В библиотеке Андрея Упита

Вся жизнь народного писателя Латвии Андрея Упита, вся его творческая биография неразрывно связаны с литературой, с книгой. Упит был одним из тех писателей, которые, не получив официального образования (он закончил всего шесть классов волостной школы и экстерном сдал экзамен на звание учителя), стали людьми самой высокой культуры благодаря самообразованию и систематическому чтению. Мировая литература на протяжении всей жизни давала Упиту богатейшие творческие импульсы, раздвигала его жизненные и эстетические горизонты, была неисчерпаемым кладезем опыта и школой мастерства.

Связи Упита с мировой литературой глубоки и органичны. Он не раз перечитывал произведения классиков мировой литературы, пристально следил за всем новым, что появлялось в литературах Европы и мира, и всему прочитанному давал свою оценку. Около тридцати лет, с первого десятилетия XX века и до начала 30-х годов, когда фашистская диктатура заставила замолчать неугодного ей писателя, А. Упит в различных прогрессивных изданиях, в том числе журнале «Домас» («Мысли», 1912 – 1915, 1924 – 1930), где он возглавлял отдел критики, и в составляемом им альманахе «Вардс» («Слово», 1912 – 1913) выступал как хроникер, рецензент и критик. В своих заметках и статьях он давал оценку всему, что происходило в литературном мире, – отзывался на юбилеи классиков и на первые книги молодых писателей, высказывался о направлениях современной литературы, рецензировал спектакли в театрах. Во всем этом не было и тени дилетантства: каждая, пусть маленькая, заметка несла на себе печать эрудиции автора, его принципиальности в оценках.

Наряду с художественным творчеством – писанием рассказов, пьес, романов – А. Упит всю жизнь работал как критик и литературовед. Его последний, незавершенный труд – очередной вариант истории латышской литературы. Но писатель не ограничивался рамками изучения национальной словесности. Он свободно ориентировался в вопросах древних литератур, знал литературы восточные. Много читал американских писателей. О европейских литературах – английской, немецкой, итальянской, польской, норвежской – он писал часто и свободно, как только может писать человек, великолепно знающий материал. Но ближе всех были французская и русская литература – великие реалисты XIX века Флобер, Золя, Пушкин, Толстой, Тургенев, Чехов. Принципы реализма, утверждаемые ими, стали основой эстетического credo латышского писателя. А. Упит рос, развивался как художник, искал и находил более совершенные формы художественного выражения своих идей, но никогда, ни в чем не отступал от реализма, был одним из самых ревностных и последовательных его защитников.

В наследии Упита мы видим капитальные труды, обобщающие результаты его наблюдений над процессом мировой литературы: четырехтомную «Историю мировой литературы», написанную совместно с Рудольфом Эгле (Рига, 1930 – 1934), «Историю романа», из трех подготовленных томов которой до сих пор напечатан лишь один¹, теоретический труд о социалистическом реализме в литературе², и огромное количество статей, часть которых образует такие книги, как «Реализм в литературе» ³ и «На пути к социалистическому реализму» ⁴.

Понять Упита как художника и теоретика литературы невозможно, если не учитывать неустанное, ежедневное общение его с писателями всех народов и всех эпох. И ответ на вопрос о том, что, как и когда читал Упит, не просто характеризует круг его интересов, а позволяет заглянуть в самую суть его творчества, понять многое а становлении и развитии его как художника, в его поисках, находках, ошибках.

Исследователю отношений А. Упита с мировой литературой во многом помогает он сам. Ставшая после его смерти доступной для изучения, заговорила его личная библиотека, сохранившая бесчисленное количество следов чтения своего хозяина. Подчеркнутые и отмеченные места, обширные маргиналии, записи в начале и в конце прочитанных томов делают эту библиотеку уникальным источником для исследователя. Она предоставляет обильный материал, позволяющий с большой степенью достоверности воссоздать отношение Упита к писателям, занимавшим его воображение, восстановить историю создания его литературоведческих работ, заглянуть в процесс его творчества.

В настоящее время библиотека Упита, хранящаяся в его мемориальном музее-квартире, насчитывает 7 тысяч томов, которые собраны в основном в последний, послевоенный период жизни. Это третья библиотека писателя – две предыдущих разорены и частично погибли в войнах: в первую мировую и Великую Отечественную. До 1941 года, когда писатель в начале войны эвакуировался в глубь Советского Союза, в его личной библиотеке было около 10 тысяч томов.

Личная библиотека имела огромное значение в жизни Упита. Это была научная лаборатория, без которой он не представлял себе литературного труда. Когда в годы эвакуации он оказался без своих книг, то переживал это очень болезненно. Во время войны в Кстинине, под Кировом, он наряду с романом «Земля зеленая», трагедией «Спартак» и другими художественными произведениями работал над «Историей романа» и курсом лекций по латышской литературе. Для своих теоретических исследований он использовал фонды кировской Библиотеки имени Герцена, которые, по его собственному признанию, оказались очень богатыми. Эти книги он конспектировал, делал из них обширные выписки, но такая работа была для него непривычной. 21 декабря 1942 года он писал Янису Судрабкалну: «Я ведь никогда в жизни не брал книг из библиотеки и очень не люблю этого делать. Но время и обстоятельства заставляют изменять и старые привычки. Наши собственные нагруженные полки нас больше дома не ждут, это ведь более чем верно…» ⁵. А 6 февраля 1943 года в письме к тому же адресату читаем такие строки: «Сейчас беру книги из библиотеки (как это необычно и противно)» ⁶.

Действительно, как и предполагал писатель, собственные нагруженные полки в Риге его не ждали. Его библиотека была разорена, частично перешла в библиотечные фонды, частично уничтожена; только небольшая часть книг вернулась в руки хозяина.

Находясь в эвакуации, Упит мечтал о восстановлении библиотеки. 27 июня 1942 года он писал из Кстинина Янису Ниедре, жившему в Москве: «Французских классиков для меня покупай не задумываясь. Хорошо было бы и английских великих романистов (в оригинале). Теккерей, Голдсмит, Стерн, Филдинг, Ричардсон и др. Также истории литературы и монографии на немецком, французском и английском языках. Только что вышли импозантные тома о Пушкине (академ.) и «Французская буржуазная литература» если возможно достать, был бы этим очень счастлив».

Вернувшись домой, А. Упит приложил огромные усилия, чтобы восстановить свою библиотеку. 20 января 1966 года он писал В. Калпиню, тогдашнему директору Литературного музея имени Райниса: «Было бы очень приятно и полезно, если бы из Государственной библиотеки можно было заполучить мою первую незабываемую русскую книгу. Это – однотомник собрания сочинений Пушкина, который мне в «начале 90-х годов подарил учитель волостной школы Екаб Лидак…» ⁷

Об этом однотомнике, положившем начало его библиотеке и впервые открывшем мир русской литературы, А. Упит вспоминает неоднократно. Многие книги, бывшие в его библиотеке до войны, Упит пытался дублировать, покупая их вновь, главным образом через антиквариат, но далеко не все удалось восстановить. Невосполнимой и невосстановимой потерей оказались его размышления о прочитанном, пометки, записи на полях, столь характерные для его личных книг.

А. Упит принадлежал к тому редкому типу писателей, которые свои произведения писали сразу набело. Даже крупнейшие романы и теоретические исследования он сразу писал четким косым почерком, чернилами, и ровные ряды аккуратных строчек готового текста очень редко прерываются зачеркиванием или исправлениями.

1. A. Upits, Romana vesture, Рига, 1941.[↩]
2. А. Упит, Вопросы социалистического реализма в литературе, Рига, 1959 (на латышском языке – 1951).[↩]
3. A. Upits, Realisms literatura. Apceres un kritikas, 1911 – 1929, Рига, 1951.[↩]
4. A. Upits, Cela uz socialistisko realismu. Raksti – kritika – teorija. 1945 – 1951, Рига, 1951.[↩]
5. AndrejsUpits, Vestules, Рига, 1977, стр. 128.[↩]
6. Там же, стр. 132.[↩]
7. AndrejsUpits, Vestules, стр. 210.[↩]