Труды и дни Вука Караджича

М. Поповий, Вук Стеф. Карачий. 1787 – 1864. Нолит-Београд, 1964, 479 стр.+ 36 стр. иллюстраций.

В культурной жизни Югославии 1964 год был годом Вука Караджича – фольклориста, литературного критика, историка, этнографа, Исследованием творческого наследия Вука занимаются представители различных областей науки; ежегодно выходят десятки книг и статей о нем на многих языках. Время от времени появляется потребность осмыслить и обобщить накопленные материалы. В свое время таким обобщающим трудом явилась капитальная монография Л. Стояновича¹. Собрав богатый фактический материал, почерпнутый из разнообразных источников, автор подробно, шаг за шагом, рассмотрел творческую биографию Вука, не только подвел итоги проведенных разысканий, но и наметил новые вопросы, новые темы научных поисков.

Со дня выхода книги Л. Стояновича прошло сорок лет. В научный обиход были введены новые материалы, многие факты заново осмыслены наукой. Проанализировать их, собрать воедино и призвана монография М. Поповича «Вук Стеф. Караджич». Книга эта во многих отношениях поучительна. Если труд Л. Стояновича был адресован только специалистам, то М. Попович адресует свою книгу самым широким слоям читателей.

Работа М. Поповича основывается на очень тщательном изучении архивных и литературных материалов. В этом отношении интересно заглянуть в творческую лабораторию ученого. Один лишь пример: в 1963 году он опубликовал статью о книге «Die serbische Revolution» ². М. Попович доказывает, что рассматриваемое им сочинение было совместным трудом Ранке и Вука, Той же проблеме посвящена и одна из глав монографии о Вуке. Эта глава гораздо короче статьи, излагает лишь основные ее положения и вместе с тем более ярко и живо характеризует чисто человеческую сторону отношений Вука и Ранке.

В многочисленных югославских откликах на книгу М. Поповича уже отмечалось, что ему удалось более живо, чем его предшественникам, нарисовать портрет Вука. И действительно, ученый характеризует Караджича как человека, воплотившего в себе лучшие качества мужественного и свободолюбивого сербского народа. Автор монографии показывает, что деятельность Караджича вырастает на почве национально-освободительного движения, с которым он неразрывно связан и которому посвятил всю свою жизнь.

Книга М. Поповича отличается от труда Л. Стояновича не только характером изложения, но и методологией и методикой исследовательской работы. Если монография Л. Стояновича была описательной, если в ней главное внимание уделялось проблемам филологическим и явно недостаточно были показаны связи Вука с его эпохой, то центральная проблема труда М. Поповича – связь жизни и творчества Вука с важной эпохой в истории сербского народа. В повествовании М. Поповича два главных героя: Вук и История, Вук и его время.

Рассказывая о трудах и днях Вука, М. Попович мастерски воссоздает важнейшие страницы национально-освободительной борьбы сербов. Эпоха, в которую жил и творил Вук, выступает перед читателями во всем своем неповторимом своеобразии. И здесь мы вправе говорить о повествовательном таланте М. Поповича.

Автор монографии соединяет рассказ о жизни Вука с анализом его трудов. Перед читателем проходит весь путь Вука: от пастушка до почетного доктора Иенского университета и члена многих ученых обществ и академий Европы, от воина одной из гайдуцких чет до родоначальника новой сербской литературы.

Можно было бы назвать целый ряд вопросов, которые Попович решает по-новому; это в первую очередь вопрос о связях Вука с сербским национально-освободительным движением.

Кстати сказать, специальная глава посвящена Вуку – историку сербских восстаний, давшему живой литературный портрет эпохи. Подробно говорится о мастерстве Вука-повествователя, открывшего красоту сербского народного языка. М. Попович показывает, что историческая проза Вука прокладывала новые пути развития сербской литературы. И хотя об этом говорили уже много и подробно, ученый и здесь сумел сказать новое слово, раскрыть историко-литературное значение и эстетическую ценность произведений Караджича о борьбе сербов за свободу. Интересно рассказывает исследователь о собирательской деятельности Караджича, начало которой он связывает с рядом событий из истории сербского национально-освободительного движения.

В главе «Anni, песни, повстанцы» говорится, например, о том, как Вук записывал песни в 1814 – 1815 годах, как создавалась «Народна србска пjеснарица». Здесь даны краткие характеристики сербских певцов: слепой Живаны, Филипа Вишнича и Тешана Подруговича. М. Попович предлагает интересный материал для решения вопроса о непрерывности южнославянской эпической традиции, о соотношении коллективного и индивидуального в народном творчестве. Важнейшая и широко обсуждающаяся ныне проблема связи народной песни с историей выступает у него как проблема связи песни и живой истории, а гусляры предстают как непосредственные участники исторических событий. Характерна в этом отношении фигура Тешана Подруговича, участника первого сербского восстания³.

Много ценного фольклористического материала содержится также в главе о сборнике песен 1841 года, который М. Попович справедливо называет одним из самых драгоценных поэтических творений сербской и хорватской литературы XIX века. Расширив границы собирательской деятельности, Вук включил в сборник 1841 года лирические песни из Сербии, Срема, Баната, Бачки, Боснии, Герцеговины, Словении, Дубровника, Боки Которской, Далмации, Черногории. Такое расширение географических границ имело большое значение. Рассказывает М. Попович и о полемике вокруг этого сборника. Следовало напомнить, какую поддержку оказали Караджичу русские слависты Н. И. Надеждин и И. И. Срезневский (имеются в виду их статьи, опубликованные в «Москвитянине» в 1841 и в 1844 году, а также деятельность И. Срезневского по распространению сборника в России). По-новому рассматривает М. Попович и отношения Вука и венского слависта Копитара. Несколько лет тому назад была напечатана интересная, острополемическая статья Н. Банашевича «Као Вук je постао книжевник» ⁴, посвященная пересмотру основных положений Л. Стояновича о роли Копитара в творческой биографии Вука. Н. Банашевич считает, что биографы Вука, особенно Л. Стоянович, преувеличили роль Копитара. М. Попович учитывает положения Н. Банашевича, хотя и подходит к вопросу несколько осторожнее. Его трактовка вопроса о взаимоотношениях Копитара и Вука свободна от крайностей и преувеличений, встречавшихся в книге Л. Стояновича. Определенную роль в жизни Караджича венский славист, безусловно, сыграл. Но еще до встречи с ним Караджич сформировался как ученый, как деятель сербского национально-освободительного движения. Интерес Вука к народному творчеству, его органичные связи с самобытной культурой родного народа проявились до приезда в Вену. И если в области науки и литературы многое объединяло Караджича и Копитара, если в науке они нередко шли рядом, то жизненные пути их разошлись.

Много внимания уделяет М. Попович деятельности Караджича – лингвиста, реформатора сербского народного языка. Это вполне оправданно. Реформа Вука имела огромное общественно-политическое значение. Демократизация сербского литературного языка способствовала просвещению трудовых низов, культурно-историческому возрождению сербов после многовекового турецкого ига, давала возможность широким народным массам участвовать в создании подлинно народной культуры.

Борьба Вука за языковую реформу полна настоящего драматизма. И в этой трудной борьбе ему придавала силы неразрывная связь с народом. Вук говорил: «Пока живет язык, покуда любим его и почитаем, на нем говорим и пишем, умножаем и украшаем, до тех пор живет и народ…»

Воссоздавая различные этапы деятельности реформатора сербского языка, М. Попович рисует и его соратников, начиная от Луки Милованова и кончая Даничичем и Бранко Радичевичем.

Уже при жизни Караджича его деятельность получила общеевропейское Признание. Этому посвящена, в частности, одна из превосходных глав монографии «Во веки веков». Благодаря Вуку Европа познакомилась с сокровищами сербской народной поэзии, узнала о жизни сербского народа. Вук рассказал Европе о борьбе южных славян за свободу, о сербской революции и ее героях.

Много ценного материала найдет в книге М. Поповича специалист по русской литературе и русско-сербским литературным связям. Вопрос о русских связях Вука М. Попович решает, с одной стороны, в плане чисто биографическом. Интересно рассказано о пребывании Вука в России в t819 году. Несколько страниц посвящает автор встречам молодых русских славистов с Буком в начале 40-х годов прошлого столетия. Хорошо показано, какую роль играла Россия в жизни Караджича. Образ России постоянно возникает на страницах книги. Вместе с тем югославский ученый упоминает и о русских откликах на сборники Вука, на его труды.

Русские связи Караджича давно привлекали внимание исследователей. Л. Стоянович посвятил им многие страницы своего труда. Причем одним из важнейших своих источников Л. Стоянович называл очерк И. Срезневского⁵ и книгу П. Кулаковского⁶. Из новых работ можно упомянуть В. Зыкина, П. Громова, Г. Добрашиновича, С. Никитина, В. Гусева⁷ я др. Однако здесь можно было бы полнее использовать старые публикации, журнальные источники и архивные материалы, наметить темы дальнейших исследований: Россия в жизни Вука, Вук и русская филологическая наука, труды Караджича в оценке деятелей русской культуры, его наследие в русских переводах. На последнем стоит остановиться подробнее.

Этот вопрос неразрывно связан с другим: сербская песня в русской литературе. Есть много работ о немецких и французских переводах сербских песен. В 30-е годы появилось насыщенное богатым фактическим материалом исследование К. Георгиевича «Сербская песня в польской литературе» ⁸. Но подобной работы на русском материале до сих пор нет. Более того, не проведена основательная библиографическая подготовка к разработке данной темы. Книга М. Поповича в какой-то мере стимулирует работу и в этом направлении.

История освоения наследия Вука в России неразрывно связана с историей русского славяноведения. И здесь нашла свое отражение острая идеологическая борьба, связанная с различным подходом к судьбам славянства в целом и его неутихающей битве за свою свободу и независимость. Сложность этой борьбы, к сожалению, не всегда учитывает М. Попович.

В архивах Советского Союза есть немало ценных материалов о Караджиче. Они уже привлекали внимание исследователей и частично были использованы в отдельных работах. Но не было еще попытки охватить эта материалы в полном объеме. Вот несколько фактов.

В Отделе рукописей Государственной публичной библиотеки имени М. Е. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде хранятся рукописные сборники Караджича – записи сербских народных песен⁹. Кроме самих записей, которые интересно детально сравнить с публикациями, в сборниках есть различные заметки Караджича. Если сами записи в основном известны, то некоторые другие материалы сборников заслуживают пристального внимания. Но наиболее любопытно то, как эти рукописные сборники попали в ленинградскую публичную библиотеку. Исследование этого вопроса, очевидно, позволит осветить некоторые до сих пор неизвестные стороны русских связей Вука.

Можно было бы назвать и письма Караджича к И. Срезневскому, хранящиеся в Центральном государственном архиве литературы и искусства¹⁰, и некоторые документы из Архива АН СССР¹¹. Получается так, что переписка русских деятелей с Караджичем может быть исследована только при параллельном изучении советских и югославских архивных фондов. На страницах книги М. Поповича неоднократно затрагивается вопрос о русско-сербском книгообмене. Необходимо и привлечение материалов из советских архивов. Укажу, например, на письма Караджича к Бодянскому, имеющиеся вОтделе рукописей Института литературы имени Т. Г. Шевченко АН УССР¹².

В нашей стране хранятся интересные рукописные работы русских и украинских ученых о Вуке, о его собрании песен. Обращение к ним позволило бы внести много дополнений в ту сводку высказываний о Караджиче, которая составлена на основании изучения периодической прессы. Ограничусь двумя примерами. В Архиве АН СССР хранятся записи лекций И. Срезневского, в которых много говорится о славянской народной поэзии¹³. Внимательный анализ этих записей позволяет сделать вывод, что суждения И. Срезневского во многом основаны именно на глубоком изучении сборников Караджича.

Другой пример. В Отделе рукописей Публичной библиотеки АН УССР нам удалось обнаружить записи лекций и подготовительные заметки к ним известного украинского филолога П. А. Житецкого: «Сербская народная поэзия», «Марко Кралевич. Его образ в сербской и болгарской поэзии», «Общее языкознание. Славянское и русское языкознание», «Сербские песни» ¹⁴, – в которых есть и высказывания о Вуке, и выписки из его трудов. Житецкий, например, записывает: «Вук не б[ыл] ученым в строгом смысле слова, но сделал больше, чем иной ученый. Он дал образец правильного этнографического метода. Не подделывая песен, он умел, однако же, их выбирать» ¹⁵.

Все это важно и для характеристики Караджича и его русских связей, и для освещения важной проблемы взаимосвязей братских литератур вообще, поэтому очевидно, что полный учет и описание подобных материалов является первоочередной задачей.

М. Попович упоминает и об украинских откликах на сборники Караджича, украинских переводах сербских народных песен. Этот вопрос, правда, мог бы быть освещен полнее. Известно, например, что в 1819 году Караджич побывал на Украине – в Киеве, во Львове и Черновцах, – но этот эпизод его биографии не привлекал внимания исследователей. Еще один пример. В Отделе рукописей Публичной библиотеки АН УССР в Киеве есть книга Караджича «Српске народне пjесме» с дарственной надписью: «Платону Лукичу Тутковскому на память. Вук Караджич. Вена. 27 марта…» ¹⁶. Окончание надписи срезано при переплете. Как выяснилось, П. Тутковский был студентом юридического факультета Киевского университета. После окончания университетского курса он был отправлен «в чужие край для усовершенствования по разным частям университетского образования» ¹⁷. Чрезвычайно интересно, что в Киевском университете была разработана специальная программа занятий для выпускников, командированных за границу. В этой программе был и такой пункт: «Сверх того желательно, чтоб кандидат по кафедре энциклопедии законоведения и истории законодательств изучал славянские законодательства посредством путешествия пославянским землям, наблюдения над жизнью народною, обращения с знаменитыми славянскими учеными, чтения памятников славянского законодательства».

Приведенный факт интересен в двух отношениях. Во-первых, он расширяет наше представление об украинских связях Караджича. Во-вторых, открывается неизвестная страница в истории отечественного славяноведения. К именам Бодянского, Срезневского, Григоровича, Прейса, Надеждина, Княжевича прибавляются имена молодых киевских славистов, также путешествовавших по славянским землям и встречавшихся с Караджичем.

В свое время известный югославский исследователь В. Недич опубликовал заметку «Связи Вука с украинцами». Заметка эта начиналась словами: «Контакты Вука с украинскими литераторами и учеными не были многочисленны» ¹⁸.

Факты не позволяют согласиться с данным утверждением, даже если иметь в виду только личные контакты Вука, к которым дело не сводится. Еще при жизни Вука появляются первые украинские отклики на его труды, переложения и переводы песен из его сборников. Имели место и творческие взаимосвязи между Караджичем и деятелями украинской науки и литературы. Назовем хотя бы Максимовича, который вспоминает о Караджиче, то соглашаясь, то полемизируя с ним в своих лингвистических работах.

К сожалению, недостаточно говорится в книге об украинских переводчиках Вука. По сути, упоминаются только М. Шашкевич и Я. Голов ацкий, да и то из работ последнего названо лишь то, что было помещено в «Русалцi Днiстровiй». Это тем более досадно, что тема мирового значения деятельности Вука выдвинута в книге на первый план и исследователь подробно говорит о том отклике, который нашло его творчество в различных уголках Европы.

Монография М. Поповича явилась началом юбилейных публикаций о Вуке. Было предпринято новое многотомное научное издание трудов и переписки ученого. Музей Досифея и Вука в Белграде выпустил фототипическое издание письма Караджича князю Милошу Обреновичу, датированного 13 апреля 1832 года. Известный исследователь Г. Добрашинович издал книгу Вука «Жизнеописания сербских воевод и других знаменитых сербов». Он же совместно с Б. Маринковичем выпустил сборник «Встречи с Вуком». Отметим еще «Записи Вука», подготовленные В. Джуричем. Вуку-фольклористу, его высказываниям о сербской народной поэзии посвящен том, вышедший в издательстве «Просвета». Большой интерес представляет и книга «Вук Стефанович Караджич. Об обществе. Избранные социологические тексты» (предисловие Ц. Костича). Многие журналы посвятили Караджичу специальные номера. Г. Добрашинович, вот уже несколько лет тщательно ведущий библиографию работ о Вуке, опубликовал в шестой книге сборника «Ковчежич» список важнейших исследований, посвященных ему, вышедших в 1964 году (до августа). Многие био-библиографические материалы Г. Добрашиновича были использованы и М. Поповичем.

Свой вклад в изучение творчества Вука внесли и советские ученые. За последние годы, кроме названных работ, напечатаны статьи и публикации И. Айзенштока, И. Пашаевой, Т. Поповой, П. Тимошенко, И. Ющука, М. Гуця, И. Белодеда. Особый интерес представляют работы И. Айзенштока, И. Ющука, М. Гуця; оки посвящены хотя и частному, но важному вопросу: Шевченко и Караджич. Известно, что в 1860 году Шевченко написал стихотворение «Подражанiе сербському». Совсем недавно Е. Кирилюк с сожалением отмечал, что ученым не удалось найти «первоваiр» данного стихотворения¹⁹. Но еще в 1957 году появилась работа В. Недича «Jедан српски мотив у Шевченка» ²⁰. Одна из основных мыслей исследователя заключалась в том, что отправной точкой для стихотворения Шевченко послужила песня из первого тома Собрания Караджича «Девоjка и конь момачки» (N 407) и в какой-то мере песня «Будлаика дjевока и конь.» (N 408). В то же время Недич признает, что сербская песня и украинское стихотворение связаны только основным мотивом, который они развивают каждый по-своему и каждый одинаково прекрасно. Но тогда возникают другие вопросы. Когда Шевченко познакомился со сборником Караджича? Какова была та обстановка, в которой создавалось «Подражанiе сербському»? На эти вопросы, на наш взгляд, убедительно отвечает И. Айзеншток. Некоторые его соображения вызвали возражения со стороны И. Ющука и М. Гуця.

И. Ющук начинает свою работу с разговора об общеславянском значении деятельности Караджича. Он высказывает интересную мысль о том, что Шевченко «объективно про должил на высшем этапе славянской истории и в других условиях дело, начатое великим сербским патриотом». К сожалению, это положение не получает у И. Ющука дальнейшего развития. Вместе с тем И. Ющук стремится показать, что интерес Шевченко к Караджичу был постоянным и зародился задолго до «Подражанiе сербському». И эта мысль является новой и заслуживающей внимания, но она не подкреплена доказательствами.

М. Гуця интересует, откуда Шевченко почерпнул сведения о Караджиче. Он говорит, что «возможных путей ознакомления Шевченко с сербами, их деятелями культуры и песенным творчеством (фольклорными сборниками) было немало еще в 40-е годы». Но многие положения М. Гуця выглядят как программа исследований, а не как их результат.

Однако в работах И. Ющука и М. Гуця есть свои сильные стороны. Это, во-первых, сопоставительный анализ стихотворения Шевченко и сербского песенного фольклора, почерпнутого из сборников Вука, и, во-вторых, постановка вопроса об общеславянском значении Караджича.

Эти три статьи о Шевченко и Караджиче имеют прямое отношение к монографии М. Поповича, ибо она намечает те новые пути, по которым пойдут исследователи вопроса об общеславянском и мировом значении Караджича.

г. Дрогобыч

1. Луб Стояновий, Живот и рад Вука Стеф. Карафийа, Београд, Земун, 1924.[↩]
2. Др. МиодрагПоповиh, Die serbische Revolution, журн. «Прилози за нньижевност, jезик, историjу и фолклор» кн. XXIX св 1 – 2, 1963.[↩]
3. О нем см. также: Владаи Недий, Тешан Подругович, «Ковчсжиh», книга трейа, Београд, 1960.[↩]
4. Н. Банашевиh, Као Вук je постло книжевник, «Ковчежиh», кн. прва, Београд, 1958.[↩]
5. И. И. Срезневский, Вук Стефанович Караджич, в кн.: «Московский литературный и учебный сборник». М. 1846 (Л. Стоянович называет именно это издание).[↩]
6. Платон Кулаковский, Вук Караджич, его деятельность и значение в сербской литературе, М. 1882.[↩]
7. В. В. Зыкин, Вук Караджич и русская наука. Страница из истории русско-славянских отношений. Автореферат диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук, Л. 1950; П. Т. Громов, Вук Караджич и русская литература. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Ростов-на-Дону. 1950; Голуб Добрашинович, Вук и Руси – «Ковчежиh», кн. шеста, Београд, 1964; С. А. Никитин, Вук Караджич и Россия. «Новая и новейшая история», 1964, N 3; В. Е. Гусев, Вук Караджич и русская фольклористика, «Русская литература», 1964. N 2.[↩]
8. К. Георгиjевиh, Gрпскохрватска народна песма у польскоj книжевности, Београд, 1936.[↩]
9. Отдел рукописей Государственной публичной библиотеки имени М. Е. Салтыкова-Щедрина, серб. Р. IV, N 2.[↩]
10. См.: ЦГАЛИ, ф, 436, оп. 1, ед. хр, 1472.[↩]
11. См.: Архив АН СССР, ф. 216, оп. 3, N 680.[↩]
12. Отдел рукописей Института литературы АН УССР имени Т. Г. Шевченко, ф. 99, N 109. Часть названных материалов уже после выхода книги М. Поповича опубликована в сборнике «Советское источниковедение» (М. 1965).[↩]
13. Архив АН СССР, ф. 216, оп. 1, N 774.[↩]
14. Отдел рукописей Государственной публичной библиотеки АН УССР, 1.46 551, 1.46 550, 1.46 557.[↩]
15. Там же, 1.46 557, стр. 2.[↩]
16. Отдел рукописей Государственной публичной библиотеки АН УССР, Б.116 519(1), ор. IV, 724/инв. N 218 623.[↩]
17. Из журнала заседания Совета юридического факультета Университета св. Владимира. 4.II.1843. Киевский городской архив, ф. 16. оп. 465. ед. хр. 1336.[↩]
18. » Владан Недиh, Везе Вукове са украjинцима, «Ковчежиh», книга прва, Београд, 1958.[↩]
19. З. П. Кирилюк, Шевченко i слов»янськi народи, Вид. Акад. наук УРСР, Киiв, 1958, стр. 36.[↩]
20. Владан Недиh, Jедан српски мотив у Шевченка, «Зборник матице Српске за книжевност и jезик», кн. 3, 1955.[↩]