«Верный курс, верное направление…»

В нашей литературной среде за последнее время участились споры о проблемах гуманизма, морали, положительного героя… Споры эти необходимы, но все же не следует повторять, как это иногда бывает, пройденное – разговоры, которые велись десять, а то и двадцать лет тому назад.

Ведь на каждом новом этапе советской жизни, вечно живые, эти проблемы возникают по-новому, и в постановке их особенно Зримы конкретные приметы времени.

Одна из неоспоримых примет нашего времени – возникшая на новой основе проблема интеллигенции. И в связи с этим хочется поговорить о недавно появившейся в печати еще одной главе «Деревенского дневника» Ефима Дороша «Дождь пополам с солнцем» («Новый мир»).

Главный герой этой повести – сам автор-рассказчик. И в его отношениях к людям и жизни отражаются не только положительные качества нового героя, но и то отрицательное, что необходимо преодолеть.

Интеллигентность, говорит герой-рассказчик, «начинается с того, что у человека обо всем есть свое, выработанное им, быть может, даже выстраданное суждение, тогда как мещанин, напротив, руководствуется так называемым общепринятым мнением, расхожей истиной, не обременяющей ни ума, ни совести».

Особенно лирично, с нескрываемой симпатией, теплотой изображает автор интеллигентов новой деревни, в сердцах которых горит неугасимый огонь стремления к истине, жажда накопления новых и новых знаний, нового опыта, чтобы все это щедро раздать людям.

Один из таких интеллигентов, агроном Николай Семенович Зябликов, – великий знаток растений и почв, бывший преподаватель сельскохозяйственного техникума. Выйдя на пенсию, он отдается своей давней «главенствующей страсти – краеведению, которое вбирает в себя и растения с почвами, и местные обычаи, историю, геологию…».

Николай Семенович отлично знает, как организовать семенное хозяйство, сообразуясь с природными и экономическими условиями края. «И я не могу не задаться вопросом, – пишет автор, – откуда же это взялось, чтобы руководители, хотя бы здешние – областные или районные, – обязательно ожидали указаний сверху, касающихся, например, семеноводства трав и вообще луговодства, меж тем как рядом живет Николай Семенович…»

В связи с этим автор справедливо поднимает вопрос о столь нужных новой деревне руководителях ленинского типа и вспоминает известное письмо Ленина к Осинскому о необходимости углубления в настоящую жизнь, в уездную, в волостную, в сельскую.

Николаю Семеновичу, гуманисту и беспокойному, вечно молодому строителю сельского хозяйства, в очерке противопоставлены псевдоученые агрономы, благополучно состарившиеся в своих канцеляриях.

Когда автор наблюдает людей застывших, ничем и никем не интересующихся, чисто механически выполняющих свою работу, он с болью говорит об их «удручающей неинтеллигентности».

Е. Дорош ставит проблему интеллигентности как проблему этическую и социально-политическую.

Если нет- у человека творческого, выработанного всем жизненным опытом отношения к людям, к их дням и делам, к требованиям своей профессии, он никогда не сможет подняться на высоту моральных и социально-политических задач времени, даже если искренне будет стремиться не отставать от века. Удел такого человека – плен «расхожих истин» и в лучшем случае -бытие добросовестного чиновника.

В «Деревенском дневнике» прежде всего привлекает глубокая интеллигентность самого автора.

Интеллигентность – это, конечно, не только интеллектуальный герой. Это еще и самостоятельный взгляд на мир, от которого зависит умение поставить свою тему, найти животрепещущую проблему, свое, оригинальное единство жизненной и художественной правды.

Некоторые из молодых писателей субъективно правдивы, они хотят быть честными и смелыми, но им подчас не хватает своего взгляда на мир, широты, глубины, образованности. Отсюда повторение одних и тех же ситуаций, манерность, фрондерство, а также некоторая инфантильность, неинтеллектуальность положительного героя, о чем неоднократно шла речь в наших литературных спорах.

В «Деревенском дневнике» Е. Дороша – новый, волнующий материал, ясный и точный поэтический язык, оригинальный и в то же время естественный, органичный характерам сюжет. Автор умеет создать тончайший психологический рисунок образа, показать человека изнутри, в единстве нередко противоречивых качеств его характера.

И все же в этой талантливой повести есть странное противоречие, оставляющее чувство беспокойства и неудовлетворенности. «Дождь пополам с солнцем» – такое название становится своего рода символом идейного содержания этой главы «Деревенского дневника»: солнце жизненной правды временами гаснет, исчезая в дождевом тумане покорности неправде. Повести Е. Дороша не хватает драматизма борьбы, действенного, горячего отношения к порочным явлениям, мешающим строительству жизни, – творческой работе не только талантливого агронома Николая Семеновича, но и других мастеров новой культуры в деревне.

Все это отнюдь не вяжется с поэтической темой интеллигенции, с неприятием «расхожих истин».

Автор иногда нарочито уклоняется от оценки тех или иных отрицательных явлений. Так бывает, такова жизнь, авось перемелется – мука будет – вот подтекст ряда эпизодов.

Юная девушка, только-только окончившая десятилетку, одержима страстью к математике. Она мечтает поступить в пединститут на физмат. Но некий Николай Леонидович, председатель колхоза, не дает необходимой справки, упрямо не отпускает ее учиться. Тогда девушка с помощью денежных ресурсов матери-колхозницы поступает на платные одиннадцатимесячные курсы бухгалтеров – все-таки близко к математике и она не забудет, чему учили в школе.

«Весь вечер нейдет она у меня из головы, – пишет автор в конце этого эпизода. – Я не виню Николая Леонидовича – ему люди нужны, не сомневаюсь я и в том, что девушка в конце концов своего добьется, поступит на физмат… Но как же все-таки это так – мечта о математике и заинтересованность председателя в рабочих руках!»

Все в этом финале, начиная от созерцательно-медлительной интонации, покорствует фактам. И получается ощущение безнадежности: если председатель не виноват, то кто же виноват и как сможет девушка добиться своего, если нет виновника, чью недобрую волю ей предстоит перебороть? Что ж, рабочие руки действительно нужны, значит, талант к математике (такое самозабвенное влечение – это и есть талант) должен быть загублен… Да, так, к сожалению, бывает, но так не должно быть: надо бороться с теми, по чьей вине это бывает. Только такой, по-настоящему оптимистический вывод должен был бы сделать автор, но такого вывода в дневнике нет…

Не менее красноречив и другой эпизод. Заведующий домом инвалидов, пожилой человек с крепкой, бритой шеей, загорелый, шумно гостеприимный, похожий на южанина, держит своих подопечных в великом страхе, по словам автора, внушает им ужас. Так, глухонемой шестнадцатилетний паренек в «приютской» одежде при виде своего хозяина «мгновенно подтягивается, замирает, стоит смирно».

Это происходит не по злобе, не вследствие особой подлости, а просто из равнодушия и невероятной тупости.

Что же, плохой это заведующий или хороший? Оказывается, ни то ни се – даже скорей хороший, потому что могло быть много хуже, этот все же «честный человек», по-своему заботится о своих подопечных – «во всяком случае, не обворовывает». «Вот у него день рождения, – пишет автор, – а он пил под инвалидскую окрошку и чеснок; мог бы приказать мяса зажарить, или сделать яичницу, или послал бы на озеро рыбы наловить».

Опять созерцательно-медлительная интонация покорности – какое-то странное непротивление злу.

Такие противоречия снижают гуманизм повести, лишая этот гуманизм в ряде эпизодов воинствующего, боевого характера.

Е. Дорош – лирик в прозе, и основная его тема – современная советская деревня. Его лирический «Деревенский дневник» и по жанру, и по манере письма, и по самой теме, конечно, сугубо отличен от получившего широкую известность романа Д. Гранина «Иду на грозу», где герои – люди большой науки, где письмо графически точно, подчас рационалистично.

И все же оба эти произведения принадлежат к одному направлению в современной прозе, направлению, которое мне представляется интересным и плодотворным. Речь идет о поисках нового интеллектуального героя на новом исторически-конкретном этапе советской жизни.

Но в романе Д. Гранина драматизм борьбы, страстная непримиримость, пафос сопротивления всякого рода полуправде – то, чего не хватает «Деревенскому дневнику» Е. Дороша.

Главный герой романа «Иду на грозу», молодой ученый Сергей Крылов, привлекает широтой, интенсивностью интеллектуальной жизни.

Он ищет, не отступая, в напряженной, подчас трагической борьбе отстаивая свое призвание, дело своей жизни. Потому его гуманизм целеустремлен, серьезен, по-настоящему надежен. В процессе титанического труда и упорной борьбы Крылов думает о том, какую радость должно принести людям его научное открытие. Эти думы глубоко волнуют, потому что они выстраданы, выверены всем опытом жизни Крылова, кровью сердца, каждой клеточкой его мозга.

– При чем тут «Деревенский дневник» Е. Дороша? Иная тема, иная манера письма, своеобразие жанра, – могут возразить мне.

Конечно, в повести Е. Дороша не мир науки, а всего лишь маленький, скромный уголок деревенской жизни. Но в любых жизненных условиях, в любой манере, в любом жанре, в любой теме хочется ощущать высокий драматизм эпохи, энергию борьбы. Для того и существует литература, чтобы открывать новое в большом и малом.

Бесстрашный полет мысли, бескомпромиссность Крылова, полная внутренняя свобода в отстаивании своих позиций делают его победителем и тогда, когда более робкие и себялюбивые таланты расписываются в поражении.

Сражаясь с непониманием, трусостью, равнодушием, Крылов как бы возражает своим оппонентам из будущего, где уже точно известно торжество его правды.