Толстой и зарубежный мир
«Толстой и зарубежный мир», «Литературное наследство», т. 75, М. 1965, кн. 1, 620 стр.; кн. 2, 614 стр.
Международное значение Л. Толстого – тема у нас не новая. Она затрагивалась в ряде статей и публикаций «Литературного наследства», исследовалась в работах Т. Мотылевой, М. Храпченко, Б. Бурсова, Б. Мейлаха, В. Кутейщиковой и др. Однако в специальном томе «Литературного наследства» – «Толстой и зарубежный мир» – документальный материал о восприятии Толстого за рубежом впервые представлен столь широко и разносторонне. Он охватывает период от 1856 до 1960 года. 1850-е годы- время, когда появились первые переводы Толстого за рубежом. В 1960 году отмечалось 50-летие со дня его смерти и как бы подводились итоги громадному влиянию русского писателя на литературную и общественную жизнь всего мира.
Почти половину первой книги занимает раздел «Слово писателей». Сюда вошли статьи и речи выдающихся писателей Запада – от Ромена Роллана и Бернарда Шоу до Анны Зегерс и Альберто Моравиа. При этом взяты выступления, которые или вовсе не появлялись в русской печати и даже на языке подлинника, или известны только в форме кратких пересказов, извлечений и упоминаний. Понятно, что из этих публикаций, сопровожденных в каждом случае комментариями специалистов, читатель, исследователь узнают много нового.
Здесь находятся удивительные, проникновенные признания.
Роже Мартен дю Гар, например, в речи, произнесенной при получении Нобелевской премии (опубликована в 1959 году), сказал, что книги Толстого имели на него «решающее влияние». Андре Моруа, споря с «чертовыми критиками», которые могли утверждать, будто роман – «устаревшая» литературная форма, говорит: «Никогда не было написано ничего более прекрасного, более человечного, более необходимого, чем «Война и мир» и «Анна Каренина».
Э. Хемингуэй в книге «Люди на войне», вышедшей в Нью-Йорке в 1955 году, так оценивает создателя «Севастопольских рассказов» и «Войны и мира»: «Я не знаю никого, кто писал бы о войне лучше Толстого». Уильям Сароян в статье «Гений», напечатанной в юбилейном 1960 году, отмечает: «Толстой представляется мне гигантом в области писательского искусства, но еще большим гигантом – в искусстве гуманизма».
Высокая оценка, глубокий анализ творчества русского писателя автором замечательной книги «Жизнь Толстого» общеизвестны. Однако обширные дневниковые, мемуарные записи, письма Ромена Роллана о Толстом опубликованы совсем недавно. В 1952 – 1959 годах в Париже вышли три книги Роллана: «Монастырь на улице Ульм», «Воспоминания и отрывки из дневника», «Путешествие в духовный мир (Мечта одной жизни)».
В «Литературном наследстве» полностью напечатано первое обращение Роллана к Толстому (французский текст письма появился в 1960 году в журнале «Europe»). Эта переписка, как известно, неоднократно привлекала внимание исследователей. Но письма Роллана публиковались лишь в отрывках. К сожалению, редакция и на этот раз ограничилась одним первым письмом, хотя в таком обобщающем томе хотелось бы увидеть, наконец, полный текст писем Р. Роллана к Толстому.
Пересказать содержание и оценить значение всех писательских выступлений, вошедших в том, конечно, нельзя. В статьях виднейших писателей XX века звучат все новые и новые подтверждения действенной силы художественного гения Толстого. «Ощущение подлинной жизни» от его книг (Голсуорси); правда о человеческой жизни «в ее всеобщем значении и, в то же время, в ее наиболее интимных и индивидуальных проявлениях» (У. Д. Хоуэлс); «любовь… -к жизни и показ ее триумфов» (Я. Ивашкевич); привязанность к народу и высокий гуманизм – все эти важнейшие черты творчества Толстого неизменно привлекают к себе писателей всего мира и остаются поныне недосягаемым образцом.
Чрезвычайно ценно, что материалы тома раскрывают не только силу художественного воздействия Толстого, но и его всемирный моральный авторитет – писателя, умевшего говорить правду, чего бы это ни стоило; «человека, чувствующего ответственность за весь мир» (В. Кепиен); мыслителя, неотступно занятого «тревожным вопрошением о смысле жизни» (Мартен дю Гар).
И прежде и теперь личность и наследие Толстого вызывали и вызывают споры. К старым разногласиям о Толстом-художнике и Толстом-мыслителе ныне добавился спор о том, действенно ли, нужно ли его художественное творчество для литературного развития современности. Устарел Толстой или нет? Могут ли чему-нибудь научить великие романы русского писателя деятелей современного искусства?
Эта дискуссия, возникшая в зарубежной печати и на юбилейных конференциях 1960 года, представлена в томе докладами итальянских писателей Альберто Моравиа и Гвидо Пьовене. В статье З. Потаповой раскрывается сложность идейной и эстетической позиции Моравиа.
Об идейной и эстетической борьбе вокруг наследия Толстого рассказывается в двух предисловиях к публикациям – К. Ломунова и Т. Мотылевой. Однако редакция проявляет порой чрезмерную осторожность. «Противникам» Толстого в большинстве случаев не предоставляется слова, – их точка зрения упомянута лишь в предисловиях и в примечаниях.
В зарубежном литературоведении Толстому часто противопоставляется М. Пруст, как более «современный» писатель. Сам Пруст написал небольшую статью о Толстом, опубликованную в 1954 году в Париже. Она почему-то не вошла в «Литературное наследство», хотя в решении сложной проблемы «Толстой и Пруст» представляет, конечно, первостепенный интерес. Небольшая цитата в статье К. Ломунова – вот все, что мы узнаем о статье современного французского романиста Клода Мориака, заявившего: «Толстой – это уже музей. Пруст еще лаборатория».
Не включены в том и заметка, написанная М. Метерлинком специально для толстовского номера французского журнала «Plume» в 1901 году, и статья А. Стриндберга «Толстой и просвещенный господствующий класс».
Приходится пожалеть о том, что из всей оживленной полемики, происходившей в 1960 году на страницах французских еженедельников «Lettres Francaises» и «Nouvelles Litieraires», редакция перепечатала только одну статью А. Моруа, об остальном же говорится лишь в обзоре В. Горной.
Надо сказать, что обзор этот – «Мир отмечает 50-летие со дня смерти Толстого», – полон и в высшей степени объективен. Однако в научном издании, каким является «Литературное наследство», хочется видеть не только изложение точек зрения, но и аргументацию. Знать все подробности этого спора тем более важно, что Толстой для современных литераторов – пробный камень. Отношение к нему характеризует общие тенденции литературного развития. И сегодня, как сорок лет назад, справедливы слова Т. Манна о Толстом: «Перечитывать его – значит уберечься от всех искушений изощренности и нездоровой игры в искусстве…»
Сколь ни значительны и важны отзывы известных писателей, в ряду свидетельств о мировом значении Толстого огромное место принадлежит также и миллионам его читателей. Их отклики, как правило, не достигали печати. Однако многое сохранила история – в виде писем, адресованных Толстому. В его архиве находится около 9 тысяч писем зарубежных корреспондентов. До сих пор были напечатаны малые крупицы этого драгоценного материала (главным образом, в комментариях 90-томного издания). В разделе «Иностранная почта Толстого» полностью напечатано лишь 125 писем. Но они выбраны после изучения всей переписки, и это очень важно. Выбрано не случайное, а характерное, и потому часть дает ясное представление о целом.
Удачна композиция раздела. Письма сгруппированы по темам и сопровождены очерками-комментариями Э. Бабаева, написанными с большим знанием дела. Первое знакомство Запада с Толстым демонстрируется, например, перепиской с биографами и переводчиками: англичанином Уильямом Ролстоном, итальянцем Анджело де Губернатисом, датчанином Петером Ганзеном. Влияние Толстого на театральную жизнь его времени – письмами режиссеров, актеров и руководителей европейских народных театров. Таким же образом организованы и другие темы: «Продолжение разговора», «Уроки ваших книг», «Воспитание и образование», «Встречи», «В споре с автором», «К рабочему народу», «Три войны».
Первую книгу тома завершают сообщения: Л. Ланского о записи Е. Юнге бесед Толстого с французским политическим деятелем Полем Деруледом; статьи С. Степняка-Кравчинского, русского пропагандиста Толстого за рубежом, обнаруженные в архиве М. Перпер; блестящий доклад Жана Жореса, прочитанный в Тулузе 9 февраля 1911 года, на русском языке появляющийся впервые (сообщение Н. Эфрос), и др.
Вторая книга открывается воспоминаниями зарубежных посетителей Толстого. Здесь впервые опубликованы дневники и воспоминания Альберта Шкарвана, словацкого друга и переводчика Толстого, – они извлечены из архива Шкарвана и с рукописи переведены на русский язык П. Богатыревым. Восстановлено содержание беседы с одним из последних французских посетителей Толстого – сотрудником газеты «Figaro» Рене Маршаном, бывшим в Ясной Поляне в 1910 году (публикация Л. Ланского); переведен газетный, более полный и правдивый вариант корреспонденции Андре Бонье, содержащий суждения Толстого о деле Дрейфуса, об искусстве, науке (публикация В. Лакшина); напечатаны воспоминания двух английских собеседников с интересными высказываниями Толстого о Шекспире (публикация Б. Гиленсона); воспоминания японца Токутоми Рока (публикация А. Шифмана).
История издания, распространения, изучения Толстого в каждой из зарубежных стран имеет свои особенности. Об этом рассказывается в обстоятельных обзорах: Толстой в Германии, Польше, Румынии, Болгарии, Китае, Японии. За исключением последнего обзора, выполненного академиком Н. Конрадом, эти работы подготовлены зарубежными исследователями (Христиана Штульц, Базыль Бялокозович, Татьяна Николеску, Велчо Велчев, Мао Дунь). Материал, собранный специалистами, можно не сомневаться, послужит базой для многих обобщений о национальном своеобразии усвоения Толстого. Показательно, например, что в Румынии это – огромный успех «Крейцеровой сонаты», «Воскресения» и особенно народных рассказов и сравнительно позднее знакомство с «Войной и миром» и «Анной Карениной»; в Германии – триумфальные постановки «Власти тьмы» при сдержанном и даже отрицательном отношении к «Воскресению»; в Японии – колоссальная популярность именно этого романа Толстого. В обзоре Н. Конрада обобщающие выводы, в сущности, уже сделаны. Показано, что «различными сторонами своей творческой личности Толстой вошел В духовную жизнь японского общества, на многое в этой жизни повлиял, – в Японии в некоторых отношениях даже больше, чем на Западе».
Далее идет большой обзор – «Уход и смерть Толстого в откликах зарубежной печати». Этот материал впервые подверг серьезному изучению Б. Мейлах в книге «Уход и смерть Льва Толстого» (1960). Тогда же он писал, что работа по собиранию зарубежных откликов на уход и смерть Толстого еще предстоит и может быть выполнена лишь коллективными усилиями. Приходится только удивляться, что один Л. Ланский (правда, при содействии разных организаций и лиц) выполнил эту колоссальную работу.
С большой тщательностью и старанием собраны многочисленные отклики на драматические, потрясшие весь мир события. Однако чтение обзора чем дальше, тем больше вызывает странное чувство и в конце концов даже досаду.
Известно, что в сенсационной газетной шумихе, поднятой в 1910 году европейской и американской буржуазной печатью, в очень малой мере отразилось отношение передовых людей к Толстому.
Известно, что Горький, написавший после смерти Толстого свое знаменитое «Письмо», включенное потом в книгу воспоминаний, отказался в 1910 году, как и А. Франс, и О. Мирбо, говорить что-нибудь газетным корреспондентам. Р. Роллан писал свою книгу о Толстом, сознательно противопоставляя ее пошлой болтовне буржуазных журналистов. В декабре 1910 года он писал о своем «священном долге» перед Толстым: «Тем более я хотел бы его выполнить, что меня поразила посредственность и подлость почти всего написанного в газетах и журналах о великом человеке».
Приведенные суждения и факты – не новость. Все они фигурируют в разных местах на страницах тома. Однако, вопреки им, в обзоре с убийственной добросовестностью, всерьез, без какого-либо анализа и комментария воспроизводится вся утомительная пышность и сентиментальность некрологов с банальными и даже пошлыми характеристиками Толстого: «последний апостол», и даже «дуб над зарослями кустарника».
Эта настойчивость в перепечатке газетной болтовни кажется тем более странной, что в обзоре есть серьезные пропуски. Составитель и редакция тома, очевидно, желая и в этом случае уберечь честь Толстого, не включили в обзор сведения о многих критических и даже ругательных статьях, появившихся в 1910 – 1911 годах. Сошлюсь на книгу Б. Мёйлаха, где эти отзывы приведены или упомянуты, конечно, наряду с хвалебными. На нескольких страницах (с 43 по 57) Б. Мейлаху удалось воспроизвести картину борьбы вокруг Толстого.
Большим огорчением явилось и то, что разыскания «Литературного наследства» ни на шаг не продвинули изучение вопроса о рефератах В. И. Ленина, читанных им после смерти Толстого за границей. 18 января 1911 года в Париже был прочтен реферат «Толстой и русское общество», 31 января 1912 года в Лейпциге – «Историческое значение Л. «Н. Толстого». Сведения об этих рефератах были напечатаны у нас еще в 1934 году в журнале «Красный архив»; в 1957 году о них напомнил Б. Эйхенбаум в статье «О взглядах Ленина на историческое значение Толстого» («Вопросы литературы», 1957, N 5).
Том завершается статьей В. Виноградова «Научно-исследовательский путь Н. К. Гудзия» и проникнутым большим чувством некрологом «О Н. К. Гудзии – человеке», написанным Д. Лихачевым, -достойная дань памяти замечательного человека и ученого, виднейшего исследователя Толстого.
И, наконец, – иллюстрации тома (подбор и подписи Т. Динесман и Н. Эфрос). Эта сторона издания осуществлена, если не считать нескольких досадных ошибок, на высоком уровне. Как всегда в «Литературном наследстве», иллюстраций много – более трехсот. Как всегда, они не повторяют уже известного и имеют большое самостоятельное, независимое от текста, значение. Это необыкновенно интересная изобразительная энциклопедия о международном значении Толстого: многочисленные его портреты, появившиеся за рубежом, обложки книг с дарственными надписями Толстому, снимки домов, где бывал он во время заграничных путешествий и где печатались его сочинения, портреты известных переводчиков Толстого, обложки его книг, изданных на разных языках мира, карикатуры и т. п.
В целом документальные, комментаторские, изобразительные материалы нового «толстовского» тома «Литературного наследства» в огромной степени обогатили наши знания о международном значении Толстого. Нужно отдать должное редакции издания, и прежде всего редактору тома – С. Макашину, который сумел хорошо организовать пестрый и разнородный материал, создав цельную, композиционно слаженную книгу.