«Вопросы литературы»: о журнале и тех, кто его сделал и делает

Небольшие мои воспоминания о журнале «Вопросы литературы» были задуманы в редакции и написаны как вполне функциональный текст — для каталога выставки об истории журнала, но первоначальный замысел неожиданно приобрел актуальность. В последнем номере журнала «Знамя» за 2024 год его главный редактор Сергей Чупринин поделился собственным видением этой истории в свете современной позиции нашего журнала.

Отвечу только на то, что и спровоцировало Чупринина: «…начиная с 2014 года «Вопросы литературы» все последовательнее разрывают свои отношения с миром толстых журналов и все радикальнее меняют свой формат, дизайн, соотнесение печатной версии с виртуальной. Сначала редакция перестала полностью выкладывать свои материалы в сетевом «Журнальном зале», а позднее и вовсе ушла из этого корпоративного сайта…» [Чупринин 2024: 112].

Все сказанное правда, но почему в жанре инвективы? Мы отбились от стаи, сбили строй? Воспользовались своими возможностями не только литературного, но и академического журнала, учимся зарабатывать на своей востребованности, ушли с коллективного сайта, но открыли и разрабатываем собственный. Когда у всех журналов тиражи безнадежно падали, мы остановили падение подписки и вернулись на реальный уровень двадцатилетней давности, что сейчас почти невероятно для бумажного издания. Это о том, что касается журнальной стратегии развития. Удачна ли? Раньше на вопрос, как живет журнал, я отвечал: «Неплохо, но никто не завидует». Теперь во втором пункте засомневался.

Не менее принципиально (хотя более уклончиво) сформулировано недовольство нашей позицией, выражением которой Чупринин справедливо счел слова И. Берлина (напомню, признанного теоретика либерализма в ХХ веке), сказанные в интервью, данном мне в 1996 году: «…что такое либеральное общество: это общество, умеющее между различными ответами на одни и те же вопросы находить неустойчивые компромиссы. Они неустойчивы, они ломаются, и тогда нужно находить новые. Это не та идея, которая воодушевляет молодых людей, но это правда» [Шайтанов 2000: 134].

А в журнале «Вопросы литературы» эта идея воодушевляет. Мы пытаемся слышать разные голоса, а если полемист вслушивается только в один голос, вырывая из публикации, оформленной у нас с «двух точек зрения» (я имею в виду ссылку на обсуждение стихов Анны Долгаревой в третьем номере за 2024 год), и выдает его за позицию журнала, то это… Обычное дело, конечно, в полемике что-то передернуть¹. О чем-то промолчать. Сошлюсь на один свой не очень давний разговор с Чуприниным по острому вопросу. Он выслушал мое мнение, сообщил, что рад слышать разумный голос, но засомневался: «Ведь публично ты этого не скажешь». Я удивился: «Это именно то, что я и говорю, и отстаиваю в журнале». Теперь Чупринин это заметил, более не счел разумным и изложил с точки зрения одного мнения, то есть нарушив основной принцип нашей позиции — сопряжения несогласного, того, что в Век Разума когда-то почитали, называя concordia discors.

Можно, казалось бы, поблагодарить за внимательное… Нет, прочтения нет, есть вычитывание идеологических ошибок главного редактора и донесение о них. Нормально: жанр, всегда уважаемый в советской критике (часто подается под соусом «помпадур»). А о журнале? О круге авторов и идей, о критических жанрах, о чем все-таки «Вопли» ведут полемику?.. Об этом ничего.

Вот такая славная галерея российских журналов намечена Чуприниным.

…Как критик я печатался в разных толстых журналах, но очень рано посчитал своим — «Вопли». Так журнал критики и литературоведения «Вопросы литературы» по-семейному именовался в читающей среде и так до сих пор известен: под несколько фамильярно-ласково-уважительным именем. Оно соответствует тону, принятому в журнале.

Думаю, что это правильно — внутренне связать себя с каким-то одним изданием, не исключая возможности напечататься где-то еще. Невольно чувствуешь, что отданное в другой журнал (как прежде говорили — «отданное в люди») может прозвучать с пользой. Но в «своем» журнале начинаешь чувствовать не единичность каждой публикации, а личное присутствие, связь. Не­обязательно и даже не нужно, чтобы связь была регламентирована «позицией», но широко понимаемым единомыслием. Оно всегда было присуще кругу «Вопросов литературы».

Первые семнадцать лет своего существования — с апреля 1957 года — «Вопросы литературы» сменили несколько помещений, пока в 1975 году не обосновались прочно и по сей день на верхнем этаже знаменитого (некогда самого высокого в Москве) Дома Нирнзее (по имени его архитектора) в Большом Гнездниковском переулке, 10. Самый центр — Пушкинская площадь, с видом на нее, на Моссовет — до Кремлевских башен.

В апреле 1921 года здесь, на верхнем этаже, свою первую московскую ночь провел М. Булгаков:

…Верхняя платформа на плоской крыше дома бывшего Нирензее (так у Булгакова. — И. Ш.), а ныне Дома Советов в Гнездниковском переулке. Москва лежала, до самых краев видная, внизу.

1.  Приведенный пример характерен для данного полемического метода, и не буду множить другие. Но один комментарий необходим — к ссылке на мемуары Г. Красухина. Этот работающий член редколлегии, когда я стал главным редактором, каждое свое посещение начинал с того, что убеждал меня назначить его своим заместителем. Мол, и годы требуют статуса, и жена настаивает. Исчерпав в отказе деловые и дружеские аргументы, я был вынужден сказать ему прямо: «Гена, ты каждый приход в редакцию пьян, иногда непотребно». Ответом было: «Так что, мы больше не друзья?» Я пожал плечами. Последовали интриги с вовлечением ряда членов редколлегии. Пришлось удалить Гену из редакции, на что он откликнулся потоком пасквилей в Сети. На один из них и ссылается в подтверждение своей правоты Чупринин.[↩]