Широко известный в узких кругах (О Леоне Тооме)

В то время (сороковые – пятидесятые годы), в которые память помещает Леона, на импровизированных застольях пили рислинги чаще, чем водку, и чаще других произносили два тоста: громко – «За голубые изумруды поэзии» и тоном ниже – «За победу нашего безнадежного дела». Вспоминая то время и товарищей по «тимофеевской компании»¹, куда Леон входил не только на правах ближайшего друга хозяина дома, Давид Самойлов писал: «Как ни невинны были наши сборища, они были опасны… Тучи начали явно сгущаться над нашими головами». Они не были заговорщиками. Но их «дело» – выход к читателю – становилось все более безнадежным.

Друг о друге они говорили: «Широко известный в узких кругах». Многие из этих людей стали с годами известными поэтами, писателями, драматургами.

1. О Юрии Тимофееве и его друзьях, собиравшихся у него в Сытинском переулке в начале 50-х (и, в частности, о Слуцком, Самойлове и Тооме), см.: Кузнецов Исай. О молодость послевоенная… // Вопросы литературы. 2001. N 4.[↩]