В ожидании гения (Споры о романе в английской печати последних лет)

Редкий английский журнал, сколько-нибудь связанный с литературой, не предлагает сейчас своим читателям дискуссий о романе. Состояние и судьбы романа, его настоящее и ближайшее будущее – спор» об этом в течение последних лет систематически разгорались на страницах английских периодических изданий: «Отор», «Лондон ыэгэзнн», «Букс энд Букмен», «Ревю оф Инглиш Литерачур>, «Критикал Куотерли» и литературного приложения к «Таймс». Разговор, обозначенные, скажем, как «Будущее романа» или «Роман – сегодня», переходил из журнала в журнал без преднамеренной очередности; он возникал то там, то здесь, накаляясь, (подчас до крайности слышались апокалиптические проклятия, выдвигались мрачнейшие прогнозы, – и невольно становилась ясна насущность темы.

Роман – оплот литературы нового временя – вел к суждениям более широким, заставляя говорить о литературе вообще, и напротив – общелитературные дискуссии (например, в традиционных осенних выпусках «Таймс Литерари Саплмент») нередко сводились ж опорам о судьбах романа.

Тема международной конференции писателей, проходившей осенью 1962 года и составлявшей одно из мероприятий Эдинбургского фестиваля, так и называлась: «Роман-сегодня». Конференция длилась почти неделю, к участию в ней были привлечены видные литераторы, на повестке дня стояли острые вопросы: «Борьба во взглядах на роман», «Тенденциозность», «Цензура», «Роман и будущее».

Конференция, разумеется, не положила конец дискуссиям. К тому же на конференции, как и в печати, высокая трибуна, громкость газетных анонсов искушали иных литераторов на позерство, «пророчества» и сомнительного свойства советы, вынуждая вспомнить Дж. Б. Шоу, который в подобных случаях говорил; «Да, много нового, и много верного, но то, что ново, – то не верно, а то, что верно, – то не ново».

Образцом такого рода выступлений, широковещательных, но глубоко ложных, была на конференции речь американского романиста У. Бурроу. Он решил открыть свои творческие «секреты», изложив применяемый им «метод завертки»: «…Как в картографии – читая страницу десятую, на самом деле читаешь страницу сотую или же первую». Бурроу говорил, а из зала покрикивали: «Это вы серьезно?»

Однако когда на конференции не занимались, как иронически писала «Таймс», «самовосхвалением или пустячной перебранкой», когда ораторы или участники предварительных журнальных и газетных дискуссий были действительно серьезны, то своей, подчас тревожной, озабоченностью судьбами романа они вызывали заслуженное внимание.

Но, пожалуй, общее настроение Эдинбургской конференции все-таки существенно контрастировало с паническим пафосом симпозиума, который проходил несколько лет назад на страницах специального выпуска литературного приложения к «Таймс» и назывался «Книги в меняющемся мире».

Меняющийся мир губит книги, – таков был лейтмотив статей выпуска, – обходится без них, заменяет их средствами «массовой пропаганды», книги вытесняются телевидением и кино.

Участники Эдинбургской конференции рассуждали спокойнее. На вопрос: «теряет ли роман главенствующую роль среди прочих, литературных форм и является ли он вымирающем жанром?» – был получен единодушный отрицательный ответ. Смерть романа, писал в этой связи Джулиан Митчел, – «это приманка для забавы журналистов».

«В конце каждого десятилетия, – напоминал крупный литературовед Гарольд Никольсон, – в течение двух истекших веков критики утверждала, что роман перестал быть действенным и утратил значительность. Всякий раз критики ошибались, и при этом обнаруживалось, что роман – форма слишком прижившаяся: методы ее освоения могут меняться, но интерес к ней никогда не пропадет».

«Возможно, – откликался на тот же вопрос известный писатель Джон Брейн, – что романов читают теперь меньше, чем других книг; но причина этому не распадение самого жанра романа, а несостоятельность его современных творцов».

К этому следует добавить, что подсчеты, «меньше» или «больше» читают романов, сами по себе еще, ничего не говорят, тем более что они отнюдь не свидетельствуют с цифровой определенностью в пользу «меньше».

Еще в 1958 году романист В. С. Притчет, участвуя в дискуссии «Будущее романа» на страницах журнала «Отор», писал: «Можно условие признать, что великая эпохи в развитии английского, да и европейского романа закончилась около 1935 года. До сих пор число выпускаемых романов очень велико, но ни один из авторов не обладает всеобъемлющим даром писателей XIX столетия. Это не значит, что ныне меньше читают. Данные по этому вопросу противоречивы. С одной стороны, говорят о том, что телевидение переманивает читателей, даже из числа людей старшего поколения. С другой – издатели признают, что никогда прежде художественная литература не шла так успешно».

1925 год, выбранный В. С. Притчетом как веха, выглядит в качестве таковой действительно более чем условно. Для английского писателя подобный выбор кажется особенно произвольным: как раз после 1925 года вышел роман Дж. К. Поийса «Вольф Солент» (1928) – ныне классическое произведение английской прозы; тогда же – в 1928 году – появился роман Д. Г. Лоуренса «Любовник леди Чаттерлей», на защиту которого в борьбе со снобизмом и ханжеством выступил совсем недавно широкий, можно сказать, фронт – от коммунистического органа «Дейли уоркер» до консервативных газет.

Но даты, как и цифры, следует пока оставить в стороне. Каким бы годом ни отмечать завершение «великой эпохи» в развитии английского романа, каких бы тиражей теперь ни достигали книги того же жанра, совершенно очевидно, – это чувствует В. С. Притчет, и то же ощущение разделяют многие его коллеги, – что новейший английский роман заражен внутренней, духовной и творческой, немощью. Он перестал служить, писал накануне Эдинбургской конференции Малькольм Брэдбери (автор романа «Есть людей – нехорошо», 1959), «самостоятельным средством жизненного познания».

Словно предваряя этот упрек возражениями, журнал «Ревю оф Инглиш Литерачур» («Обозрение английской литературы») отвел в прошлом году целый номер современному английскому роману. Каждая из статей номера была посвящена творчеству того или иного видного писателя: Ч. П. Сноу, Даррелла, У. Голдинга и других, – складывалась внушительная панорама. Действительно, как только речи о глубоком кризисе английского романа становятся чрезмерно мрачными, оппоненты вспоминают эти имена. Но как ни значительна эпопея «Чужие и братья», почти завершенная Ч.