Симптомы нового (Раздумья над книгами о Лермонтове)

Слава Лермонтова неуклонно растет – от года к году, от десятилетия к десятилетию. Перед нами «обыкновенное чудо» подлинно великого искусства: сын своей эпохи, художник оказывается современником людей будущего. Естественно, каждое поколение воспринимает его творчество по-своему, нередко открывая в нем новые стороны, еще не изведанные глубины. В лермонтовской лире есть такие струны, которые неизменно будут тревожить людские сердца.

«Если эпоха не дает удовлетворительных ответов на вопросы «зачем», – писал Томас Манн, – то для достижений, превосходящих обычные веления жизни, необходимы либо моральное одиночество и непосредственность, – а они встречаются весьма редко и по существу героичны, – либо мощная жизненная сила» ¹. Героический индивидуализм – вот чем поражает суровая муза Лермонтова. В тяжелые минуты своей жизни Пушкин задумывался: способен ли он сохранить «непреклонность и терпенье» своей «гордой юности»? Для Лермонтова такого вопроса не существовало.

Да, я не изменюсь и буду тверд душой,

Как ты, как ты, мой друг железный, –

клятвенно заверяет он, прекрасно понимая, что такая душевная твердость сулит ему судьбу тяжкую и трагическую.

Эта духовная стойкость, эта трогательно-прекрасная неспособность к компромиссам и сделкам с совестью, эта рыцарская готовность к подвигу, эта неуемная жажда действия и борьбы, как бы ни были темны и неясны ее перспективы, ее исход, – все это не может не поразить в Лермонтове, поэте и человеке. Его беспощадные, жгучие строки и сегодня напоминают нам о том, что человеку не пристало мириться с поруганием идеалов, с торжеством зла, с лицемерием и ложью, с предательским отказом от собственных убеждений…

Слава Лермонтова растет. Об этом свидетельствует, в частности, и бурный рост научно-критической литературы о великом поэте.

В 1920 году Александр Блок, глубоко не удовлетворенный тогдашними знаниями о Лермонтове, предрекал: «Полная оценка творчества поэта, покоящаяся не на шатких личных впечатлениях, хотя бы и разделяемых множеством людей, а на твердой научной основе, – еще впереди».

Через двадцать один год, комментируя эти строки, Б. Эйхенбаум признавал, что такая «научная основа»»заложена и укреплена». Тем не менее он с горечью отмечал; «…ни живой образ Лермонтова, ни его творческий путь не получили до сих пор достаточно полного исторического освещения, несмотря на многообразные истолкования».

Прошло еще двадцать с небольшим лет, и на V Всесоюзной Лермонтовской конференции (Орджоникидзе, 1962) мы снова услышали знакомые жалобы. Отмечая в своем докладе определенные успехи советских лермонтоведов, Д. Гиреев говорил в то же время о почти полном отсутствии у нас обобщающих работ о Лермонтове.

Причину этих непрекращающихся сетований понять нетрудно: действительно, жизнь и творчество Лермонтова изучены несравненно меньше, нежели, скажем, Пушкина или Толстого. Но, увлекаясь критикой, не умаляем ли мы порой бесспорных достижений нашей науки? Разве не печально, например, что в итоговом докладе Д. Гиреева не были названы некоторые из самых замечательных исследований о Лермонтове, в том числе книга Е. Михайловой? Ведь именно потому, что лермонтоведение наше находится еще, так сказать, в детском возрасте, его несомненные успехи, его бурный и стремительный рост в последние годы особенно бросаются в глаза.

Прежде всего в итоге работы, проделанной советскими учеными, значительно пополнился (до того крайне скудный) запас фактических сведений о великом поэте. Несмотря на объективные трудности, с которыми приходится сталкиваться исследователям Лермонтова (постоянные переезды поэта, отсутствие архивов, бедность эпистолярного и рукописного наследия, удивительное молчание близко знавших его людей и т. п.), им удалось собрать множество интересных материалов. Это и свежие сведения о пребывании Лермонтова-мальчика в Тарханах, и разгадка таинственных инициалов «Н. Ф. И.», и новые данные об университетских товарищах поэта, о так называемом «кружке шестнадцати», и опровержение легенды о романе Лермонтова с Омэр де Гелль, и обширные исследования на тему «Лермонтов на Кавказе», и неизвестные ранее подробности дуэли и смерти поэта. Усилиями Н. Бродского, Б. Эйхенбаума, Л. Семенова, С. Андреева-Кривича, Э. Герштейн, Т. Ивановой, В. Мануйлова, А. Попова и многих других подготовлена почва для создания полной научной биографии Лермонтова. Заслуженной известностью пользуются увлекательные работы И. Андроникова – своеобразные «научные рассказы», живо передающие романтику литературоведческих открытий.

Немало трудов было потрачено советскими исследователями для разыскания и точного установления лермонтовских текстов. Ими были обнаружены два новых списка «Демона», «казанская тетрадь», найдены и опубликованы неизвестные эпиграммы и письма, подготовлен ряд солидных научных изданий Лермонтова. Особо следует выделить пятитомник под редакцией Б. Эйхенбаума (1935 – 1937), оснащенный подробнейшими историко-литературными комментариями, и шеститомное собрание Пушкинского дома с полным сводом вариантов (1954 – 1957).

Большим подспорьем для лермонтоведов послужат недавно вышедшие «Семинарий» по Лермонтову – полезное научно-библиографическое и методическое пособие## В. А. Мануйлов, М. И. Гиллельсон, В. Э. Вацуро, М. Ю.

1. Томас Манн, Собр. соч. в 10-ти томах, т. 3, Гослитиздат, М. 1959, стр. 48.[↩]