Владимир Новиков. Русская литературная усадьба

Владимир Новиков. Русская литературная усадьба. М.: Ломоносовъ, 2012. 256 с.

Это не путеводитель (сведения об архитектуре усадеб, об устройстве парков минимальны, о гибели построек и их восстановлении говорится далеко не всегда, но про не существующие теперь усадьбы все же речи нет), а научно-популярная книга о связи жизни и творчества писателей второй половины XVIII — начала XX века с их деревенскими обиталищами, главным образом дворянско-помещичьими: «Только с выходом во второй половине XIX века на культурную сцену в качестве главенствующей исторической силы разночинцев русская литература становится прежде всего городской» (с. 5). Но даже герой повестей Н. Помяловского «Молотов» и «Мещанское счастье» постоянно тоскует о липах, под которыми прошло его детство.

Новый Владимир Новиков (кандидат филологических наук, а не доктор, известный критик), хотя в архивах не сидел и пользовался доступными источниками, сумел не просто составить компиляцию. Он разумно соединил необходимые общие и, естественно, достаточно распространенные сведения с фактами, памятными лишь узким специалистам, но характерными для того или иного писателя, и не освободил себя от высказывания собственных мыслей по поводу излагаемого, например о соотношении карты географической и литературной, о значении и необходимости таковой. На географических картах обозначены отнюдь не Ясная Поляна, Спасское-Лутовиново или Остафьево. «А на литературной карте Ясная Поляна значит куда больше, чем Тула, а это — город древний и также сохраняющий и исторические и культурные воспоминания <…> К сожалению, литературной карты России пока еще нет. Существуют только наброски ее, созданные трудами писателей, историков, краеведов <…> Следовательно, впереди работы — непочатый край» (с. 241-242).

Вл. Новиков и делает посильный вклад в эту работу. Он рассказывает не только о знаменитых усадьбах литературных классиков, но и о Дворянинове, где жил Андрей Болотов, искусный хозяин и агроном, мемуарист, написавший, по подсчетам, 350 томов — больше всех русских писателей: «В XVIII веке никто не видел разницы между научной и художественной литературой; и то и другое рассматривалось как различные роды словесности <…> Однако публиковаться он не стремился, справедливо полагая, что, если его труды достойны внимания, они рано или поздно найдут своего читателя» (с. 16, 17). С другой стороны, не забыта Суда под Череповцом, где в имении дяди подростком проводил летние каникулы И. Лотарев, будущий Игорь Северянин. Автор книги старается сгладить последствия его «двусмысленной славы», имея в виду, видимо, по преимуществу творчество эмигрантского периода: «Ныне <…> со страниц его книг звучит страдальческий, но полный благородства голос поэта, мучительно переживающего нелепости своего жизненного пути» (с. 230). Правда, три обширных стихотворных цитаты на уровень классической поэзии во всяком случае не тянут. И был-то в Суде юный Игорь, по существу, дачником. А сам Вл. Новиков говорил, что Слепнево, связанное с именами Гумилева и Ахматовой (хотя тоже не им принадлежавшее), — «пожалуй, хронологически последняя знаменитая литературная усадьба. Дальше можно говорить только о «даче»» (с. 9). Про Бекетовых-Блоков сказано, что «слово «дача» считалось в семье неприличным <…> Шахматово оставалось «сельцом», «усадьбой»» (с. 212), хотя приобреталось именно как место летнего отдыха, а не как недвижимость, приносящая доход. Все же хронологически последней литературной усадьбой в книге оказывается не Шахматово или Слепнево, а Рождествено, которое после смерти дяди в 1916 году по завещанию получил молодой В. Набоков, прежде посещавший его, когда жил в соседнем родительском Батове.