Современное прочтение прошлого

Р. М. Самарин, «…Этот честный метод…», Изд. МГУ, 1974, 252 стр.

«…Этот честный метод…» – так словами из «Гамлета» озаглавил Р. Самарин свою последнюю книгу, увидевшую свет уже после смерти автора. Это был ученый, с успехом исследовавший самые различные периоды истории зарубежной литературы. Особенно много внимания Р. Самарин уделял изучению литературы эпохи Возрождения и XVII века. Статьи, посвященные данной проблематике, и определили состав рецензируемой книги. Здесь собраны исследования разных лет – от ранней работы о творчестве Агриппы д’Обинье до статьи «Трагедия Джона Донна», сравнительно недавно опубликованной на страницах «Вопросов литературы» ¹. Но все они, как заметил сам автор, объединяются общей концепцией, связанной с историей реализма в западно-европейских литературах эпохи Возрождения и XVII века.

Сборник открывается статьей «Наследие Ф. Энгельса и некоторые задачи исследования литературы эпохи Возрождения», являющейся, по сути, методологическим введением ко всей книге. Опираясь на мысль Энгельса о том, что Возрождение – «величайший прогрессивный переворот», Р. Самарин исследует социальные и идеологические процессы, связанные с формированием западноевропейских наций, с утверждением буржуазных общественных отношений. Это и позволяет говорить об историзме ученого. Работа Р. Самарина исторична: литература в его понимании – неотъемлемая часть социальной действительности, ею порожденная и на нее воздействующая.

Литературный процесс, как убедительно показано в книге, далеко не однолинеен, его подлинный смысл раскрывается лишь в борьбе направлений, противоположных школ и концепций. Не был единым и гуманизм Возрождения, ибо он породил такие разные фигуры, как Мюнцер и Лютер, Шекспир и Сидней.

Р. Самарин аргументировано доказывает, что прежде всего в демократических факторах эпохи коренился подлинный источник народности Шекспира, Сервантеса и других титанов Возрождения.

Исследуя «живую и сложную динамику эпохи Реформации или эпохи Возрождения», ученый использует работы Энгельса разных лет, в том числе «Крестьянскую войну в Германии». «Классовый анализ трагических событий немецкой революции XVI в.», данный Энгельсом, позволил автору подойти «к пониманию всей трагедии немецкой культуры» того времени.

В других статьях обстоятельно рассматриваются проблема метода ренессансной литературы, вопросы ее периодизации, соотношение реализма с другими литературными явлениями XVI – начала XVII века.

Опираясь на материалы дискуссии о реализме 1957 года, автор исходит из того, что именно эпоха Возрождения явилась временем возникновения реализма в мировой литературе. Он пишет, что реализм – категория историческая, что это «объективно существующая эстетическая система», складывающаяся «в определенных исторических условиях». На примере творчества Шекспира ученый показывает, что реализм начинается тогда, когда появляются характеры, представленные «в развитии, зависящем от множества сложных объективных причин, лежащих в реальном мире«. Таким образом, при определении существа реалистического метода за основу берется тот тип взаимоотношений между характером и средой, который связан с понятием социального детерминизма. К проблеме историзма в литературах Возрождения, особенно у Шекспира, Р. Самарин подходит достаточно диалектично, проводя грань между зрелым историзмом критических реалистов XIX века и «формирующимся историзмом писателей Возрождения». При всей наивности исторических представлений того времени творцы ренессансной литературы уже пытались «увидеть в трагедиях современности… проявление объективно действующих сил», хотя природа последних им, разумеется, еще не была. В стихийном историзме и заключается, с точки зрения исследователя, превосходство писателей Возрождения по сравнению с предшественниками. Тяга к историзму породила у них стремление понять сложность и противоречивость человеческой личности. Так родилось новое представление о человеке, составившее одну из главных отличительных черт реализма Возрождения.

Вообще имя Шекспира возникает на страницах книги неоднократно. Творчество великого английского драматурга предстает перед нами как воплощение того художественного синтеза, который был достигнут европейским Ренессансом на заключительном этапе своего развития. Обращение к опыту Шекспира, а также Сервантеса, рассмотренному в контексте европейской литературы, в широких историко-культурных связях (что отнюдь не умаляет национальной специфики их творчества), позволило Р. Самарину прийти к выводу, что именно в эпоху Возрождения зарождалось «ядро… всемирной литературы», а это в свою очередь способствовало развитию национальных литератур.

Теоретический подход к проблеме метода и историко-литературного значения ренессансной литературы сочетается в книге с плодотворным историко-литературным анализом. В поле зрения ученого различные художественные направления в литературе XVI века, соотношение реализма и предклассицизма в разных национальных литературах. Он анализирует различные типы романа того времени, отдавая предпочтение плутовскому роману перед романом пасторальным и рыцарским. Именно плутовской роман (в Англии роман воровской) был явлением подлинно новаторским, подготовившим гениальное творение Сервантеса, заявившее о себе «революционным нарушением всех литературных традиций».

Исследуя произведения «ученой поэзии» XVI века, Р. Самарин придает серьезное значение попыткам создания новой эпопеи предклассицистского толка, получившим свое выражение в поэмах Камоэнса, Эрсильи, Тассо. Об этих сложных явлениях, еще мало изученных советским литературоведением, автор сумел сказать немало нового. Действительно, принципы предклассицизма сформировались уже в творчестве поэтов «Плеяды». Однако почти безоговорочное отнесение к предклассицизму творчества Жоакэна дю Белле не вполне правомерно. По существу зрелая поэзия дю Белле многими сторонами органически связана с поэтикой ренессансного реализма.

Переходя к рассмотрению литературы XVII века, Р. Самарин справедливо говорит, что это белое пятно на карте советской науки. Он возражает против того, чтобы рассматривать этот период исключительно как «век классицизма» или же «век барокко», когда якобы возникла некая «пауза» в развитии реалистического искусства.

Ученый считает, что XVII век дал ряд серьезных достижений, лежащих в русле реализма и связанных с формированием жанра новеллы, драмы и, конечно, прежде всего – бытового реалистического романа (Сорель, Скаррон, Брюнетьер). О его специфике он высказывает ряд плодотворных соображений. Так, убедительно звучит мысль о рождении романной модификации, предваряющей будущий социальный роман.

К сожалению, автору уже не суждено развить свои наблюдения, но думается, что они послужат толчком для дальнейших исследований.

Вместе с тем приходится выразить сожаление, что статья о реализме XVII столетия недостаточно обстоятельна; ей порой не хватает развернутой аргументации.

Высказав ряд критических замечаний по поводу термина «литература барокко», Р. Самарин, однако, не уделил этому явлению специального внимания. «Термин «барокко»… – пишет он, – нередко вносит ненужную путаницу». Тем не менее, в книге Р. Самарина говорится о барочных тенденциях в творчестве Тассо, Донна и др., причем в термин «барокко» вкладывается лишь негативный смысл. Автор не затронул вопроса о «низовом» барокко, о наличии в барочной литературе «двух культур», на чем справедливо настаивают в своих работах другие советские исследователи, в частности А. Морозов.

Сборник «…Этот честный метод…» завершается монографическими очерками о д’Обинье и Донне, читающимися с неослабевающим интересом. Диалектика сложнейших противоречий, присущая творчеству этих двух видных художников, раскрыта убедительно и в разных аспектах. Агриппа д’Обинье, поэт-гугенот, показан страстным борцом против феодально-католической реакции. Трактуя д’Обинье как «крупнейшего поэта целой эпохи», исследователь ценит в нем автора универсальной политической поэмы, воссоздавшей гигантскую панораму Франции периода религиозных войн. В своих «Трагических поэмах» д’Обинье прокладывал путь к «иному стилю», который в значительной мере выводил его за пределы литературы Возрождения.

Значение рецензируемого сборника определяется не только его конкретной проблематикой – книга Р. Самарина ценна как современное прочтение прошлого.

г. Пермь

1. »Вопросы литературы», 1973, N 3. [↩]