Шкловский – тогда

Мы были не так давно его современниками, что же столь существенно и теперь дает право перенести воспоминания на бумагу? Ушел Шкловский, как и все поколение «декадентов», – мне, девятнадцатилетнему литератору, писавшему в то время стихи, опирающиеся на стилистику русского кубофутуризма, он уделил несколько часов разговора. Можно найти в словах Шкловского и его самого, и драматические черты тех эпох, среди которых пролег его долгий путь.

Не предварив этот шаг попыткой заручиться приглашением, я оказался у дверей его квартиры зимой 1972 года, на улице Черняховского в Москве.

Посылая ко мне, еще невидимому, конец фразы, он – на вопрос жены, сможет ли принять, на ее описание посетителя, – громко откуда-то из дальней комнаты произнес: «… и наверно совершенно замерзший!». После паузы появился человек небольшого роста, с фигурой борца, с открытым, розовощеким, улыбчивым лицом и внимательными глазами.

Книжные стеллажи от пола до потолка, письменный стол, бюстик Льва Толстого из черной майолики, на стене – известная фотография его с В. Маяковским в Крыму на пляже.

Он говорит:

ХЛЕБНИКОВ

– Те «дилетантские» места – иллюзия провала. Не просто иллюзия. Хлебников и не думал о выстраивании образов в некий плотный ряд. Среди многого другого его волновало – насколько образы должны отстоять друг от друга. Приглядитесь, они разделены на чудесно выверенное меж ними расстояние.

– Благоразумие… Простите уж старого человека, – нужно еще что-то делать кроме поэзии. Судьба может быть и трагичной, если писателю не удалось заняться чем-либо, что могло бы его прокормить.

– Я зарабатываю киносценариями. Межиров (бывший соседом Шкловского. – Ю. М.) занимается переводами. Маяковский был занят тем, что писал плакаты. Хлебников занимался тем, что голодал.

– Еще не наступило время узнать настоящую цену гениальной прозе Хлебникова.

– Иные преувеличивают сложность тем его поэзии, но в ней центральное место занимают темы, близкие любому. В «Зверинце» наблюдения разворачиваются вслед естественной мысли, – он хотел передать то, как люди и звери похожи друг на друга.

– Хлебникова относят к кубофутуризму. И это правильно. Но бывают и недопонимания. Недавно один советский литературовед высказал дикую идею, причислив Хлебникова… уж не вспомню… поместив его в такой «изм»…

– В соцреализм?

– Нет, не в соцреализм… В другой отдел тюрьмы.

Из сделанной Шкловским надписи на подаренной мне книге «Лев Толстой»: «Юрию Милорава от человека, с которым Хлебников считался.

Я же с Велимиром недоговорил.

Мы были на разных параллельных кругах земли».

ДАВИД БУРЛЮК

Помня по мемуарам Шкловского отчужденность уместившегося в нескольких словах отрывка, посвященного Бурлюку, я мог догадаться о сложном характере их отношений. Шкловский был уклончив, он не хотел говорить о Бурлюке, и реакция его на мои вопросы была минимальной.

– Разговор с Бурлюком всегда становился событием. Это был интереснейший собеседник. И после паузы:

– Прожил дикую жизнь.

ДЕФИЦИТ

Шкловский продолжал говорить.

Он хорошо понимал, что с авангардистскими стихами можно иметь прямой дефицит общения, поэтому спросил: «В каких вы отношениях с родителями?» – далее: «С кем вы встречаетесь?» и (на полном серьезе): «А есть ли вообще в Тбилиси интересные писатели?»

ГОЛУБИ

Шкловский жил в Тбилиси во время войны, работая на «Грузия-фильме», но я не мог себе представить, что он владеет грузинским, и был ошарашен вопросом: «Вы не из Самтредиа?» Я однажды был проездом в маленьком грузинском городке, но не писал о нем стихов.