монографии был стеснен собственной излишне абстрактной и неточной формулой творческой индивидуальности Толстого, которой он руководствовался. Отсюда оказалось возможным: такое, но сути, крайне общее утверждение, что арабские писатели «учились и учатся у Толстого мастерству реалистического изображения мира, искусству психологического анализа, бесстрашию в постановке актуальных вопросов современной жизни» (стр. 398). Вряд ли можно ограничить мировое значение Толстого-художника тем, что он открыл «приемы правдивого отражения действительности, искусство анализа социальных отношений, разоблачения социального зла». Порой исследователь как бы забывает собственное справедливое утверждение: «воздействие одного писателя на другого и тем более одной литературы на другую – процесс чрезвычайно сложный» – и невольно упрощает этот процесс, изображает его несколько прямолинейно.
Ценность монографии А. Шифмана бесспорна. Продемонстрировав со всей конкретностью связи Толстого с восточным миром, его национально-освободительной борьбой, его духовной жизнью, культурой, он осветил очень актуальную и существенную сторону проблемы мирового значения великого русского писателя.