№3, 1968/Обзоры и рецензии

Становление нового героя

Г. Xалит, Герои, рожденные революцией. К проблеме героя и метода татарской советской литературы, Таткнигоиздат, Казань, 1967, 230 стр.

К почти десятку книг известного татарского критика и литературоведа Гали Халита прибавилась еще одна – «Герои, рожденные революцией». Книга эта – отнюдь не перечисление «образов» с их пресловутыми «чертами» и не набившие оскомину отвлеченные рассуждения о том, какими непременными достоинствами должен обладать положительный герой.

Автор ведет страстный разговор о самой литературе, выясняет закономерности ее развития, формирования в ней нового творческого метода.

Я сознательно выделил слово «самой». Хотя советское литературоведение, в том числе татарское, за пятьдесят лет добилось огромных успехов, недостаточное внимание к специфике литературы в определенные периоды, особенно в условиях культа личности, приводило к тому, что история литературы часто трактовалась лишь как иллюстрация к гражданской истории, к истории общественной мысли. Наметившийся в последние годы решительный поворот к изучению закономерностей самой литературы, тесно связанных, разумеется, с фактами общественного развития, проявляется, в частности, и в возросшем интересе к таким специфически литературным категориям, как творческий метод и направление.

«Как известно, вопросы творческого метода литературы не могут быть решены вне проблемы ее героя, – пишет Г. Халит. – Истина эта как будто не вызывает возражений. Но когда дело доходит до конкретного анализа, возникает немало трудностей и неясностей в определении связи творческого метода с героем литературы. Татарское литературоведение пока что обходит эти трудности. Стремясь восполнить образовавшийся пробел, мы хотим в предлагаемой работе показать, как становление нового героя определяло развитие одной из национальных литератур послеоктябрьских лет, обусловило ее сближение с жизнью и народом, помогло кристаллизоваться ее творческому методу, раскрыв ее традиции и новаторские возможности».

Прослеживая путь передовой татарской литературы в предоктябрьское десятилетие, автор показывает, как демократическая интеллигенция постепенно освобождалась от лозунгов «всеобщего гуманизма», от просветительских иллюзий, шла к утверждению решающей роли народа в борьбе за национальное освобождение. Примечателен в этом отношении путь Мажита Гафури, Галимджана Ибрагимова.

Г. Халит раскрывает характерные процессы в татарской литературе после Октября, такие ее черты, как массовость, боевой оптимистический дух.

В книге Г. Халита перед читателем предстают первые шаги татарской советской литературы, рожденной и закаленной в классовых боях, причем автор сумел показать всю сложность и противоречивость становления в ней социалистического реализма.

Главным предметом литературы является человек, и в книге Г. Халита много говорится о литературных героях, главным образом положительных. Но у него речь идет не о человеке и о герое вообще, а о конкретно-историческом человеке, о герое, рожденном определенными обстоятельствами. Весьма интересны, например, наблюдения автора над образом лирического героя татарской поэзии первых лет после революции, в котором «воплотились героические черты революционного поколения эпохи». «Я» в ранней татарской советской поэзии – это обобщенное «я», вобравшее в себя идеалы и черты целого класса, коллектива. В его лице выступает народ – могучий победитель. В этом смысле оно чрезвычайно вместительно, но в эстетическом плане – узко и абстрактно. Как бы нуждаясь индивидуального и гипертрофируя всеобщее, этот лирический герой стремится быть антиподом прежнего, традиционного «я» – выразителя субъективного начала. Поэтому он весьма слаб в своем чувственном, конкретно-лирическом, психологическом выражении. И в этом отношении ощущается определенное соприкосновение его с русской пролеткультовской поэзией, обусловленное, однако, не прямым, непосредственным ее воздействием, а общим идейно-эстетическим духом эпохи».

А вот новый герой драматургии того же периода, весьма напоминающий лирического героя поэзии. Он также «дан крупными штрихами», его вдохновляет грандиозность исторических свершений, он крепко связан с коллективом, дан «на социальном фоне эпохи, в водовороте классово-революционной борьбы». Однако очень часто «ему недостает достоверных черт, свойственных живой личности».

Или же взять гисианистского героя начала 20-х годов. Это – типичный романтический герой. Но он существенно отличается от героя дореволюционной романтической литературы. Если последний «порывался противопоставить себя миру угнетения вообще и не находил в нем точку опоры для своего положительного идеала», то гисианистский герой выступает в роли борца революции, хотя и не лишен еще «родимых пятен» былого бунтарства и трагических черт, часто выступает «в плаще все того же бездомного отшельника».

Мы видим и то, как во второй половине 20-х годов, когда татарская литература решительно пошла по пути реализма, на первый план выдвинулся герой – живой и полнокровный, «формирующийся в противоречиях революционной действительности и обретающий свою гармонию в ней».

Даже весьма бегло обозрев, как ставится и решается Г. Халитом проблема героя, мы замечаем органическую связь этого героя с художественным методом; как известно, краеугольным камнем любого творческого метода является способ художественного решения взаимоотношений человека и окружающих его обстоятельств.

Г. Халит далек от мысли, что социалистический реализм упал с неба тотчас же после залпа «Авроры». Понадобилось немало мучительных исканий в обстановке идейной и эстетической борьбы, пока социалистический реализм не превратился в магистральную линию советской литературы. Автор убедительно показывает, что развитие татарской советской литературы не укладывается в такие схемы, как «реализм – романтизм – социалистический реализм» или «романтизм – критический реализм – социалистический реализм». Процесс был более сложным и противоречивым.

После Великой Октябрьской революции, в годы гражданской войны передовая часть татарской писательской интеллигенции с различной степенью сознательности стала воспевать революцию, молодую республику, бичевать ее врагов. Но как, какими приемами и средствами? Разумеется, новая форма, соответствующая новому содержанию, не сразу была выработана. Часто новое вино вливалось в старые мехи.

В поэзии, выдвинувшейся в то время на первый план, наблюдается декларативность, риторика, агитационный стиль. В прозе и драматургии при создании человеческих образов в основу кладется классовый принцип (что само по себе было огромным завоеванием), однако он проводится довольно упрощенно и схематично. Чрезвычайно большой интерес к контрастам и недостаточное внимание к полутонам – вот что характерно для литературы периода гражданской войны.

Поиски нового метода неуклонно продолжались. Поиски эти не обошлись, как пишет Г. Халит, без накладных расходов, без издержек, к которым, в частности, относятся формалистические эксперименты различных течений футуристического и имажинистского толка.

Однако развитие татарской литературы определялось не заклинаниями «ультрареволюционных новаторов» и не рецептами приверженцев вульгарного социологизма. Оно шло так, как того требовала революционная действительность, а именно по пути реализма. И не мудрено: литературу двигали главным образом признанные мастера реализма вместе с новым талантливым пополнением.

Выяснение сущности нового художественного метода, раскрытие новых качеств реализма как раз является наиболее ценной стороной книги Г. Халита. Он показывает значение многих традиций критического реализма в становлении нового метода. Заслуживает внимания, например, конкретный идейно-эстетический анализ таких явлений, как трансформация образов, созданных старым реализмом, или новое решение проблемы героя и среды.

Еще больше места в своей книге уделил автор проблемам романтизма. Подчеркивая наличие противоречивых тенденций в самом романтизме, он показывает принципиальную разницу между дореволюционным прогрессивным романтизмом и романтизмом, оплодотворенным идеями социалистической революции. Далее, на большом фактическом материале демонстрируется, как постепенно реалистические традиции, соприкасаясь с новым романтизмом и вбирая в себя многие достижения последнего, образовали «нечто третье»- новый творческий метод, социалистический реализм.

Так решается проблема героя и метода в книге «Герои, рожденные революцией», так освещаются закономерности развития татарской советской литературы в первом десятилетии после Великой Октябрьской социалистической революции. Автор обращается к творчеству наиболее крупных прозаиков, поэтов и драматургов – Галимджана Ибрагимова и Хади Такташа, Карима Тинчурина и тарифа Камала, Мажита Гафури и Шамиля Усманова, Фатхи Бурнаша и Кави Наджми, Фатиха Сайфи и Афзала Шамова, Наки Исанбета и Хасана Туфана.

Спешу оговориться, что содержание книги Г. Халита много богаче, чем это вытекает из моего изложения.

Сознательно выделив в ней лишь главные, с моей точки зрения, моменты, я даже не упомянул о таких проблемах, как борьба вокруг литературного наследства, значение революционного гуманизма в выработке нового метода и др.

Что касается отдельных недостатков монографии и спорных ее мест, то они естественны для книги, возникшей в результате нового «прочтения» истории нашей литературы, книги, в которой ставится много новых проблем, предлагается новое их решение. Так, например, можно было бы упрекнуть автора в том, что он мало обращается к материалу драматургии. Хотя данное исследование и не является историей литературы, тем не менее говорить о становлении нового метода без учета творческого опыта таких драматургов, как К. Тинчурин, Н. Исанбет, Т. Гиззат и других, едва ли правомерно.

Или же взять проблему романтизма в татарской литературе. Она у нас наименее изучена, и с нею связано много неясностей и кривотолков. Вполне понятно и оправданно поэтому, что Г. Халит уделил особенно много внимания и места в своей книге именно вопросам романтизма. Однако это обстоятельство может натолкнуть на мысль, будто решающую роль в становлении нового метода сыграл романтизм, пусть новый, революционный, но все же романтизм, а значение традиций критического реализма было не так существенно. Не следует забывать, что старый реализм не был бескрылым, он также успел «переварить» положительные достижения прогрессивного романтизма.

В целом же монография «Герои, рожденные революцией», какой мы ее видим, – это заметное явление в татарском литературоведении, да и, смеем думать, не только в татарском.

По-видимому, без нее не смогут обойтись не только историки татарской литературы, но и все литературоведы, изучающие общие закономерности раз вития литератур народов СССР.

г. Казань

Цитировать

Нуруллин, И. Становление нового героя / И. Нуруллин // Вопросы литературы. - 1968 - №3. - C. 196-199
Копировать