Страницы истории революционной литературы
«Литературное наследство», т. 81. Из истории Международного объединения революционных писателей (МОРП), 680 стр.
Том «Литературного наследства», отражающий деятельность международных революционных литературных организаций за период с середины 20-х до середины 30-х годов, представляет выдающийся научный и общественный интерес.
За архивными документами здесь встают человеческие, творческие судьбы. В письмах, воспоминаниях, обзорных статьях раскрывается не только работа Международного бюро революционной литературы (МБРЛ) и Международного объединения революционных писателей (МОРП), но и трудные писательские пути и перепутья. О широте привлеченного материала говорит уже перечень имен литературных деятелей, материалы о которых здесь представлены: Роллан, Барбюс, Ст. Цвейг, Бехер, Ренн, Бредель, Вайнерт, Фейхтвангер, Фокс, Дос Пассос, Драйзер, Фрэнк, Хэмингуэй…
Большое достоинство книги в целом – продуманный исторический подход к публикуемым материалам. В книге присутствует общая концепция, которая последовательно проводится в статьях и комментариях; верно найдены пропорции в освещении сильных и слабых сторон тех организаций и писателей, о которых идет здесь речь.
В документах МОРПа (как и предшествующей ему организации – МВРЛ), в речах и решениях Международной конференции революционных писателей, состоявшейся в Харькове в ноябре 1930 года, сказались – не могли не сказаться – детские болезни «левизны» пролетарского литературного движения, ошибки рапповского и пролеткультовского толка. В комментариях и обзорных статьях это отмечено с должной прямотой. Налет сектантской узости, вульгарно-социологическое толкование художественного творчества – все это давало о себе знать в повседневной работе МОРПа и его национальных секций. В иных критических статьях, как пишет в обзоре «Периодические издания МБРЛ и МОРПа» Л. Лаяский, то и дело встречается «осуждение различных западноевропейских и американских писателей – либо вышедших из буржуазного класса, либо оторвавшихся от рабочего класса, либо безнадежно тянущихся к нему, либо преступно отворачивающихся от него…». Такие тенденции и проявились, например, в морповской критике Анри Барбюса и редактируемого им журнала «Монд». Этот журнал действительно страдал серьезными недостатками, но обвинения, выдвигавшиеся против Анри Барбюса в печати МОРПа, были преувеличенными и несправедливыми: об этом верно говорится в статьях Ф. Наркирьера и Т. Балашовой, открывающих раздел «Франция».
И вместе с тем составители и комментаторы тома обоснованно выдвигают на первый план как главное не просчеты и ошибки, а ту полезную работу, которую выполнял МОРП, объединяя передовые, антиимпериалистические, антифашистские силы мировой литературы. «Можно с уверенностью сказать, – говорит О. Егоров в статье «Международные организации революционных писателей», – что работа МВРЛ и МОРПа была исполнена кипучей внутренней динамики, глубокого оптимизма и пламенной революционной патетики…» Этот дух революционного энтузиазма, горячей интернациональной солидарности и сегодня передается читателю в публикуемых «Литературным наследством» мемуарных документах – воспоминаниях А. Исбаха и Л. Ренна о харьковской конференции, статье Т. Рихтер «К истории Союза пролетарско-революционных писателей Германии», статье Э. Фабри «Австрийская секция МОРПа», очерках Я. Секерской и других польских деятелей культуры, воспоминаниях А. Гидаша.
О. Россиянов в статье «Из истории венгерской секции МОРПа» тонко анализирует литературно-общественную деятельность венгерских писателей, которые, находясь в эмиграции в Москве, принимали руководящее участие в МОРПе как международной организации; среди них были Б. Иллеш, А. Гидаш, М. Залка, Я. Матейка, Э. Мадарас. Критик высказывает обобщающие суждения, которые можно отнести ко всему морповскому движению в целом. «Революционная венгерская литература привлекала потому, что в ней за требованиями голой «актуальности», «стопроцентной идеологической выдержанности», «диалектико-материалистического» художественного метода и другими неуклюжими рапповскими формулами часто стояло – как у многих лучших, талантливых писателей самого РАППа – желание создать литературу новую, приближающую социалистическое освобождение человечества. И революционные венгерские писатели вместе с их товарищами из других стран действительно были художниками совсем нового типа: писателями не «потерянного» поколения, а обретшего себя в борьбе за коммунизм, -людьми нового, социалистического «ренессанса».
Некоторые из документов, публикуемых в «Литературном наследстве», освещают с новых сторон динамику идейных поисков западных мастеров культуры.
Я работала в МОРПе в 1930 – 1932 годы и хорошо помню, с каким волнением ожидались, читались, переводились, готовились к публикации письма зарубежных писателей, их ответы на запросы и призывы. Мне и теперь памятно, например, какую радость вызвала у работников МОРПа статья, которую прислал в начале июля 1931 года Стефан Цвейг для однодневной антивоенной газеты «1 августа». Но через несколько дней – о разочарование! – — пришла телеграмма, где Цвейг «сердечно и по-дружески» просил не публиковать его статью, пока не будут получены поправки к ней. А потом пришли и поправки. Они не меняли антиимпериалистической направленности статьи Ст. Цвейга, но все же отчасти затемняли ее («американская инициатива» была поставлена рядом с советской пятилеткой как сила, якобы способная противостоять европейскому экономическому хаосу). Теперь в «Литературном наследстве» опубликован и первоначальный текст статьи Ст. Цвейга «К годовщине бесполезнейшей из всех войн», и поправки к ней. Весь этот эпизод, как верно отмечено в комментарии Э. Фабри, красноречиво характеризует тогдашнюю позицию Цвейга. Однако, сопоставляя эти материалы с другими известными теперь данными о Стефане Цвейге, например с теми письмами, которые он в тот же период адресовал Ромену Роллану1, мы видим, что статья, написанная по просьбе МОРПа, была для Цвейга своего рода революционным шагом, попыткой выйти из состояния пассивности и замкнутости.
Во многих материалах «Литературного наследства» раскрывается глубокое воздействие, которое оказали на западных писателей Октябрьская революция и строительство социализма в СССР. Вместе с тем на многих примерах подтверждается мысль В. И. Ленина: каждый деятель культуры приходит к пониманию марксизма собственным путем. У иных крупных художников эти пути бывали извилистыми, замедленными. В большой, очень интересной подборке писем Ромена Роллана, публикуемых впервые, обращает на себя внимание письмо к Б. Иллешу от 22 сентября 1932 года. На вопрос, как повлияла на его творчество Октябрьская революция, Роллан отвечает: «Если речь идет о моем литературном творчестве, то влияние это до настоящего времени мало ощутимо, и, прибавлю, что иначе не могло быть, если иметь в виду индивидуальный ритм моей работы. Все, что оказывает сильное влияние на мой разум и направляет мою деятельность, начинает проявляться далеко не сразу в моих литературных произведениях… Мне нужны долгие годы проникновения в такого рода атмосферу, чтобы создание произведения стало чем-то органичным». Роллан говорит далее, что влияние Октябрьской революции скажется в последних томах «Очарованной души», в характерах, которые он создает «на основе собственного опыта».
Интересен и другой документ-исповедь: «Автобиографическая заметка» венгерского писателя Шандора Барты, который пришел в революционную литературу через экспрессионизм. «Я был бунтарем, я отчаянно ненавидел действительность, в которой родился. Никогда я не был пассивен по отношению к буржуазному обществу… Осмеяние, заостренная до гротеска сатира, драматическая напряженность, пафос, простые слова, стремительно сменяющиеся картины – все это служит одному: сказать миру «да» или «нет», раскрыть отношения между людьми, для того чтобы создать человеческие отношения». В этой самохарактеристике проступают черты целого поколения западной художественной интеллигенции, тех, кто участвовал в «левых» литературных группировках на исходе первой мировой войны.
Особый раздел тома посвящен А. В. Луначарскому. Он стоял у истоков международного революционного литературного движения, был председателем МБР Л, а в последние годы жизни неоднократно помогая деятелям МОРПа объединять силы прогрессивной литературы мира. В статье Н. Трифонова отчетливо показано направление усилий Луначарского: он предостерегал пролетарских писателей против левацких крайностей, настаивал на том, что крупных художников Запада надо по возможности привлекать, а не отталкивать. В тезисах доклада, сделанного Луначарским на пленуме МБРЛ в 1926 году, в частности, говорится: «…Пролетарская литература гораздо больше, чем буржуазная, может претендовать на общечеловечность, потому что пролетариат в своей революции является действительно борцом за свободу и счастье всего человечества». С этих позиций Луначарский и стремился развивать диалог с корифеями художественной интеллигенции Европы, будь то Барбюс, Шоу или Уэллс.
В статье О. Егорова затронута тема «Горький и МОРП», упомянуто, что в июне 1931 года делегация МОРПа (Иллеш, Бехер, Джерманетто, Гидаш) посетила Горького. К сожалению, ход этой беседы, которая состоялась на московской квартире Горького, никем не был записан. Но в общих чертах я ее помню (меня взяли с собой, так как Бехеру был нужен переводчик). Разговор шел главным образом о вовлечении писателей разных стран в борьбу против опасности империалистической войны. Бела Иллеш рассказывал о работе МОРПа, Горький слушал внимательно и время от времени вставлял свои реплики. Общий смысл его слов сводился к тому, что МОРП должен постараться расширить круг писателей, к которым он обращается. Горький советовал, например, привлечь не только Драйзера, но и Синклера Льюиса. Когда речь зашла о Ромене Роллане, Горький сказал: «Вот вы скоро прочтете его статью «Прощание с прошлым», я читал перевод в рукописи; он теперь по-новому смотрит на вещи». Алексей Максимович обещал дать краткую статью для однодневной газеты «1 августа» и сдержал свое обещание.
Эта однодневная газета, вышедшая на шести полосах тиражом в 50 000 экземпляров, разошлась мгновенно и давно уже стала библиографическим раритетом, но разыскать ее, наверное, можно. В ней были напечатаны, в частности, рассказы Барбюса («Чужие»), Бехера («Цветные облака д-ра Штольценберга»), Иллеша («W. L. N 16»), статья Анны Зегерс «Завоевать молодежь», стихотворения Э. Мадараса («Рваные бригады»), Э. Фабри («Хроника империалистической войны»), другие очерки, стихи, заметки. В начале 1932 года было задумано повторить этот опыт; МОРП стал собирать материал для однодневной газеты «Кризис и строительство»: предполагалось дать контрастную картину капиталистического мира, охваченного кризисом, и Советского Союза, выполняющего первую пятилетку (эта газета упоминается, в частности, в письмах, которые Вилли Бредель посылал в Москву из немецкой тюрьмы). Замысел не был осуществлен.
Новый этап в работе МОРПа наступил после Постановления ЦК ВКП(б) «О перестройке литературно-художественных организаций».
В обзоре Л. Ланского верно отмечено, что редакция журнала МОРПа «Литература мировой революции» реагировала на это постановление прежде всего «крайней растерянностью». Журнал не мог объяснить своим читателям смысл перестройки, которая стала исторически необходимой. Я помню собрание актива МОРПа 17 мая 1932 года, о котором упоминается в том же обзоре. Зарубежные писатели, находившиеся в то время в Москве, – в особенности Иоганнес Р. Бехер, Шандор Барта и председательствовавший на собрании Станислав Р. Стенде, – критиковали руководство МОРПа с резкостью, которая меня тогда поразила. (Эта критика была продолжена Бехером в июне-июле того же года в письмах, опубликованных теперь в «Литературном наследстве».) Критика была в своей основе, конечно, справедливой. Речь шла но только о сектантских ошибках РАППа и МОРПа, но и о том, что и секретариат МОРПа, и его журнал мало считались с реальной сложностью положения в мировой литературе, в ряде случаев просто плохо знали, что происходит в культурной ЖИЗНИ зарубежных стран.
После Постановления ЦК ВКПб) возникли новые формы международных связей, «Литература мировой революции» была преобразована и стала называться «Интернациональная литература». Однако следы старых недостатков еще долго в ней сказывались. Примечательно письмо Ральфа Фокса, публикуемое теперь (оно относится и к журналу, и к докладу о зарубежной литературе на Первом съезде советских писателей): «Вы вообще очень плохо информированы об Англии. То, что Радек сказал в своем докладе, было просто смешно. Статьи об Англии в журнале «Интернациональная литература» редкие и к тому же невежественные и неграмотные (как мое русское правописание)». Это сказано с чрезмерной запальчивостью, но замечания Фокса были небезосновательны; это признал редактор журнала С. Динамов в ответном письме, которое публикуется рядом.
После гитлеровского переворота, когда в Москве поселилась большая группа немецких писателей-эмигрантов, немецкое издание «Интернациональной литературы», которое возглавил И. -Р. Бехер, приняло совершенно новый облик. Параллельно возник журнал «Дас ворт», в редактировании которого, наряду с Вилли Бределем, участвовали путем переписки Фейхтвангер и Брехт. Двадцать с лишним писем Фейхтвангера, публикуемых в «Литературном Наследстве», свидетельствуют, как он близко принимал к сердцу дела антифашистского журнала и как охотно помогал ему.
…Новый том «Литературного наследства» богат разнообразным содержанием; обо всем не скажешь в рамках рецензии. Но сказанного достаточно, чтобы представить себе, какая огромная работа была проделана составителями, как велика ценность книги, к которой много раз будут обращаться все те, кто изучает новейшую зарубежную литературу.
- См. об этом: Драгольуб Неделькович, Ромен Роллан и Стефан Цваг: два става према фашизму и револуции, Београдски Универзитет, Анали филолошкого факултета, Београд, 1965.[↩]