«Вечная» Сонечка: попытка обретения архетипа

Сонечка, Сонечка Мармеладова, вечная Сонечка,
пока мир стоит!
Ф. Достоевский. Преступление и наказание

Особый интерес для литературоведения представляют архетипические мотивы, взятые как в разных национальных литературах, так и в литературе одного конкретного народа. Архетипы закрепляют в культурном сознании ситуации и варианты поведения, общие для исторической или национальной ментальности. В русской литературе наряду с повторяющимися образами «маленького человека», «лишнего человека» и т.  д.  — на протяжении XIX–XX веков функционирует образ «вечной» Сонечки, берущий начало в романе Достоевского «Преступление и наказание» (1866). Затем он видоизменяется, сохраняя устойчивость архетипа, обрастает новыми смыслами в «Повести о Сонечке» (1938) Марины Цветаевой, рассказе Татьяны Толстой «Соня» (1984) и повести Людмилы Улицкой «Сонечка» (1992).

Что же кроме имени объединяет «Сонечек» у писателей-женщин, затеявших литературную игру с творчеством Достоевского, и в какой архетип складываются генетические связи их родства?

Имя «Соня» — один из вариантов полного имени «София», которое в переводе с древнегреческого языка означает «мудрость», «премудрость», «мудрая». Существует вариант перевода «разумность», «наука». В русской литературе многие писатели наделяли этим именем героинь своих произведений: Софья, племянница Стародума в комедии Д. Фонвизина «Недоросль», Софья Павловна Фамусова в комедии «Горе от ума» А. Грибоедова… В дальнейшем писатели чаще стали использовать имя «Соня» и даже «Сонечка», создав совершенно новый женский образ.
В «Преступлении и наказании» Соня — дочь спившегося чиновника Семена Захаровича Мармеладова, жена которого, Катерина Ивановна, не видя другого способа спасения для троих малолетних детей, убеждает ее пойти по желтому билету. Поднимая запретную тему, Достоевский создает весьма противоречивый образ: «…совершается буквальное совмещение образов проститутки и мадонны» [Боренстайн 2001: 302].
На наш взгляд, подобная двойственность сомнительна: автор вовсе не акцентирует внимание на Соне-блуднице, а показывает скорее Соню-жертву — хрупкую, беззащитную девочку. Таково портретное описание Сони: «…несмотря на свои восемнадцать лет, она казалась почти еще девочкой, гораздо моложе своих лет, совсем почти ребенком…»
Как полагает Г. Ребель, род занятий Сони Мармеладовой явно противопоставляется ее внутреннему миру, о чем свидетельствует антитеза ее «профессионального» наряда и лица [Ребель 2007: 48]:

Соня остановилась в сенях <…> и глядела как потерянная, не сознавая, казалось, ничего, забыв и о своем перекупленном из четвертых рук, шелковом, неприличном здесь, цветном платье с длиннейшим и смешным хвостом, и необъятном кринолине, загородившем всю дверь, и о светлых ботинках, и об омбрельке, ненужной ночью, но которую она взяла с собой, и о смешной соломенной круглой шляпке с ярким огненного цвета пером.

Лицо же резко контрастирует с подобной одеждой: «Из-под этой надетой мальчишески набекрень шляпки выглядывало худое, бледное и испуганное личико с раскрытым ртом и с неподвижными от ужаса глазами».
Весьма значимая черта образа Сони Мармеладовой — ее беззаветная вера в Бога: образования Соня не получила, ей чужды сложные теории, она руководствуется библейскими заповедями. Отсюда и ключевое качество данного образа — христианская жертвенность Сони, готовность ступить на путь мученичества ради ближнего.

«Повесть о Сонечке» — одно из крупных прозаических произведений М.